Dirt (альбом)

</td></tr> </td></tr>

Dirt
Студийный альбом Alice in Chains
Дата выпуска	29 сентября 1992
Записан	март — май 1992 «Eldorado Recording Studios» «London Bridge Studio» «One on One Recording Studios»
Жанры	гранж, хэви-метал, альтернативный метал
Длительность	57:35
Продюсеры	Alice in Chains Дейв Жерден
Страна	США США
Лейблы	Columbia Records
Хронология Alice in Chains
Sap (1992) Dirt (1992) Jar of Flies (1994)
Синглы из Dirt
«Would?» Выпущен: 1992 «Them Bones» Выпущен: 1992 «Angry Chair» Выпущен: 1992 «Rooster» Выпущен: 1993 «Down in a Hole» Выпущен: 1993

К:Альбомы 1992 года

Dirt (рус. Грязь) — второй студийный альбом американской рок-группы Alice in Chains, выпущенный 29 сентября 1992 года на лейбле Columbia Records. Диск оказался на шестой позиции в Billboard 200, был хорошо принят музыкальными критиками и стал 4×платиновым. По всему миру было продано 5 000 000 экземпляров, что сделало Dirt самым коммерчески успешным альбомом в истории группы.

Тексты песен строятся вокруг депрессии, использования наркотиков, военной тематики, смерти и различных тяжёлых эмоциональных состояний. Это последний альбом с басистом Майком Старром, который покинул группу в 1993 году.

Запись

Dirt продюсировал Дейв Жерден, работавший с группой при записи их дебютного альбома Facelift. Он восхищался лирикой и голосом вокалиста Лейна Стэйли; и риффами ведущего гитариста Джерри Кантрелла. Последний использовал для записи некоторых песен гитару Gibson Les Paul и усилитель, который он купил в возрасте 17 лет и который давал гораздо более мощный эффект дисторшн, чем любой другой усилитель, использовавшийся им ранее. Dirt был записан в «Eldorado Recording Studio», Калифорния, «London Bridge Studio», Сиэтл и «One on One Studios», Лос-Анджелес, с марта по май 1992 года.

Непосредственно перед записью Лейн Стэйли прошёл курс реабилитации, но быстро вернулся к употреблению героина. По словам Шона Кинни, Стэйли был под сильным воздействием героина и марихуаны во время записи «Down in a Hole» и «Angry Chair», а также принимал в то время оксикодон для снятия боли в спине. Кантрелл подтвердил слова Шона, упомянув, что Стэйли, Жерден и другие участники группы курили марихуану прямо в студии, и Стэйли даже делал себе инъекции у всех на глазах. При этом Лейн был не единственным, кто пристрастился к тяжёлым наркотикам. Шон Кинни и Майк Старр в это же время боролись с сильным алкоголизмом.

Список композиций

№	Название	Слова	Музыка	Длительность
1.	«Them Bones»	Джерри Кантрелл	Кантрелл	2:30
2.	«Dam That River»	Кантрелл	Кантрелл	3:09
3.	«Rain When I Die»	Лейн Стэйли	Кантрелл, Шон Кинни, Майк Старр	6:01
4.	«Down in a Hole» ([I])	Кантрелл	Кантрелл	5:38
5.	«Sickman»	Стэйли	Кантрелл	5:29
6.	«Rooster»	Кантрелл	Кантрелл	6:15
7.	«Junkhead»	Стэйли	Джерри Кантрелл	5:09
8.	«Dirt»	Стэйли	Кантрелл	5:16
9.	«God Smack»	Стэйли	Кантрелл	3:50
10.	«Intro (Dream Sequence)/Iron Gland» ([II])	Кантрелл	Кантрелл	0:43
11.	«Hate to Feel»	Стэйли	Стэйли	5:16
12.	«Angry Chair»	Стэйли	Стэйли	4:47
13.	«Would?»	Кантрелл	Кантрелл	3:28

↑ I На ранних американских и канадских CD-изданиях «Down in a Hole» стоит между «Angry Chair» и «Would?». На австралийских, европейских, и поздних американских и канадских изданиях «Down in a Hole» стоит между "Rain When I Die" и "Sickman".

↑ II Трек 10, «Iron Gland» в издании 1992 года фигурирует без названия. В iTunes Store песня называется «Iron Man». Также выходили альбомы, где песня называлась «Intro (Dream Sequence)».

Особенности лирики

Материал альбома стал намного темнее, чем в Facelift. Кантрелл говорил "Мы сделали много самоанализа во время работы на альбомом. В нём очень много сильных чувств. Через музыку, мы имеем дело со своими демонами. Мы очищаемся от нашего яда , когда играем музыку."Основными темами песен альбома стали депрессия, антисоциальное поведение, употребление наркотиков, войны, смерть и различные провокационные темы. Кантрелл говорил, что альбом стал их лучшей работой, явившейся плодом многолетнего стремления всех членов группы сделать действительно брутальную запись. Употребление наркотиков (в основном героина) является наиболее частой темой, которой посвящены «Hate to Feel», «Dirt», «God Smack», «Sickman», «Angry Chair» и «Junkhead».

