Digital Equipment Corporation

Digital Equipment Corporation
Основание	1957
Упразднена	1998
Причина упразднения	поглощена Compaq
Преемник	Compaq
Расположение	Мейнард, Массачусетс (США)
Ключевые фигуры	Кен Олсен
Отрасль	Компьютерное оборудование
Продукция	мини-компьютеры, серверы, микропроцессоры, компьютерная периферия, программное обеспечение
Число сотрудников	140 тыс. (1987)

К:Компании, основанные в 1957 годуК:Компании, упразднённые в 1998 году

Digital Equipment Corporation (DEC) — американская компьютерная компания, была основана в 1957 году Кеном Олсеном и Харланом Андерсоном (англ. Harlan Anderson). Начальный капитал компании составлял $100 тыс., причём 70 % принадлежало компании American Research and Development (англ.). Компания-учредитель настояла на том, чтобы в названии дочерней компании отсутствовало слово «computer», хотя изначально название планировалось как «Digital Computer Corporation». Это же условие было соблюдено и в названии продукции: вместо термина «computer» употреблялся термин «Programmable Data Processor», или сокращённо «PDP». Данное условие было связано с тем, что в те времена существовал стереотип о том, что компьютер — это нечто огромное и дорогое, требующее отдельного машинного зала и солидного обслуживающего персонала. Таким путём компания избежала негативных последствий этого стереотипа.

Офис компании располагался в помещении бывшей шерстеперерабатывающей фабрики в городе Мейнард, штат Массачусетс. В 1970 году компания выкупила здание целиком и достроила несколько новых корпусов.

В 1998 году Compaq купила находившуюся в тяжёлом финансовом положении Digital Equipment Corporation.

Самыми известными продуктами DEC являются серия мини-компьютеров PDP (наиболее популярный — PDP-11), серия VAX, микропроцессоры Alpha.

DEC в СССР и России

С 1970-х годов в СССР широко использовали технологии DEC, в частности, некоторые линейки серии малых ЭВМ фактически клонировали аппаратное и программное обеспечение DEC: PDP-8, PDP-11 и VAX, ЭВМ Электроника-60 была аналогом LSI-11, а Электроника 85 — была копией DEC Professional 350. Использование технологий DEC в СССР было нелегальным ввиду запрета координационного комитета по экспортному контролю на передачу высоких технологий в страны Варшавского договора.

В 1991 году DEC открыла представительство в России, которое, вплоть до поглощения компанией Compaq в 1998 году, координировало текущую деятельность корпорации на территории России. На момент поглощения российским представительством компании руководил Пол Харви (англ. Paul Harvey).

Продукция

8-битные системы

В 1980-х DEC создала VT180 (кодовое имя «Robin») — терминал VT100 с микрокомпьютером на основе Z80 с операционной системой CP/M.

Позже был создан Rainbow 100, который имел процессоры Z80 и 8088 и мог работать с CP/M, CP/M-86 и MS-DOS.

DEC также использовала 8-битные микропроцессоры в качестве встроенных процессоров в больших системах; например, как консольный процессор в системах PDP-11/04, 11/34 и 11/44, а также как основной процессор семейства VT100 графических терминалов.

12-битные системы

В 1963 DEC представила PDP-5, ранний дешёвый мини-компьютер. Настоящий успех пришёл с созданием PDP-8 в 1964 году. Это была небольшая 12-битная машина, продаваемая примерно за $16 000. Она была достаточно проста для использования в разных сферах и вскоре продавалась в больших количествах научным лабораториям и промышленным предприятиям.

PDP-8 имеет важное историческое значение, потому что был первым компьютером, массово закупавшимся конечными пользователями в качестве альтернативы большим ЭВМ для вычислительных центров. Из-за их низкой цены эти машины могли быть куплены для выполнения конкретных задач, тогда как мейнфреймы того времени обычно покупались для совместного использования при решении разных задач. Сегодня PDP-8 считается первым мини-компьютером.

Архитектура PDP-8 оказала влияние на многие 8- и 16-битные архитектуры, в их числе HP 2100 и Data General Nova, в меньшей степени на микропроцессоры National Semiconductor IMP, PACE и INS8900 и Signetics 2650. Машины, основанные на PDP-8, могут быть охарактеризованы небольшим количеством регистров-аккумуляторов (таких как AC и MQ, или A и B), или небольшим числом регистров общего назначения (R0-R3).

PDP-8 также оказала влияние на архитектуру 4-битного процессора Intel 4004, хотя он имеет большее число регистров (R0-R15).

16-битные системы

В мае 1968 года группа инженеров DEC основала компанию Data General, которая создала 16-битный микрокомпьютер Nova на основе архитектуры, которую до этого отвергло руководство DEC. Для того, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе, DEC создала 16-битный компьютер PDP-11. Многочисленные инновации, в числе которых Unibus, сделали архитектуру «11» одним из лидеров компьютерной индустрии того времени. Первой моделью стала PDP-11/20, которая затем была заменена на высокопроизводительные модели 11/45 и 11/70.

