Death Cab for Cutie

Death Cab for Cutie
На Bonnaroo Music Festival в 2006
Основная информация
Жанр	инди-поп инди-рок
Годы	с 1997 по наши дни
Страна	США США
Город	Беллингем, штат Вашингтон
Язык песен	английский
Лейбл	Atlantic Records Barsuk Records
Состав	Бен Гиббард Chris Walla Nicholas Harmer Jason McGerr
Бывшие участники	Nathan Good Michael Schorr
[www.deathcabforcutie.com/ deathcabforcutie.com]

Death Cab for CutieDeath Cab for Cutie

Death Cab for Cutie (часто сокращают до Death Cab) — американская инди-рок группа, основанная в Беллингеме, штат Вашингтон, в 1997 году.

Группа заимствовала своё название у одноимённой песни, представленной группой Bonzo Dog Doo-Dah Band на их альбоме 1967 года под названием Gorilla, а также в экспериментальном фильме The Beatles Волшебное таинственное путешествие.

История

Начало

Death Cab for Cutie начиналась как сольный проект Бена Гиббарда в то время, когда он был гитаристом группы Pinwheel.

Под именем Death Cab for Cutie Гибард выпустил компакт-кассету You Can Play These Songs with Chords. Этот релиз оказался неожиданно удачным, и Гибард решил превратить группу в полноценный проект. Он пригласил Кристофера Уола (который также работал над кассетой) на место электрогитариста, басиста Ника Хармера и ударника Натана Гуда.

Death Cab for Cutie официально сформировалась в Западном Вашингтонском Университете в Беллингеме, штат Вашингтон. Многие ранние песни были записаны в подвале дома на Эллис Стрит в Беллингеме, в котором жил Бен. В названии официального фан-клуба группы DCFC Local Union #1138, также упоминается этот дом. Его же упоминание можно встретить и в песне «Dinner at Eight in the Suburbs».

Квартет выпустил альбом Something About Airplanes 18 августа 1998. Он получил положительные отзывы независимой музыкальной сцены, и, в 2000 году, команда выпустила ещё один альбом под названием We Have the Facts and We're Voting Yes.

Натан Гуд покинул группу во время работы над We Have the Facts and We’re Voting Yes. На пластинке остались только две композиции с его участием: «The Employment Pages» и «Company Calls Epilogue», во всех остальных песнях на ударных играл Гибард.

Майкл Шорр впервые появился на мини-альбоме The Forbidden Love E.P., выпущенном 24 октября 2000 года. В 2001 году был записан ещё один альбом, под названием The Photo Album, специальные редакции которого содержали также три бонус-трека, которые позже были выпущены на отдельной пластинке The Stability E.P..

В 2003, снова поменялся ударник: Джейсон МакГерр из Eureka Farm заменил Шорра. МакГерр должен был играть на ударных в записи следующего альбома Transatlanticism. Transatlanticism был выпущен в октябре 2003 года.

Записи с этого альбома были использованы в нескольких телесериалах: «Одинокие сердца», «Клиент всегда мертв», «Место преступления Майами» и «Калифорнийский блудник»; кинофильмах «Незваные гости» и «Жестокий ручей»; а также в сноуборд-видео Lost In Transition.

Весной 2004 группа записала живой мини-альбом The John Byrd E.P., названный в честь их звукооператора. Этот мини-альбом был выпущен на лейбле Barsuk Records и увидел свет в марте 2004 года.

Сотрудничество с Atlantic Records

В ноябре 2004, Death Cab for Cutie подписала долгосрочный контракт с Atlantic Records, покинув лейбл Barsuk Records, с которым долгое время сотрудничала. На официальном сайте Гибард заявил, что не изменится ровным счётом ничего, кроме того, что «Рядом с логотипом холдинга Barsuk — семёркой — появится буква „A“».

Это было значительным отступлением от его прошлых взглядов на отношения с крупными лейблами, которые, по его словам, «настроены на то, чтобы поиметь тебя и забрать все твои деньги». После начала работы с Atlantic, группа всё ещё беспокоилась об экономической стороне этого сотрудничества и даже поощряла распространение своих записей через Интернет.

