The Doors

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Doors»)
Перейти к: навигация, поиск
The Doors

Полный состав группы The Doors (слева направо: Денсмор, Кригер, Манзарек и Джим Моррисон)
Основная информация
Жанры

психоделический рок
блюз-рок
эйсид-рок
ритм-энд-блюз[1]
хард-рок

Годы

19651973
(Воссоединения: 1978, 1993, 1997, 2000, 2011)

Страна

США США

Город

Лос-Анджелес

Язык песен

английский

Лейбл

Elektra Records, Rhino Entertainment

Бывшие
участники

Джим Моррисон
Рэй Манзарек
Робби Кригер
Джон Денсмор

[www.thedoors.com doors.com]
The DoorsThe Doors

The Doors (с англ. — «Двери») — американская рок-группа, созданная в 1965 году в Лос-Анджелесе, оказавшая сильное влияние на культуру и искусство 60-х годов. Загадочные, мистические, иносказательные тексты песен и яркий образ вокалиста группы, Джима Моррисона, сделали её едва ли не самой знаменитой и равно же противоречивой группой своего времени. После смерти в 1971 году Джима Моррисона оставшиеся музыканты продолжили выступать и записываться в формате трио, а в 1973 году группа прекратила своё существование[2]. В общей сложности в США было реализовано 32 500 500 копий их альбомов. Группа продала более 100 миллионов альбомов по всему миру. The Doors стала первой американской группой, у которой было 8 золотых альбомов подряд. В 1993 году были введены в Зал славы рок-н-ролла.





История группы

Начало: 1965—1966

История The Doors началась в июле 1965 года, когда студенты кинематографического колледжа UCLA Джим Моррисон и Рэй Манзарек повстречались на пляже, будучи немного знакомыми ранее. Моррисон рассказал Манзареку, что пишет стихи, и предложил создать группу. Текст Моррисона «Moonlight Drive» впечатлил Манзарека, и он согласился.

К этому времени Манзарек уже играл в группе Rick and The Ravens (англ.) со своим братом Риком. За своеобразную манеру пения Рэй получил прозвище Screamin' Ray Daniels — скорее всего, по аналогии с известным певцом Screamin' Jay Hawkins'ом. В августе к музыкантам присоединился Джон Денсмор, игравший в группе The Psychedelic Rangers (нид.) вместе с гитаристом Робби Кригером. Денсмор и Кригер познакомились с Рэем Манзареком на занятиях по йоге и медитации.

2 сентября 1965 года Моррисон, Манзарек и Денсмор вместе с музыкантами из «Rick and The Ravens» и бас-гитаристкой Патти Салливан записали первые студийные версии песен будущих The Doors. Позднее эти записи («Moonlight Drive», «My Eyes Have Seen You», «Hello, I Love You», «Go Insane» (раннее название композиции «A Little Game» из «Celebration of the Lizard»), «End of the Night» и «Summer’s Almost Gone») неоднократно издавались как бутлег. В 1997 году они вышли в составе «коробочного» сборника песен The Doors.

В том же месяце The Doors пригласили в группу и Робби Кригера. Четвёрка (Джим Моррисон, Рэй Манзарек, Джон Денсмор и Робби Кригер) стала классическим составом The Doors. Именно эти музыканты записали наиболее известные альбомы группы в период с 1967 по 1971 годы.

Название группы музыканты позаимствовали у английского писателя Олдоса Хаксли[3]. В своём эссе «Двери восприятия» (англ. The Doors of Perception) (1954) писатель взял эпиграфом строки из поэмы «Бракосочетание Рая и Ада» английского поэта XVIII века Уильяма Блейка: «If the doors of perception were cleansed, every thing would appear to man as it is: infinite». В русском переводе Максима Немцова (1991) эта фраза звучит как «Если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть — бесконечным».

