Гилмор, Дэвид

Дэвид Гилмор David Gilmour
Дэвид Гилмор на концерте в Мюнхене, 29 июля 2006
Основная информация
Полное имя	Дэвид Джон Гилмор
Дата рождения	6 марта 1946(1946-03-06) (78 лет)
Место рождения	Кембридж, Англия
Годы активности	1963 — наст. время
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	гитарист, вокалист
Инструменты	гитара, бас-гитара, клавишные, ударные, саксофон, губная гармоника, перкуссия
Жанры	прогрессивный рок, арт-рок, психоделический рок, блюз-рок, экспериментальный рок
Коллективы	Pink Floyd
Награды
[www.davidgilmour.com/ www.davidgilmour.com]

Дэ́вид Джон Ги́лмор (англ. David Jon Gilmour, род. 6 марта 1946, Кембридж, Великобритания) — британский композитор, гитарист, вокалист, один из лидеров группы Pink Floyd. Помимо работы в составе группы, Гилмор выступал в качестве рекорд-продюсера различных артистов и сделал успешную сольную карьеру. На протяжении всей своей музыкальной карьеры Гилмор активно участвует в деятельности многих благотворительных организаций. В 2003 году он был произведен в чин Командора ордена Британской империи за служение музыке и благотворительности, а также награждён премией «Выдающийся вклад» на церемонии Q Awards 2008.

В 2011 году Гилмор занял 14-е место в рейтинге журнала Rolling Stone «100 самых лучших гитаристов всех времен». В 2009 году британский журнал Classic Rock включил Гилмора в свой список величайших гитаристов мира.

Ранние годы

Гилмор родился в Кембридже, Англия. Его отец, Дуглас Гилмор, был старшим преподавателем зоологии в Кембриджском университете. Мать, Сильвия, работала учительницей и монтажером. В фильме-концерте Live at Pompeii Дэвид в шутку назвал свою семью «нуворишами». Родители Гилмора, по его словам, были «образцовыми читателями Manchester Guardian», социалистами и избирателями Лейбористской партии; их левые политические симпатии унаследовал и сын.

Гилмор учился в Перс-скул на Хиллз Роуд в Кембридже. Там он познакомился с будущим гитаристом и вокалистом Pink Floyd Сидом Барреттом и бас-гитаристом и вокалистом Роджером Уотерсом, которые учились в Высшей школе для мальчиков Кембриджшира, также расположенной на Хиллз Роуд. Гилмор готовился к сдаче экзамена A-level (британского экзамена, после сдачи которого выдается сертификат, позволяющий поступить в университет) и вместе с Сидом учился играть на гитаре в обеденное время. Однако они не играли в одной группе. В 1962 году Гилмор играл в группе Joker’s Wild. В 1966 году он покинул Joker’s Wild и отправился с друзьями странствовать по Испании и Франции с уличными музыкальными выступлениями. Они не принесли успеха музыкантам, по сути, едва сводившим концы с концами. В июле 1992 года в интервью с Ником Хорном на радио BBC Гилмор рассказал, что для него все закончилось больницей, в которую он попал из-за истощения. В 1967 году они вернулись в Англию на грузовике, перевозившем топливо, который они украли со стройки во Франции.

Pink Floyd

В декабре 1967 года к Гилмору обратился ударник Ник Мейсон, который предложил ему играть в группе Pink Floyd. Он согласился в январе 1968 года, тем самым сделав Pink Floyd пятеркой. Он обычно исполнял гитарные партии Сида Барретта, когда лидер группы был не в состоянии принимать участие в живых выступлениях группы. Когда Сид Барретт «покинул» группу (однажды группа просто не заехала за Сидом по дороге на очередное выступление), Гилмор автоматически занял место ведущего гитариста группы и начал исполнять вместо Барретта вокальные партии с бас-гитаристом Роджером Уотерсом и клавишником Ричардом Райтом. Однако после следующего друг за другом успеха альбомов The Dark Side of the Moon и Wish You Were Here Уотерс завладел большим влиянием в группе, написав большую часть песен альбомов Animals и The Wall. Райт был уволен во время записи The Wall, а отношения между Гилмором и Уотерсом только ухудшались во время съемок фильма The Wall и записи альбома группы The Final Cut в 1983 году.

