Douglas C-47 Skytrain

C-47 Skytrain
C-47
Тип	военно-транспортный самолёт
Производитель	Douglas Aircraft Company
Первый полёт	23 декабря 1941 года
Основные эксплуатанты	ВВС США ВВС Великобритании
Единиц произведено	~10 000
Базовая модель	Douglas DC-3
Варианты	Ли-2 AC-47 Spooky ТС-62
Изображения на Викискладе

Douglas C-47 SkytrainDouglas C-47 Skytrain

Дуглас C-47 «Скайтрэйн» или «Дакота» (англ. Douglas C-47 Skytrain or Dakota) — американский военно-транспортный самолёт, разработанный на базе пассажирского DC-3. Совершил первый полёт 23 декабря 1941 года, построено около 10 000 машин. «Скайтрэйн» широко применялся силами союзников во Второй мировой войне, а после её окончания долгое время оставался на вооружении многих стран мира. Отдельные экземпляры продолжают эксплуатироваться и в начале XXI века.

Боевое применение в годы холодной войны

Конец 40-х

22 апреля 1946 года C-47 ВВС США был обстрелян над столицей Австрии Веной. Самолёт смог вернуться на аэродром.

В августе-сентябре 1946 года американские C-47 часто вторгались в воздушное пространство Югославии. За этот период югославские истребители Як-3 и «Спитфайр» сбили четыре C-47.

29 июля 1947 года индонезийский истребитель P-40 сбил индийский самолёт C-47.

22 мая 1948 года английский C-47 был сбит над Египтом египетскими истребителями «Спитфайр».

3 июня 1948 года, в ходе арабо-израильской войны, израильский истребитель Avia S-199 (модернизированный «Мессершмитт» Bf.109) сбил два египетских самолёта C-47 «Дакота», которые сбрасывали бомбы на Тель-Авив.

4 ноября 1948 года израильский истребитель Avia S-199 обстрелял египетский C-47, однако тот смог вернуться на аэродром.

Кроме того, 4 ноября 1948 года пара индийских истребителей Tempest Mk.II обстреляла пакистанский C-47 «Дакота», однако пилот повреждённого самолёта смог уйти от преследователей.

21 декабря 1948 года возле греческого города Пилос, греческими войсками был сбит C-47A чешских авиалиний. Весь экипаж, 5 пилотов и 19 пассажиров, погиб. Самолёт при плохой видимости выпустил сигнальные огни, которые на земле расценили как враждебные действия.

Война в Корее

список потерь:

10 июля 1950 года над Южной Кореей огнём зенитной артиллерии был сбит американский C-47. Весь экипаж катапультировался.

21 ноября 1950 года в 13 км от северокорейского города Хесанджин разбился американский C-47B. Весь экипаж, три человека, погиб.

15 ноября 1950 года между корейской авиабазой Кимпо и японской Брэди разбился американский C-47A. Весь экипаж, четыре человека, погиб.

2 декабря 1950 года при взлёте с северокорейского аэродрома Хагару-ри разбился американский С-47D. Погибших не было.

5 марта 1951 года на японской территории разбились американские C-47 и C-47A. Самолёты пытались сесть с одним неработающим двигателем. В первом оба пилота получили травмы, во втором один погиб, двое травмировано.

30 апреля 1951 года в 80 км от северокорейского Вонсана был сбит американский C-47D, разбрасывающий пропагандистские листовки. Весь экипаж, пять американцев и один южнокореец, погиб.

27 мая 1951 года в гору врезался C-47 греческих ВВС после взлёта с авиабазы Таегу. Погибших не было.

29 сентября 1951 года возле Маедонга в гору врезался американский C-47A. Весь экипаж, семь человек, погиб.

29 апреля 1952 года возле Дэнтист С в море рухнул американский C-47A. Весь экипаж, восемь человек, погиб.

20 августа 1952 года в воздухе остановились двигатели у американского C-47A. Оба пилота катапультировались, но при приземлении получили травмы. Самолёт упал в 17 милях от К-13.

21 декабря 1952 года сразу после взлёта разбился американский C-47A.

22 декабря 1952 года проезжающий по аэродрому греческий C-47D был протаранен взлетающим истребителем F-80C. Выжил лишь один грек, три остальных грека и девять американцев погибли.

26 декабря 1952 года сразу после взлёта в Чинхае разбился греческий C-47.

Всего в ходе корейской войны было потеряно 11 американских и 3 греческих C-47. В них погибли по крайней мере 37 американцев, 3 грека и 1 южнокореец.

Дальнейшая служба

19 ноября 1951 года возле венгерского города Папа советскими истребителями был принуждён к посадке C-47 американских ВВС, нарушивший воздушную границу. США выплатили 120 тысяч долларов за нарушение границы. Повреждённый самолёт восстановлению не подлежал.