The Doors выглядели необычно среди других рок-групп, потому что они не использовали бас-гитару на концертных выступлениях. Вместо этого Манзарек играл басовые партии левой рукой на только что появившемся клавишном инструменте Fender Rhodes Bass. Правой рукой он играл на другом инструменте, например, электрооргане (таком, как транзисторный Vox Continental — именно он звучит в знаменитой песне Light My Fire). Однако группа время от времени приглашала сессионных бас-гитаристов на время записи в студии.

Большинство композиций The Doors обычно приписывается только Моррисону и Кригеру. На самом деле многие из произведений группы — плоды совместного творчества музыкантов. Они вместе работали над ритмическими и гармоническими аранжировками, в то время как Моррисон или Кригер предоставляли текст и исходную мелодию. Иногда целый фрагмент песни был создан не её первоначальным автором — например, соло Манзарека на электрооргане в начале песни Light My Fire.

Творчество группы хорошо принималось публикой в течение всей её карьеры, хотя в 1968 году после выхода сингла Hello, I Love You случился локальный скандал. Рок-пресса указала на сходство в музыкальном плане этой песни и хита 1965 года All Day and All of the Night группы The Kinks. Музыканты The Kinks вполне согласились с критиками. Известно, что гитарист The Kinks Дэйв Дэйвис делал вставки из Hello, I Love You во время концертного исполнения All Day and All of the Night — в качестве издевательского комментария по данному поводу[4].

К 1966 году группа постоянно выступала в клубе The London Fog и вскоре продвинулась до престижного клуба Whisky a Go Go. 10 августа 1966 года с группой связалась фирма Elektra Records в лице её президента Джака Хольцмана (англ.). Это произошло по настоянию Артура Ли, вокалиста группы Love, которая записывалась на Elektra Rec. Хольцман и продюсер Electra Rec. Пол А. Ротшильд посетили два выступления группы в Whisky a Go Go. Первый концерт показался им неровным, второй же просто загипнотизировал. После этого 18 августа музыканты The Doors подписали контракт с фирмой, — так было положено начало долгому успешному сотрудничеству с Ротшильдом и звукооператором Брюсом Ботником.

Соглашение пришлось как нельзя вовремя, потому что 21 августа клуб выгнал музыкантов из-за вызывающего исполнения песни The End. Инцидент заключался в том, что сильно охрипший Джим Моррисон в наркотическом угаре представил версию трагедии Софокла «Царь Эдип» в фрейдистском ключе с явной аллюзией на Эдипов комплекс:

— Father
— Yes, son?
— I want to kill you.
— Mother! I want to fuck you...

Подобные случаи происходили вплоть до самой смерти Моррисона, что создало своеобразный скандальный и неоднозначный образ группы.

Двери открыты: 1967—1970

В 1966 году The Doors записали свой первый альбом с одноимённым названием. Альбом был записан за несколько дней в конце августа — начале сентября; практически все песни записывались в один дубль. Однако вышел он только в 1967 году и встретил в основном сдержанные оценки со стороны критиков. На альбоме были представлены наиболее известные песни из имевшегося к тому моменту репертуара The Doors, включая «Light My Fire» (занимающая 35 место в списке лучших песен Rolling Stone[5]) и 11-минутную драматическую «The End». Со временем дебютный альбом завоевал всеобщее признание и считается теперь одним из лучших альбомов в истории рок-музыки (например, занимает 42 место в списке 500 лучших альбомов по версии журнала Rolling Stone[6]). Многие из композиций с пластинки стали хитами группы и затем неоднократно издавались на сборниках лучших песен, а также исполнялись группой на концертах.

Моррисон и Манзарек выступили в качестве режиссёров неординарного промофильма для сингла «Break on Through», — примечательного образца развития жанра музыкального видео.

Альбом Strange Days, вышедший в октябре того же года, был записан на более совершенном оборудовании, и занял третью позицию в американских чартах. В отличие от дебютной пластинки на нём не было чужих песен. Присутствуют и элементы новаторства, например, чтение Моррисоном одного из своих ранних стихотворений «Horse Latitudes» («Лошадиные широты»), наложенного на белый шум. Композиция «When the Music’s Over» затем неоднократно исполнялась группой на концертах, а «Strange Days» и «Love Me Two Times» широко издавались на различных сборниках.