После записи Animals Гилмор решил, что его музыкальный потенциал не используется в полную силу, и направил свои идеи в работу над сольным альбомом David Gilmour (1978), который демонстрирует его характерный гитарный стиль, а также подтверждает его статус талантливого автора музыки и текстов. Наброски трёх музыкальных тем, написанных на завершающей стадии работы над этим альбомом и не попавших в него, стали впоследствии знаменитыми композициями Pink Floyd «Comfortably Numb», «Run Like Hell» и «Signs of Life».

Негативная атмосфера, царящая во время создания альбома и фильма The Wall, усугубилась также и тем, что The Final Cut стал фактически сольным альбомом Роджера Уотерса. Это побудило Гилмора на создание второго сольного альбома About Face (1984). Тем не менее, билеты на концерты тура About Face продавались плохо; со схожей ситуацией столкнулся Уотерс во время тура в поддержку альбома The Pros and Cons of Hitch Hiking.

В 1985 году Уотерс заявил, что группа Pink Floyd «исчерпала все свои творческие возможности». Однако в 1986 году Гилмор и ударник Ник Мейсон выпустили пресс-релиз, сообщающий об уходе Уотерса из группы и их намерении продолжить работу без него. Гилмор взял на себя руководство группой, и в 1987 году выпустил альбом A Momentary Lapse of Reason с некоторым вкладом Мейсона и Райта. Райт официально вернулся в группу после выпуска альбома для длительного мирового турне, а также стал полновесным соавтором альбома The Division Bell (1994). Гилмор рассказывает:

В недавнем прошлом, до ухода Роджера, у меня были некоторые сложности с выбором направления развития группы. Мне казалось, что песни были очень многословными, потому что отдельные значения слов были очень важны, и что музыка стала просто инструментом для передачи текста, а не вдохновителем… Альбомы Dark Side of the Moon и Wish You Were Here были такими успешными не только из-за участия Роджера, но и из-за того, что в них лучше соблюдался баланс между музыкой и текстом, чем в последних альбомах. Этого баланса я и пытаюсь достичь в альбоме A Momentary Lapse of Reason; больше сконцентрироваться на музыке, восстановить равновесие.

В 1986 году Гилмор приобрел дом на воде «Астория», пришвартованный на реке Темза рядом с Хэмптон-Корт, и превратил его в звукозаписывающую студию. Большая часть композиций последних двух альбомов Pink Floyd, а также сольная пластинка Гилмора 2006 года On an Island, были записаны там.

2 июля 2005 года Гилмор выступил в составе Pink Floyd — включая Роджера Уотерса — на концерте Live 8. Это выступление на время увеличило на 1343 % продажи альбома Echoes: The Best of Pink Floyd. Гилмор пожертвовал все вырученные средства благотворительным фондам, что отражало цели концерта Live 8, сказав:

Хотя главной целью концерта было повысить сознательность и оказать давление на лидеров «большой восьмерки», я не получу прибыли от этого концерта. Эти деньги должны быть потрачены на спасение жизней.

Чуть позже он призвал всех артистов, у которых увеличились продажи альбомов после выступления на концерте Live 8, пожертвовать эти доходы в фонд Live 8. После концерта Live 8 Pink Floyd было предложено 150 миллионов фунтов стерлингов за тур по США, но группа отклонила предложение.

3 февраля 2006 года он объявил в интервью итальянской газете La Repubblica, что Pink Floyd вряд ли когда-нибудь ещё будет гастролировать или писать материал вместе. Он сказал:

Я думаю, достаточно значит достаточно. Мне 60 лет. У меня больше нет желания работать так много. Pink Floyd стало важной частью моей жизни, это было замечательным временем, но все закончилось. Для меня гораздо легче работать одному.

Он сказал, что дав согласие на выступление на Live 8, он не позволил истории группы закончиться на «фальшивой ноте».