8 октября 1952 года во время пролёта над Берлином был обстрелян военный американский C-47.

29 ноября 1952 года ЦРУ решило использовать гражданский C-47 для эвакуации своего агента из Китая. Операция завершилась провалом — над провинцией Гирин самолёт был сбит, были убиты два агента ЦРУ, ещё два были взяты в плен.

11 ноября 1957 года израильскими истребителями «Мистер» IV был перехвачен и принуждён к посадке иорданский C-47, нарушивший воздушное пространство.

30 мая 1959 года C-47 ООН был перехвачен и принуждён к посадке израильскими истребителями «Мистер» IV. Нарушал границу самолёт ООН или нет, неизвестно.

25 мая 1960 года C-47 ВВС США был перехвачен над Восточной Германией и принуждён к посадке советскими истребителями. Девять членов экипажа были задержаны на два месяца.

15 мая 1962 года, в ходе операции «Трикора», нидерландский патрульный самолёт P-2 Neptune сбил индонезийский C-47.

В сентябре 1965 года в ходе второй Индо-Пакистанской войны, шесть индийских C-47 было уничтожено вражескими самолетами на аэродромах, первые два 7 сентября и четыре 14 сентября.

21 марта 1968 года сразу после взлёта с мозамбикского аэродрома Муеда был сбит португальский C-47A.

3 сентября 1970 года после спасательного вылета из ангольского города Хуамбо был обстрелян британский C-47A, гидравлика была повреждена и стало вытекать топливо. Самолёт совершил вынужденную посадку на аэродроме Луанда. Погибших не было, самолёт отремонтирован.

Война во Вьетнаме

Местом наиболее широкого использования «Дакот» стал Индокитай. Первые 18 французских C-47 появились здесь ещё в ноябре 1946 года. В ходе первой Индокитайской войны C-47 активно использовались французами для транспортировки грузов и личного состава. Всего в ходе войны участвовали порядка 200 «Дакот». Несколько машин разбилось при посадке на труднодоступный аэродром Сам-Нео в Лаосе. В ходе решающего сражения в марте-мае 1954 года около 100 французских C-47 обеспечивали по воздуху поддержку окруженного гарнизона. Каждая «Дакота» брала в среднем по 2,5 тонны груза или около 25 раненых или десантников. Опорный пункт так и не удалось удержать, были сбиты по меньшей мере 4 «Дакоты», почти все остальные получили различной степени повреждения.

После поражения Франции Советский Союз в конце 1955 года поставил Северному Вьетнаму 4 «Дакоты» собственного производства (Ли-2). Южному Вьетнаму от французов остались 16 C-47. В 1956 ещё 16 C-47 южновьетнамцы получили от американцев. В конце 1959 года 36 советских Ли-2 были перебазированы в Северный Вьетнам для помощи северовьетнамской армии и южновьетнамскому партизанскому движению. Советские пилоты совершили несколько тысяч боевых вылетов, перевезли большое количество грузов и более 10000 тысяч человек личного состава. 23 января 1961 советский Ли-2 был сильно поврежден при посадке на аэродром Сам-Нео в Лаосе, самолет пришлось бросить. Советские Ли-2 также много раз попадали под огонь с земли и американские истребители, при этом безвозвратно не было потеряно ни одного самолета. Один самолет был сбит зенитным огнём и один разбился, при этом погибли 9 членов экипажей. В ноябре 1961 года в Южном Вьетнаме появились первые 4 C-47 США. Уже в декабре один из них был сбит. В 1963 году советские Ли-2 перестали совершать вылеты над зоной боевых действий, все машины были оставлены северовьетнамцам. В следующий раз советские Ли-2 совершили боевые вылеты летом 1968 года для поддержки северовьетнамского наступления. Южный Вьетнам ко времени начала наступления имел около 90 «Дакот». В ходе боевых действий активно использовались ударные AC-47. В ходе наступления было сбито и уничтожено на земле несколько десятков американских и южновьетнамских «Дакот». К моменту его окончания у южан осталось 63 машины.

Весной 1972 года ДРВ и южновьетнамские партизаны, при поддержке самолётов Ли-2, начали «пасхальное» наступление. 3 марта северовьетнамский Ли-2 был по ошибке сбит ЗРК С-75, погиб весь экипаж, 20 человек. К 31 марта 1972 южновьетнамская армия безвозвратно потеряла 42 C-47 и 7 AC-47. В конце 1972 года, для восполнения потерь, США поставили южновьетнамцам ещё 12 RC-47 и 33 EC-47. К этому времени «Дакоты» стали постепенно заменяться новыми C-130, в результате чего 6 C-47 было отправлено назад в США. В 1973 году с наступлением перемирия «Дакоты» вновь стали использоваться для гражданских перевозок.