По словам участников группы, начиная с 1968 года Моррисон начал испытывать серьёзные проблемы с алкоголем. «Он определённо понимал, что мы не были довольны его поведением. Но он был совершенно не способен контролировать себя. Он полностью сошёл с рельсов, нёсся на потерявшем управление поезде — и когда ты так разгоняешься, остаётся только прыгать.»[7]

Когда музыка смолкнет: 1970—1971

В отличие от предыдущих студийных сессий, альбом Morrison Hotel приходилось записывать, пересматривая дневники и книжные записи вокалиста в поиске новых идей. По словам продюсера Пола Ротшильда, «Джим или просто не хотел работать, или приходил в студию совершенно пьяным.» Несмотря на трудности записи, вышедший в феврале 1970 года альбом оживил коммерческую карьеру группы. В Америке Morrison Hotel поднялся до 4-ой строчки, а в Великобритании стал наиболее продаваемым альбомом The Doors на тот момент, заняв 12-ую позицию. Группа объявила о возвращении на сцену и устроила 4 шоу в Felt Forum в Нью-Йорке, прошедших с аншлагом. Однако между Моррисоном и остальными участниками группы возникла отчуждённость, он перемещался отдельно от них. Успехи концертов целиком зависели от настроения и состояния Моррисона, в свою очередь, регулярно менявшегося под воздействием кокаина, выпивки и антидепрессантов. Выступление The Doors на фестивале на острове Уайт в 1970 году (для которого Моррисону пришлось получить от судей специальное разрешение) Робби Кригер впоследствии описал как «один из худших концертов, которые он помнит».[8]

Несмотря на своих внутренних демонов, Джим Моррисон был чрезвычайно эрудированным человеком, увлекался философией Ницше, культурой американских индейцев, поэзией европейских символистов и многим другим. В наше время в Америке Джима Моррисона считают не только признанным музыкантом, но и выдающимся поэтом: его иногда ставят в один ряд с Уильямом Блейком и Артюром Рембо.[9] Моррисон привлекал поклонников группы своим необычным поведением. Он вдохновлял молодых бунтарей той эпохи, а загадочная смерть музыканта ещё более мистифицировала его в глазах поклонников.

По официальной версии Моррисон умер 3 июля 1971 года в Париже от сердечного приступа, однако настоящей причины его смерти никто не знает.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3190 дней] Среди вариантов назывались: передозировка наркотиков, самоубийство, инсценировка самоубийства службами ФБР, которые тогда вели активную борьбу с участниками движения хиппи и прочее. Единственный человек, который видел певца мёртвым — подруга Моррисона, Памела Курсон. Но она унесла тайну его смерти с собой в могилу, так как скончалась от передозировки наркотиков три года спустя.

Другие голоса: 1971—1990

После смерти Моррисона в 1971 году остальные участники The Doors продолжили творить под прежним названием и выпустили два альбома, которые не смогли повторить коммерческий успех предыдущих пластинок. После этого музыканты занялись сольным творчеством.

В 1978 вышел в свет альбом An American Prayer, состоящий из прижизненных фонограмм чтения стихотворений Джима Моррисона в исполнении автора, положенных на ритмическую основу, созданную остальными участниками группы уже после его смерти. Альбом был по-разному встречен поклонниками и критиками. В частности, бывший продюсер группы Пол Ротшильд высказался следующим образом[10]:

Для меня сотворенное на An American Prayer равносильно тому, как если бы взяли полотно Пикассо, разрезали его на кусочки размером с марку и наклеили их на стену супермаркета

В 1979 году режиссёр Фрэнсис Форд Коппола использовал композицию «The End» группы в своём фильме Апокалипсис сегодня о войне во Вьетнаме с Мартином Шином и Марлоном Брандо в главных ролях.