Первыми синглами группы, выпущенными на Atlantic Records и вошедшими в альбом Plans, были «Soul Meets Body» и «Crooked Teeth» (впервые они были представлены на шоу Субботним вечером в прямом эфире 14 января 2005). Полный альбом Plans вышел в августе 2005. Он был встречен аплодисментами, как поклонников группы, так и критиков, и получил премию Грэмми в номинации «Лучший альтернативный альбом года». Статуса «золотого» альбом достиг на следующий год, продержавшись в хит-параде журнала Billboard 47 недель подряд.

В 2005 группа выпустила DVD под названием Drive Well, Sleep Carefully. Известные своим вкладом в защиту прав животных, участники Death Cab for Cutie поддерживали активистов PETA, раздавая свои DVD.

Narrow Stairs (2007—2008)

18 октября 2007, Уолла заявил, что работа над новым альбомом «идет полным ходом» и они уже закончили 6 песен. Более того, он назвал новую музыку «странной» и «впечатляющей», сказав, что в ней «много крови». Он также заметил, что на альбоме присутствует «джэм с Can» продолжительностью 10 минут, о котором Уолла не мог и мечтать в 1998. В номере Billboard за январь 2008, группа пообещала, что альбом будет «с подвохом», и, несмотря на то, что в нём будет достаточно медленных композиций, в нём также будут присутствовать неожиданные вещи. Уолла сказал: «Если сравнивать музыку с пейзажем, то это будет больше похоже на луну, чем на городскую лужайку, на которую походили предыдущие наши записи.» Уолла добавил, что альбом получится «более громким, резким и… шершавым». Участники группы сообщили, что на них повлияло творчество синтипанк-группы «Brainiac». Альбом под названием Narrow Stairs вышел 12 мая 2008.

Death Cab for Cutie выпустила первый сингл «I Will Possess Your Heart» с этого альбома 12 марта 2008. Радио версия этой композиции не включала вступление. В своем обзоре журналист MTV — Джеймс Монтгомери — сказал: «Narrow Stairs — выдающийся альбом, он может сделать их знаменитыми, или погубить их карьеру», он считал его «претендентом на лучший альбом 2008 года». «Narrow Stairs», действительно, номинировался на «Лучший альтернативный альбом», а «I Will Possess Your Heart» — на «Лучшую рок-композицию». Группа не получила призов ни в одной из номинаций, но вызвала дебаты после появления на церемонии с голубыми ленточками в знак протеста против, как они считают, чрезмерного использования Auto-Tune в музыкальной индустрии. «Narrow Stairs» был первым их альбомом, достигшим вершины чарта Billboard 200 31 мая 2008. «No Sunlight» — третий сингл с этого альбома. 21 марта 2009, группа выпустила The Open Door EP, на котором вышли треки, не попавшие в «Narrow Stairs», такие, как демозапись «Talking Bird». Версия для iTunes включает также клип «Grapevine Fires».

Meet Me on the Equinox (2009)

В 2009 году группа записала песню «Meet Me on the Equinox», которая стала саундтреком ко второй части саги Стефани Майер «Новолуние». Позже был записан клип с фрагментами фильма.

Дискография

Студийные альбомы

• Something About Airplanes (1998)
• We Have the Facts and We're Voting Yes (2000)
• The Photo Album (2001)
• Transatlanticism (2003)
• Plans (2005)
• Narrow Stairs (2008)
• Codes And Keys (2011)
• Kintsugi (2015)

EPs

• The Open Door EP (2009)
• The John Byrd EP (2005)
• Forbidden Love EP (2000)

Ссылки

• [www.deathcabforcutie.com/ Официальный сайт] (англ.)
• [myspace.com/deathcabforcutie Официальная страница Death Cab for Cutie] (англ.) на сайте Myspace
• [deathcabforcutie.ru/ Русскоязычный сайт о Death Cab for Cutie] (рус.)

Отрывок, характеризующий Death Cab for Cutie

– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?