Была ещё одна причина. Во-первых, поддержать дело. Во-вторых, сложные, высасывающие силы, отношения между Роджером и мной, которые тяготят мое сердце. Поэтому мы и захотели выступить и оставить все проблемы позади. В-третьих, я бы сожалел, если бы отказался.

20-го февраля 2006 года в интервью Billboard.com Гилмор снова дал комментарии по поводу будущего Pink Floyd: «Кто знает? У меня нет этого в планах. Мои планы — это делать свои концерты и выпустить сольный альбом».

В декабре 2006 года Гилмор выпустил посвящение Сиду Барретту, который умер в июле того же года, в форме собственной версии первого сингла Pink Floyd Arnold Layne. На CD с синглом, записанным живьем в Лондонском королевском Альберт-Холле, также присутствовали версии песни в исполнении клавишника Pink Floyd (и участника группы Гилмора) Ричарда Райта и специально приглашенного артиста Дэвида Боуи. Сингл вошел в чарт Великобритании, заняв 19 строчку, и оставался на этой позиции 4 недели.

Со времени появления группы на Live 8 в 2005 году Гилмор неоднократно говорил, что воссоединения Pink Floyd не будет. Однако в 2007 году в интервью Филу Манзанере он заявил, что «он ещё не закончил» и он планирует сделать «что-нибудь» в будущем. Со смертью клавишника группы Ричарда Райта в сентябре 2008 года очередное воссоединение основного состава группы стало невозможным. Гилмор сказал о Райте:

В море доводов о том, кем или чем являлся Pink Floyd, огромный вклад Рика часто оставался незамеченным. Он всегда был кротким, непритязательным и закрытым, но его проникновенные голос и игра были крайне необходимыми, магическими элементами так узнаваемого звучания Pink Floyd. Как и Рику, мне сложно выражать мои чувства словами, но я любил его и буду очень по нему скучать. Я никогда не играл с кем-либо подобным.

11 ноября 2009 года Гилмор, бросивший в юности колледж, получил звание почётного доктора искусств Кембриджского университета за заслуги в музыке. На церемонии певец обратился к студентам со словами:

С меня пример брать не надо. Я бы сейчас сам на вас равнялся, наверное. Золотой век рока прошел, рок-н-ролл мёртв, а я получаю диплом о высшем образовании. Учитесь, дети, лучше. В ваше время иначе нельзя. Вот у нас основатель группы — он выучился, а потом с ума сошёл.

Увлечения

Болельщик лондонского футбольного клуба «Арсенал».

Дискография

Pink Floyd

• A Saucerful of Secrets — 29 июня 1968.
• More — 27 июля 1969.
• Ummagumma — 25 октября 1969.
• Atom Heart Mother — 10 октября 1970.
• Meddle — 30 октября 1971.
• Obscured by Clouds — 3 июня 1972.
• The Dark Side of the Moon — 17 марта 1973.
• Wish You Were Here — 15 сентября 1975.
• Animals — 23 января 1977.
• The Wall — 30 ноября 1979.
• The Final Cut — 21 марта 1983.
• A Momentary Lapse of Reason — 8 сентября 1987.
• Delicate Sound of Thunder — 22 ноября 1988.
• The Division Bell — 30 марта 1994.
• P•U•L•S•E — 29 мая 1995.
• The Endless River — 10 ноября 2014.

Полную дискографию можно посмотреть тут — Дискография Pink Floyd.

Сольное творчество

Студийные альбомы

• David Gilmour — 25 мая 1978
• About Face — 27 марта 1984
• On an Island — 6 марта 2006
• Rattle That Lock — 18 сентября 2015

Концертные альбомы

• Live in Gdańsk — 22 сентября 2008

Саундтреки

• Fractals: The Colors of Infinity, Документальный — 1994

Синглы

• «There’s No Way Out of Here/Deafinitely», 1978
• «Blue Light», март, 1984
• «Love on the Air», май, 1984
• «On an Island», 6 март 2006
• «Smile/Island Jam», 13 июнь 2006
• «Rattle That Lock», 17 июль 2015