В 1988 году фирма «Мелодия» издаёт сборник песен The Doors в рамках серии виниловых дисков под названием «Архив популярной музыки». Пластинка «Группа „Дорз“. Зажги во мне огонь» стала первым выпуском этой серии. Это издание составлено из композиций с альбомов The Doors (1967), Morrison Hotel (1970) и L.A. Woman (1971).

Оседлавшие бурю: с 1991-го и до наших дней

В данный период звукозаписывающие компании продолжают активно издавать всевозможные сборники, антологии и концертные выступления группы (см. дискографию).

После выхода в 1991 году фильма Оливера Стоуна «Дорз» началась вторая волна «дорзомании». Только в 1997 году группа продала в три раза больше альбомов, чем за три предыдущих десятилетия вместе взятых. А 3 июля 2001 года в тридцатую годовщину со дня смерти Моррисона на кладбище Пер-Лашез, где похоронен вокалист The Doors, собралось больше 20 тыс. человек.

В 1995 году был ремастирован и переиздан альбом An American Prayer. В 1998 году вышел в свет комплект дисков The Doors Box Set, в который вошли не издававшиеся ранее записи. В 1999 году полному ремастерингу подверглись студийные альбомы группы. Эти версии выпущены в составе комплекта дисков The Complete Studio Recordings. Однако данное название не вполне соответствует действительности, так как не содержит двух альбомов, выпущенных после смерти Моррисона: Other Voices и Full Circle. Кроме первых шести альбомов, в этом комплекте присутствует отдельный диск с редкими записями группы.

В начале 2000-х годов Робби Кригер начал работу над сборником ранее не издававшихся концертных записей группы. Записи, поступавшие из разных источников, были ремастированы Брюсом Ботником. Компиляция на четырёх CD вышла под лейблом Bright Midnight Records в ноябре 2003 года.

В 2003 году Рэем Манзареком и Робби Кригером была создана группа The Doors of the 21st Century (рус. The Doors ("Двери") XXI века), однако поклонники встретили эту идею противоречиво. Кроме этого, барабанщик Джон Денсмор не только не пожелал присоединиться к своим товарищам, но и, как правообладатель, вместе с семьями Джима Моррисона и Памелы Курсон, воспротивился использованию словосочетания «The Doors» в названии нового проекта Манзерека и Кригера. После судебного процесса в 2005 году музыканты вынуждены были изменить название на Riders on the Storm. Однако за ними было оставлено право использовать словосочетания «бывшие Doors» и «участники The Doors» для публичного самоименования.

7 июля 2011 года группа «Манзарек и Кригер из The Doors» с вокалистом Дэйвом Броком выступила в Москве, а 26 июня 2012 года (к 45-летию альбомов The Doors и Strange Days) музыканты дали концерт в Санкт-Петербурге, а 27 июня состоялось их выступление и в Екатеринбурге. 30 июня 2012 года группа вторично выступила в Москве. Помимо Манзарека, Кригера и Брока, в коллективе выступали Фил Чен (бас-гитара) и Тай Деннис (ударные).

В 2006 году материалы, записанные группой, подверглись существенной переработке. Звукозаписывающие компании решили приурочить к 40-летию группы выход мультимедийного коллекционного издания Perception. Это издание содержит первые 6 альбомов, причём каждый из них состоит из двух дисков — CD и DVD. На компакт-дисках — ремастированные версии альбомов с бонус-треками. На DVD — мультимедийное содержимое: записи альбомов в многоканальных форматах звучания (созданные Брюсом Ботником), видеоклипы и фотографии. Отдельного внимания заслуживает альбом The Doors из этого комплекта. Как оказалось, всем известная запись, существовавшая вот уже 40 лет, была записана с технической неполадкой, в результате чего звучание получилось замедленным и ненатуральным[11]. Данная версия — альбом в том виде, в котором его записывала группа.

В связи со смертью в мае 2013 года Рэя Манзарека (скончался в Германии в возрасте 74 лет от рака)[12] группа окончательно прекратила своё существование, хотя никаких официальных сообщений по этому поводу не было.

