El Tiempo
| Оригинальное название |
El Tiempo |
|---|---|
| Тип |
Ежедневная газета |
| Формат |
Широкоформатная |
|
| |
| Владелец | |
| Главный редактор |
Гильермо Сантос |
| Основана | |
| Язык | |
| Цена | |
| Главный офис | |
| Тираж |
314 000 (ежедневный) |
|
| |
| Сайт: [www.eltiempo.com www.eltiempo.com] | |
«Тьемпо»[1] (исп. El Tiempo, переводится «Время») — ежедневная популярная колумбийская газета на испанском языке. Владельцем газеты с момента основания по 2007 год была влиятельная в Колумбии семья Сантос.
Содержание
История
Газета была основана в 1911 году Альфонсо Вильегас Рестрепо. В 1913 году он продал её своему сводному брату Эдуардо Сантос Монтехо, который оставался редактором в течение более чем 50 лет. До 2007 года газета в составе холдинга «Casa Editorial El Tiempo» принадлежала членам семьи Сантос, обладающей большим влиянием в колумбийской политике: Эдуардо Сантос с 1938 по 1942 год был президентом Колумбии, Франсиско Сантос с 2002 по 2006 год занимал пост вице-президента, Хуан Мануэль Сантос избран президентом в 2010 году.
В 2007 году контрольный пакет ежедневника приобрела испанская медиа группа Planeta.
Распространение
Газета печатается в шести региональных издательствах:
- Bogotá (Богота);
- Caribe (Барранкилья, Картахена, Санта-Марта, Синселехо, Риоача и Вальедупар);
- Medellín (Медельин);
- Café (Перейра, Манисалес, Армения);
- Cali (Кали, Попаян, Пасто);
- Региональное, для оставшихся частей страны.
Напишите отзыв о статье "El Tiempo"
Примечания
- ↑ Зарубежная печать : Краткий справочник. Газеты. Журналы. Информационные агентства / гл. ред. С. А. Лосев. — М. : Политиздат, 1986. — С. 376.</span>
</ol>
Ссылки
| В Википедии есть портал «Колумбия» |
- (исп.) [www.eltiempo.com/ Сайт издания]
- (исп.) [www.comercial-eltiempo.com/ Casa Editorial El Tiempo web page]
|
Это заготовка статьи о газете. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий El Tiempo
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
