De Profundis (Уайльд)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
De Profundis
Др. названия:
О страстях и пороках
Автор:

Оскар Уайльд

Жанр:

Письма

Язык оригинала:

английский

ISBN:

9781417900503

De Prófundis — письмо-исповедь Оскара Уайльда, обращённое к лорду Альфреду Дугласу, содержит 50 тысяч слов.

Написано в Редингской тюрьме в период с января по март 1897 года. После освобождения Уайльд отдал рукопись Роберту Россу и попросил послать её Альфреду Дугласу, последний, впрочем, позже отрицал, что получил её. Уайльд назвал произведение «Epistola:In Carcere et Vinculis» (Послание: в тюрьме и оковах).

Отредактированный и сокращённый текст был впервые опубликован на немецком в 1904 году, уже после смерти Уайльда с разрешения Роберта Росса, бывшего его литературным душеприказчиком и близким другом. Он дал произведению название «De Profundis», само выражение восходит к 129 псалму: De profundis clamavi ad te Domine («Из глубины воззвав к тебе, Господи»). Из текста были убраны все намёки на то, что он обращён к Альфреду Дугласу. В Англии книга была опубликована в феврале 1905 года. Немного расширенное произведение вошло в собрание сочинений Уайльда в 1908 году. Затем текст был передан в Британский музей при условии, что он не будет обнародован до 1960 года. Впервые полный текст был опубликован в 1962 году в книге «The Letters of Oscar Wilde». Британский музей опубликовал факсимиле первоначальной рукописи в 2000 году.

В 1924 году лорд Альфред Дуглас, находясь в тюрьме, написал своеобразную пародию на сочинение Оскара Уайльда — «In Excelsis».

Напишите отзыв о статье "De Profundis (Уайльд)"



Ссылки

Отрывок, характеризующий De Profundis (Уайльд)

– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.