Состав

Приглашённые музыканты
  • Харви Брукс — бас-гитара «Soft Parade»
  • Лонни Мак — гитара Morrison Hotel (1970)
  • Рэй Неаполитан — бас-гитара Morrison Hotel (1970)
  • Джон Себастьян — губная гармоника Morrison Hotel (1970)
  • Джек Конрад — бас-гитара (1971–1973)
  • Бобби Рэй Хэнсон – ритм-гитара, бэк-вокал, перкуссия (1971–1973)
  • Марк Бэнно — ритм-гитара L.A. Woman (1971)
  • Джерри Шиф — бас-гитара L.A. Woman (1971, 1978)
  • Рэйнол Андино — перкуссия (1978)
  • Артур Барроу — синтезатор, программирование (1978; в треке "The Movie")
  • Боб Глоуб — бас-гитара (в композиции 1978 года; "Albinoni – Adagio")
  • Эдди Веддер — ведущий вокал (1993)
  • Дон Уэс — бас-гитара (1993)
  • Анджело Барбера — бас-гитара (2000)
  • Дуг Лубан — бас-гитара (на альбомах Strange Days, Waiting for the Sun; Soft Parade)

Временная шкала

<timeline> ImageSize = width:800 height:auto barincrement:20 PlotArea = left:90 bottom:80 top:0 right:20 Alignbars = justify DateFormat = dd/mm/yyyy Period = from:01/01/1965 till:31/12/2013 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy Legend = orientation:horizontal position:bottom ScaleMajor = increment:2 start:1965

Colors =

id:Vocals       value:red        legend:Вокал
id:Guitar       value:green      legend:Гитара
id:Drums        value:orange     legend:Ударные
id:Piano        value:purple     legend:Клавишные
id:lines        value:black      legend:Альбомы

BarData =

 bar:Jim    text:"Джим Моррисон"
 bar:Ray    text:"Рэй Манзарек"
 bar:Robby  text:"Робби Кригер"
 bar:John   text:"Джон Денсмор"

PlotData=

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
bar:Jim   from:start till:03/07/1971 color:vocals
bar:Ray   from:start till:01/01/1973 color:piano
bar:Ray   from:03/07/1971 till:01/01/1973 color:vocals width:3
bar:Robby from:start till:01/01/1973 color:guitar
bar:John  from:start till:01/01/1973 color:drums
bar:Ray   from:01/01/1978 till:17/11/1978 color:piano
bar:Robby from:01/01/1978 till:17/11/1978 color:guitar
bar:John  from:01/01/1978 till:17/11/1978 color:drums
bar:Ray   from:12/01/1993 till:12/01/1993 color:piano
bar:Robby from:12/01/1993 till:12/01/1993 color:guitar
bar:John  from:12/01/1993 till:12/01/1993 color:drums
bar:Ray   from:01/01/2000 till:31/12/2000 color:piano
bar:Robby from:01/01/2000 till:31/12/2000 color:guitar
bar:John  from:01/01/2000 till:31/12/2000 color:drums
bar:Ray   from:01/01/2011 till:31/12/2011 color:piano
bar:Robby from:01/01/2011 till:31/12/2011 color:guitar
bar:John  from:01/01/2011 till:31/12/2011 color:drums
bar:Robby from:01/01/2013 till:31/12/2013 color:guitar
bar:John  from:01/01/2013 till:31/12/2013 color:drums

LineData =

at:04/01/1967 color:black layer:back
at:25/09/1967 color:black layer:back
at:03/07/1968 color:black layer:back
at:18/07/1969 color:black layer:back
at:09/02/1970 color:black layer:back
at:19/04/1971 color:black layer:back
at:18/10/1971 color:black layer:back
at:15/08/1972 color:black layer:back
at:17/11/1978 color:black layer:back