Позже Стэйли выражал сожаления, по поводу текстов некоторых песен в альбоме, объясняя "Я писал о наркотиках, и не пытался быть осторожным... Я не хочу, что бы мои поклонники думали, что героин это круто"

Кантрелл рассказывал, что писав "Them Bones" он думал "о смерти, что в какой-нибудь из дней, мы просто станем большой старой кучей из костей". На написание песни "Dam The River" Кантрелла вдохновила его драка с Кинни, в которой тот сломал кофейный столик его головой. «Sickman» появилась после того, как Стэйли попросил Кантрелла "самую тёмную, чокнутую, офигенную и тяжелейшую вещь, которую он (Кантрелл) мог бы написать". «Rooster» написана для отца Кантрелла, который участвовал во Вьетнамской Войне. Его прозвищем было Rooster (Задира). Кантрелл описал песню как "начало заживления ущерба отношений между сыном и отцом, полученного после Вьетнамской Войны" . Кантрелл назвал «God Smack» и «Junkhead» "самыми открытыми и правдивыми" песни об употреблении наркотиков. 43-секундная "Iron Gland", была создана на основе риффа Кантрелла, который раздражал всех членов группы, записав её (и добавив отсылку к "Iron Man" группы Black Sabbath), он пообещал никогда больше не играть этот гитарный рифф снова, хотя трек играет как вступление перед началом концерта. Вокал к этой песне записал Том Арайа - вокалист группы Slayer. «Hate to Feel» и «Angry Chair» были полностью написаны Стэйли, и Кантрелл очень гордился, что Стэйли стал расти как композитор и гитарист. "Down in a Hole" написана Кантреллом, о его "долгой любви" и он комментировал ее так: "нам сложно понять... что эта жизнь не способствует успеху длительных отношений". Финальная песня альбома "Would?", посвящена вокалисту группы Mother Love Bone, Эндрю Вуду, скончавшемуся от передозировки героином. Так же Кантрелл сказал, что песня "направлена на людей, которые проходят суждения".

Выпуск и отзывы

Рецензии
Оценки критиков
Источник	Оценка
Allmusic
Alternative Press	+
Entertainment Weekly	A
Kerrang!
Q
Robert Christgau	B
Rolling Stone
Rock Czar
Rockcult.ru

Dirt стал прорывом группы. Альбом достиг 6 места в чарте Billboard 200, стал 4 раза платиновым в США, платиновым в Канаде и золотым в Великобритании. К 2008 году в США число проданных экземпляров составило 3 358 000.

Альбом был критическим успехом группы, и как часто полагают, является одним из лучших рок-альбомов 1990-х. Майкл Кристофер из PopMatters похвалил альбом, говоря, что «запись не была какой-либо праздничной, но вы окажетесь в трудном положении, если сочтёте более брутальную, жёсткую и правдивую работу законченной, и именно поэтому она всегда будет одной из самых главных записей, когда-либо сделанных». Крис Джилл из Guitar World написал, что «под названием Dirt видится что-то жуткое и близкое, возвышенно тёмное и жестоко честное». Дон Кэй из Kerrang! описал Dirt как «жестоко правдивое и отчаянно раскачивающее свидетельство человеческой выносливости».

Dirt включает синглы «Would?», «Them Bones», «Angry Chair», «Rooster» и «Down in a Hole», на которые были сняты клипы. В 1993 году Alice in Chains были номинированы на «Грэмми» в номинации «Лучшее хард-рок исполнение», но уступили группе Red Hot Chili Peppers с песней «Give It Away». Композиция «Would?» вошла в саундтрек к фильму Кэмерона Кроу «Одиночки», видео которой получило премию MTV VMA 1993 года, в номинации «Лучшее видео из фильма». Журналом Close-Up Dirt назван 5-м лучшим альбомом за прошедшие два десятилетия. Альбом также включён в книгу 2005 года «1001 Albums You Must Hear Before You Die». В октябре 2011 года Dirt занял первое место в списке «Top Ten List of Guitar Albums of 1992» журнала Guitar World.

Тур

Alice in Chains играли на разогреве в туре Оззи Осборна «No More Tears Tour» 1991 года. Во время гастролей, Старр ушёл из группы и был заменён бывшим басистом Осборна Майком Айнезом. В течение лета 1993 года Alice in Chains присоединились к Primus, Tool, Rage Against the Machine и Babes in Toyland на фестивале Lollapalooza 1993 года, который был последним главным туром группы, играемым со Стэйли.

Участники записи

Alice in Chains Лейн Стэйли — вокал, ритм-гитара («Hate to Feel», «Angry Chair») Джерри Кантрелл — гитара, вокал, бэк-вокал Майк Старр — бас-гитара Шон Кинни — ударные Дополнительный персонал Том Арайа — вокал («Iron Gland») Менеджмент Сьюзен Сильвер и Келли Кёртис — менеджмент Питер Флечер — менеджер по продукции

Продакшн Дейв Жерден — продюсер (кроме «Would?», спродюсированной группой) Брайан Карлстром — инженеринг Стив Холл и Эдди Шрейер — мастеринг Мэри Маурер — арт-директор Дэвид Колман — логотип Лейн Стэйли — солнечный логотип Рокки Шенк — фотограф

Чарты

Год	Страна	Позиция
1992	Канада	25
	США	6
1993	Австралия	13
	Великобритания	42
	Германия	37
	Нидерланды	17
	Норвегия	15
	Швеция	11

Отрывок, характеризующий Dirt (альбом)

Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.