список известных потерь:

29 июля 1966 года американский разведчик RC-47D был сбит северовьетнамским истребителем МиГ-17.

19 мая 1973 года камбоджийский коммерческий C-47A, в 10 км от аэропорта Свай Рейнг, был сбит огнём стрелкового оружия 30-го калибра. Весь экипаж, 11 человек, погиб.

5 февраля 1973 года в 56 км от лаосского города Сараван огнём с земли был сбит американский самолёт радиоэлектронной борьбы EC-47Q. Сообщалось, что самолёт пытался найти расположение северовьетнамских танков на тропе Хо Ши Мина. Весь экипаж, восемь человек, погиб.

За всё время войны американская сторона безвозвратно потеряла 43 самолёта C-47, в том числе 19 AC-47. Южный Вьетнам в ходе войны располагал около 150 C-47. В конце войны, на авиабазе Тан Сон Нат северовьетнамцы уничтожили около 10 южновьетнамских «Дакот» и захватили 21 самолёт C-47 и 7 DC-3. Всего в конце войны было захвачено в качестве трофеев больше 40 C-47 и неизвестное число DC-3. В числе трофеев были ударные AC-47 и самолеты РЭБ EC-47..

Турецкое вторжене на Кипр

19 турецких C-47 сбрасывали десант на побережье Кипра. От огня с земли один самолёт загорелся и вернулся на территорию Турции.

Дальнейшая служба

30 мая 1977 года выстрелом из РПГ-7 над Мозамбиком был сбит родезийский военно-транспортный самолёт C-47 «Дакота».

В ходе войны за Огаден в 1977 году, Эфиопия потеряла по меньшей мере 5 «Дакот». Из них 3 было сбито сомалийскими истребителями МиГ-21 и 1 МиГ-17. Кроме этого 1 эфиопский C-47 был расстрелян на земле сомалийскими МиГ-17.

28 января 1978 года над городом Тибести разбился чадский C-47-DL. Самолёт, вероятно, был сбит повстанцами.

1 августа 1981 года возле мозамбикского города Бейра ракетой с земли, запущенной дружественными войсками, по ошибке был сбит французский C-47B. Погиб весь экипаж, шесть человек.

Гражданская война в Сальвадоре

27 января 1982 отряд коммандос ФНОФМ прорвался на главную базу ВВС Сальвадора в Илопанго, на которой он уничтожил большое количество летательных аппаратов, включая три C-47.

4 декабря 1990 года возле сальвадорского города Чалате из ПЗРК «Игла» бойцами ФНОФМ был сбит сальвадорский AC-47 «Дакота». Весь экипаж, пять человек, погиб.

Гражданская война в Никарагуа

9 апреля 1979 года Сандинистская Народная армия сбила никарагуанский C-47, весь экипаж погиб.

В июле 1979 после отступления правительственных войск с одной из авиабаз, 3 C-47 были захвачены СНА в качестве трофеев.

3 октября 1983 года СНА из ПЗРК Стрела-2М сбила C-47 контрас. Все трое лётчиков взяты в плен. Это первый самолёт, сбитый из ПЗРК в Латинской Америке.

27 августа 1984 года C-47 контрас с грузом оружия нарушил воздушную границу Никарагуа. Бойцы СНА сбили самолёт из ПЗРК Стрела-2. Все восемь человек, находившиеся на борту, погибли.

11 марта 1987 года никарагуанский C-47 был сбит истребителями ВВС Гондураса, после нарушения воздушной границы.

Тактико-технические характеристики

Технические характеристики

• Экипаж: 3 человека
• Варианты нагрузки:
  • 28 снаряжённых военнослужащих
  • 14 носилок с ранеными
• Длина: 19,43 м
• Размах крыла: 29,11 м
• Высота: 5,18 м
• Площадь крыла: 91,70 м²
• Масса пустого: 7700 кг
• Масса максимальная взлётная: 15 000 кг
• Двигатели:: 2× Пратт-Уитни R-1830 (2×1200 л. с.)

Лётные характеристики

• Крейсерская скорость: 260 км/ч
• Нормальная дальность полёта: 2600 км
• Максимальная дальность полёта: 6100 км
• Практический потолок: 7300 м

Страны-эксплуатанты

• Бенин Бенин — два С-47 находились на вооружении военно-воздушных сил в 2011 году
• Зимбабве Зимбабве — 10 C-47 на хранении, по состоянию на 2016 год
• Колумбия Колумбия — 6 AC-47T, по состоянию на 2016 год
• ЮАР ЮАР — 3 C-47TP, по состоянию на 2016 год

Ссылки

• [www.globalsecurity.org/military/systems/aircraft/c-47.htm C-47 Skytrain] (globalsecurity.org)  (англ.)

Отрывок, характеризующий Douglas C-47 Skytrain

– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.