</timeline>

Дискография

Фильмография

  • Break On Through (1967) — цветное промо
  • The Unknown Soldier (1968) — цветное промо
  • Feast of Friends (1968) — документальный цветной фильм с черно-белыми фрагментами, вся музыка записана заранее, 40 минут
  • HWY (1968) — цветной фильм, 50 минут
  • The Doors Are Open (1968) — ч/б, 60 минут
  • No One Here Gets Out Alive (1980) — фрагменты Feast of Friends, различных выступлений, ТВ-шоу, интервью с Джоном, Робби, Рэем, Ротшильдом, Хопкинсом, Шугерменом, съёмки Джима — цвет и ч/б
  • The Doors (1991) — цветной фильм про жизнь Моррисона и The Doors
  • When You’re Strange (2009) — документальный фильм

Библиография

Поэзия Джима Моррисона (на английском и русском языках)

  1. Стихотворения: Сборник / Пер. с англ. Состав. А. Кудрявицкого. — Москва-Париж-Нью-Йорк, 1999.

Книги о The Doors, издания Моррисона на английском языке

  1. Jim Morrison & The Doors. An Unauthorised Book (Mike Jahn, Grosset & Dunlap), 1969
  2. The Lords / Notes On Vision (Jim Morrison, private edition of 100), 1969
  3. The New Creatures (Jim Morrison, private edition of 100), 1969
  4. The Lords & The New Creatures (Jim Morrison, Simon & Schuster), 1970
  5. An American Prayer (Jim Morrison, private edition of 500)
  6. The Lords & The New Creatures (papperback edition), 1971
  7. No One Here Gets Out Alive (Jerry Hopkins & Danny Sugerman, Warner Books (US), Plexus (UK), 1980
  8. Jim Morrison — An Hour For Magic (Frank Lisciandro, Delilah Books (US), eel Pie (UK), 1982
  9. Burn Down The Night (Craig Kee Strete, Random House (US), 1982
  10. The Illustrated History Of The Doors (Danny Sugerman, Quill (US), Vermilion (UK), 1983
  11. «Riders On The Storm. My life with Jim Morrison & The Doors»(John Densmore, Delacorte Press, (US), 1990

Книги о The Doors и Джиме Моррисоне на русском языке

  1. Архивы The Doors. Том 1: Джим Моррисон & The Doors. Когда музыка смолкнет… / Сост., коммент. А. Галин; пер. с англ. Дмитрия Эпштейна, Маргариты Пушкиной. — М.: Сокол, 1998. — 319 с.: ил. — ISBN 5-85057-171-4.
  2. Архивы The Doors. Том 2: Джим Моррисон. Американская ночь = The Writings of Jim Morrison. The American Night / Пер. Дмитрия Эпштейна. — М.: Летний Сад, 2001. — 224 с.: ил. — ISBN 5-85302-282-2.
  3. Архивы The Doors. Том 3: Джим Моррисон. Пустыня / Пер. с англ. Ксении Быстровой, Александры Скоротых, Под ред. Ильи Завалишина и Александра Галина; коммент. Александра Галина. — М.: Мерлон, 2004—256 с — ISBN 5-88485-001-8.
  4. Последний проклятый поэт: Джим Дуглас Моррисон / Пер. с англ. Д.Борисова, Ю.Санаевой. — Ультра Культура , 2005 г. — 287 c. — ISBN 978-5-98042-057-4.
  5. Алексей Поликовский Моррисон: Путешествие шамана. — Москва — Колибри, 2008 год. 303 страницы. ISBN 978-5-389-00077-3
  6. Послушай, парень, объяви нас как нужно. Мы — «Дорз»! Джеймс Дуглас Моррисон. — 2-е изд., перераб / Ред. колл.: Ю. М. Каблучко, О. В. Черниенко, В. В. Авилов. — М.: Янус, 1996. — 158 с.: ил. — Непостижимая тайна Джима Моррисона; «Боги»; Наблюдения Джеймса Дугласа Моррисона; Дискография.
  7. Питер Хоуген, Крис Чарльзворт Полный путеводитель по музыке The Doors М.: Локид, 1997. — 125 с.: ил. — Полный путеводитель по музыке. — ISBN 5-86217-072-3
  8. Джерри Хопкинс и Дэнни Шугермэн Никто не выйдет отсюда живым
  9. Альберт Голдман История The Doors
  10. Еремеева О. Мифопоэтика творчества Джима Моррисона
  11. Дилан Джонс «Джим Моррисон. Тёмная звезда»
  12. Джон Дэнсмор «Riders On The Storm» («Оседлавшие бурю. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и „The Doors“»), пер.с англ. В.Каратеева
  13. Малькевич А.А. «Джим Моррисон – двери открыты» (СПб.: Арника, 1993 – 188 с.)

