Kawanishi E15K Shiun
E15K Shiun | |
---|---|
Тип | скоростной катапультный разведчик |
Разработчик | Kawanishi |
Производитель | Kawanishi - завод в Науро |
Первый полёт | 5 декабря 1941 года |
Начало эксплуатации | октябрь 1942 |
Статус | снят с эксплуатации |
Основные эксплуатанты | Императорский флот Японии |
Годы производства | 1942 - февраль 1944 |
Единиц произведено | 15 |
Изображения на Викискладе |
E15K Shiun (яп. 紫雲 Сиун, «Фиолетовое облако») — скоростной гидроплан, одномоторный моноплан цельнометаллической конструкции с центральным поплавком.
Разработан в КБ Kawanishi. Первый полет прототипа состоялся 5 декабря 1941 года.
Запущен в малую серию в 1942 году под наименованием высокоскоростной разведывательный гидроплан «Сиун».
Кодовое имя союзников — «Норм» («Norm»).
Тактико-технические характеристики
Приведённые ниже характеристики соответствуют модификации Е15К1:
Технические характеристики
- Экипаж: 2 человека
- Длина: 11,587 м
- Размах крыла: 14,0 м
- Высота: 4,95 м
- Площадь крыла: 30,0 м²
- Масса пустого: 3 165 кг
- Нормальная взлётная масса: 4 100 кг
- Максимальная взлётная масса: 4 900 кг
- Силовая установка: 1 × радиальный Mitsubishi Kasei 45
- Мощность двигателей: 1 × 1 850 л.с. (1 × 1 360 кВт)
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 460 км/ч
- Крейсерская скорость: 290 км/ч
- Практическая дальность: 3 320 км
- Практический потолок: 9 830 м
- Скороподъёмность: 10,0 м/с
- Нагрузка на крыло: 137 кг/м²
- Тяговооружённость: 332 Вт/кг
Вооружение
</ul>
Напишите отзыв о статье "Kawanishi E15K Shiun"
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/sww2/e15k.html E15K. Энциклопедия «Уголок неба».]
|
Отрывок, характеризующий Kawanishi E15K Shiun
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.