Видео

• David Gilmour Live 1984 (VHS) — сентябрь 1984
• David Gilmour in Concert (DVD) — октябрь 2002
• Remember That Night (DVD/BD) — сентябрь 2007
• Live in Gdańsk (DVD) — сентябрь 2008

Сотрудничество с другими исполнителями

Год	Исполнитель	Альбом / Работа
1970	Сид Барретт	The Madcap Laughs
	Сид Барретт	Barrett
	Рон Гисин и Роджер Уотерс	«Give Birth to a Smile» на альбоме Music from The Body
1974	Unicorn	Blue Pine Trees
1975	Рой Харпер	«The Game» из альбома HQ
1976	Unicorn	Too Many Crooks
1978	Кейт Буш	Исполнительный продюсер двух треков на альбоме The Kick Inside
1979	Wings	Back to the Egg
1980	Рой Харпер	«Playing Games», «You (The Game Part II)», «Old Faces», «Short and Sweet» и «True Story» (в соавторстве Гилмора и Харпера) из альбома «The Unknown Soldier». Гилмор включён в состав музыкантов, участвовавших в записи альбома.
1982	Кейт Буш	«Pull Out The Pin» из альбома The Dreaming‎
1983	Atomic Rooster	Headline news
1984	Пол Маккартни	No More Lonely Nights из альбома Give My Regards to Broad Street
1985	Supertramp	Brother Where You Bound
	Брайан Ферри	«Is Your Love Strong Enough?» из альбома Legend
	Брайан Ферри	Boys and Girls
	Брайан Ферри	Live Aid (Played with Bryan Ferry’s band)
	Ник Мейсон and Рик Фенн	«Lie for a Lie» из альбома Profiles (вокал)
	Пит Таунсенд	«Give Blood» и «White City Fighting» из альбома White City: A Novel «White City Fighting» (в соавторстве Гилмора и Таунсенда). Участие в концертах в составе группы Deep End.
	Arcadia	So Red the Rose
	The Dream Academy	Сопродюсер альбома The Dream Academy‎
	Рой Харпер и Джимми Пейдж	Whatever Happened to Jugula?,"Hope" credited to Harper/Gilmour.
1986	Berlin	Count Three & Pray
	Пит Таунсенд	lead guitar in Pete Townshend's Deep End Live!
1987	Далбелло	«Immaculate Eyes» in she
1988	Питер Сетера	«You Never Listen To Me» in One More Story
	Сэм Браун	Stop! Guitar on «This Feeling» and «I’ll Be in Love»
1989	Кейт Буш	«Love and Anger» and «Rocket’s Tail» in The Sensual World
	Пол Маккартни	«We Got Married» in Flowers in the Dirt
	Rock Aid Armenia	Smoke on the Water in The Earthquake Album
	Уоррен Зивон	Transverse City
1990	Рой Харпер	«Once» in Once (w/Kate Bush on backing vocals)
	Propaganda	«Only one word» in 1234
	Сэм Браун	April Moon, vocals on «Troubled Soul»
1991	All About Eve	«Are You Lonely» и «Wishing the Hours Away» in Touched by Jesus
1992	Элтон Джон	«Understanding Women», in The One
	Мика Пэрис	I Put a Spell on You on Later With Jools Holland
1993	Пол Роджерс	«Standing Around Crying» in Muddy Water Blues: A Tribute to Muddy Waters
1996	The Who	Quadrophenia (1996 Hyde Park concert)
1997	Би Би Кинг	«Cryin' Won’t Help You Babe» in Deuces Wild
1999	Пол Маккартни	Run Devil Run
2001	The Triumph of Love soundtrack	Plays guitar over several chamber orchestra pieces
2003	Ринго Старр	Ringo Rama
2004	Алан Парсонс	«Return to Tunguska» in A Valid Path
2005	Различные исполнители	«Ever Fallen in Love (With Someone You Shouldn't've)»
2010	The Orb	Metallic Spheres
2010	Bryan Ferry	Olympia

Ссылки

• [www.davidgilmour.com/ Официальный сайт Дэвида Гилмора]

Отрывок, характеризующий Гилмор, Дэвид

– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.