Сопутствующая литература

  1. Хаксли, Олдос. Двери восприятия. [lib.ru/INOFANT/HAKSLI/doors.txt Электронный текст в библиотеке Мошкова].
  2. Портер, Кэтрин Энн. Корабль дураков: Роман / Пер. с англ. Норы Галь ; Предисл. А. Мулярчика. — М.: Терра, 1997. — 576 с — (Сокровища мировой литературы). — ISBN 5-300-01223-8. — [www.lib.ru/INPROZ/PORTER/korabl.txt Электронный текст в библиотеке Мошкова].
  3. Фаррен М. Джим Моррисон после смерти: Роман («Альтернатива») / Пер. с англ. Т. Ю. Покидаевой. — АСТ Изд-во, 2004 г. — 605 с — ISBN 978-5-17-022826-3, ISBN 978-5-9602-0328-9.
  4. Simmonds Jeremy. The Encyclopedia of Dead Rock Stars: Heroin, Handguns, and Ham Sandwiches. — Chicago: Chicago Review Press, 2008. — ISBN 1-55652-754-3.

Напишите отзыв о статье "The Doors"

Примечания

  1. Hopkins, Sugerman, p. 284.
  2. Ruhlmann, William [www.allmusic.com/artist/the-doors-mn0000114342 The Doors – Biography]. Allmusic. Проверено 1 января 2010.
  3. Simmonds, 2008, p. 45.
  4. [kinks.it.rit.edu/misc/articles/latimes.html Loyal Pains: The Davies Boys Are Still at It]
  5. www.rollingstone.com/news/coverstory/500songs 500 лучших песен журнала Rolling Stone
  6. www.rollingstone.com/news/story/5938174/the_rs_500_greatest_albums_of_all_time 500 лучших альбомов журнала Rolling Stone
  7. Мерфи, Кен [www.totalrock.ru/magazines/classicrock/147/ The Doors] (рус.) // Арс Лонга Classic Rock. — 2015. — Вып. 131 (1-2). — С. 21-31. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1997-7646&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1997-7646].
  8. Мерфи, Кен [www.totalrock.ru/magazines/classicrock/147/ затишье перед штормом] (рус.) // Арс Лонга Classic Rock. — 2015. — Вып. 131 (1-2). — С. 35-37. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1997-7646&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1997-7646].
  9. Wallace Fowlie. Rimbaud and Jim Morrison: The Rebel as Poet. ISBN 0-8223-1442-8
  10. Архивы The Doors. Том 1: Джим Моррисон & The Doors. Когда музыка смолкнет… C. 309
  11. См. статью Брюса Ботника из буклета к диску
  12. Энди Грин. [rollingstone.ru/articles/music/news/16460.html Умер клавишник The Doors Рэй Манзарек]. Rollingstone.ru (12 мая 2013). Проверено 2 февраля 2014.

Ссылки

  • [www.thedoors.com/ Официальный сайт]  (англ.)
  • [www.discogs.com/artist/Doors%2C+The The Doors] (англ.) на сайте Discogs
  • [musicbrainz.org/artist/9efff43b-3b29-4082-824e-bc82f646f93d.html The Doors] (англ.) на сайте MusicBrainz
  • [www.lib.ru/SONGS/doors/mif.txt Оксана Еремеева. Мифопоэтика творчества Джима Моррисона (дипломная работа)]
  • [www.lib.ru/SONGS/doors.txt Тексты песен]

Отрывок, характеризующий The Doors

– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.