PDP-11 поддерживала несколько операционных систем, включая Unix от Bell Labs, а также DOS-11, RSX-11 (RSX-11D и IAS — RSX-11D), RT-11 и RSTS/E от DEC. DOS-11 была первой дисковой операционной системой для PDP-11. RT-11 являлась операционной системой реального времени. RSX была многозадачной системой общего назначения и поддерживала большое количество языков программирования.

Операционные системы PDP стали моделью для многих других операционных систем. Например, в CP/M использовался синтаксис команд, схожий с RT-11, и сохранилась программа PIP для копирования данных с одного устройства на другое.

18-битные системы

В течение 1960-х DEC выпускала машины с соотношением цена/производительность ниже, чем у мейнфреймов IBM. В основном, это были 18-битные машины: PDP-1, PDP-4 (1963), PDP-7 (впервые использована технология Flip-Chip), PDP-9 (1965) и PDP-15 (начиная с 1970-х; затем продавались под брендом «XVM»).

24-битные системы

Название PDP-2 было зарезервировано для 24-битной машины, которая так и не была выпущена.

36-битные системы

Была разработана 36-битная модель PDP-3, выпущенная в единственном экземпляре.

В 1964 для решения научных задач была разработана система PDP-6 с 36-битной архитектурой. За ней последовала серия PDP-10, которая продавалась как DECsystem-10 и DECSYSTEM-20.

VAX

В 1976 году DEC расширила архитектуру PDP-11 до 32 бит и назвала её - VAX (Virtual Address eXtension). Первая модель на её основе, PDP-11/780, была выпущена в 1978, став первым суперминикомпьютером компании. В дальнейшем DEC сфокусировалась на продвижении VAX, отменив проекты по улучшению предшествующих архитектур, таких как PDP-10 (проект «Jupiter»).

Архитектура VAX имела набор инструкций большой даже по сегодняшним стандартам. VAX поддерживала пейджинг, защиту памяти и виртуальную память. На VAX могли работать операционные системы Unix и VMS от DEC.

Ethernet

В 1984 году DEC создала свой первый 10 Мбит/с Ethernet. Совместив DECnet и терминальные серверы на основе Ethernet, DEC создала архитектуру сетевого хранения данных, которая позволила им конкурировать с IBM. Ethernet заменил технологию Token ring от IBM и стал основой для сегодняшних сетей.

32-битные MIPS и 64-битные Alpha

В течение 1980-х DEC делала несколько попыток создать RISC-процессор для замены архитектуры VAX. Один из таких проектов, PRISM, достиг значительных успехов, прежде чем был отменён в 1988 году. Вместо этого, DEC запустила линейки основанных на MIPS рабочих станций и серверов DECstation и DECsystem.

Наконец, в 1992, DEC запустила в производство процессор DECchip 21064, первую реализацию архитектуры Alpha, изначально названную Alpha AXP. Это была 64-битная RISC архитектура (в противоположность CISC архитектуре VAX) и одна из первых «чистых» (не расширение ранее существующей 32-битной архитектуры) 64-битная микропроцессорная архитектура. На время запуска Alpha показывала лидирующую производительность, некоторые варианты сохраняли лидирующее положение и в 2000-х. Суперкомпьютер AlphaServer SC45 был шестым в мире на ноябрь 2004. Компьютеры на основе Alpha (серии DEC AXP, позже AlphaStation и AlphaServer) заменили архитектуры VAX и MIPS в продуктовых линейках DEC и могли работать под управлением операционных систем OpenVMS, DEC OSF/1 AXP (позже Digital Unix или Tru64 UNIX) и ранние версии Windows NT.

DEC конкурировала с системами на основе Unix, добавив POSIX-совместимость в операционную систему VAX/VMS (переименованную в OpenVMS) и продавала собственные версии Unix (Ultrix для PDP-11, VAX и MIPS; OSF/1 для Alpha).

StrongARM

В середине 1990-х годов Digital Semiconductor сотрудничала с ARM Limited для производства микропроцессора StrongARM. Он основывался частично на ARM7 и частично на технологиях DEC и создавался для использования во встраиваемых системах. Он был совместим с архитектурой ARMv4 и был очень успешен на рынке, эффективно конкурируя с архитектурами SuperH и MIPS. В 1997 году, после судебного разбирательства, интеллектуальная собственность StrongARM была продана компании Intel. Она продолжала выпуск процессоров StrongARM, одновременно разрабатывая на их основе архитектуру XScale, но в 2006 году этот бизнес был перепродан компании Marvell.

См. также

• DECUS
• Кевин Митник

Литература

• Jamie Parker Pearson. [archive.computerhistory.org/resources/text/dec/dec.digital_at_work.1992.102630350.pdf Digital at Work: Snapshots from the first thirty-five years]. — Digital Press, 1992. — 226 p. — ISBN l555580920. (англ.)

Ссылки

• [www.faqs.org/faqs/dec-faq/pdp8/section-1.html What is a PDP? ] (англ.)
• [bbs.keyhole.com/ubb/download.php?Number=4003 Google Earth placemark ] (англ.)
• [research.microsoft.com/~gbell/Digital/timeline/dechistory.htm Documenting DIGITAL] (англ.)

Отрывок, характеризующий Digital Equipment Corporation

Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.