Enclave

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Enclave


Обложка российского издания от Акелла

Разработчик
Издатель
Локализатор
Дата выпуска
Жанр
Возрастной
рейтинг
ESRB: TTeens
Платформа
Игровой движок
Режим игры
Носитель
Системные
требования
Windows 2000/XP/Vista, процессор 800 МГц, ОЗУ 256 МБ, видеокарта с поддержкой DirectX 8, 2,3 ГБ свободного места на диске
Управление
Сайт
[www.starbreeze.com/games/enclave.aspx rbreeze.com/games/enclave.aspx]

Enclave — action с элементами ролевой игры выпущенная в 2002 году компанией Starbreeze Studios. Игра была выпущена на платформах Xbox и ПК. В России и странах СНГ распространяется компанией Акелла.





Сюжет

В начале новой игры можно выбрать, по какому сюжету будут развиваться события. Доступны 2 кампании: за Свет и за Тьму. По мере прохождения игрок получает новых персонажей.

Кампания за Свет

Безымянный герой игры приходит в себя и обнаруживает, что он заключён в королевской тюрьме. Арестованный убийца из соседней камеры рассказывает герою, что на земли королевства пришли его братья — армия Дрег`атар, чтобы захватить всю территорию и поработить людей. Убийца говорит, что орки за окном пришли освободить его, но управляющие баллистой промахнулись и попали точно в камеру убийцы, тем самым убив его и освободив путь рыцарю. Выбравшись из камеры, он вынужден помогать своим бывшим тюремщикам в борьбе с захватчиками.

Герою, при помощи Охотницы, удалось защитить аванпост Иеллон. Королева Айлиндель приказывает ему помочь торговцу из Селадии по имени Маркус, который просит найти журнал и товар, похищенный и спрятанный в Заброшенном храме разбойниками Дрег`атар. В храме он спасает Друида, пытаемую Колдуньей.

Если в Заброшенном храме в одном из сундуков найти карту Заповедного Атгарда, то станет доступна тренировочная арена «Заповедный Атгард».

Получив всё необходимое для первого путешествия, главный герой отправляется в Му-Аззам, так называемый «Разделённый Город», чтобы пересечь трещину, ставшую в этом месте достаточно узкой. Город почти полностью контолируется Дрег`атар. После спасения от смерти Полурослика он пересекает трещину. Чем дальше от столицы Селенхайма, тем ужаснее картина. Внешние Пустоши напоминают преисподнюю: вокруг только лава и камни. Чего только стоит лавовый великан Дурзу, обильно сыплющий каменными гномами, победить которого можно лишь с помощью Меча Мороза, спрятанного где-то в Пустошах. В Пустошах он помогает Инженеру в битве, и тот присоединяется к отряду. Орды Дрег`атар становятся всё больше, и главному герою надо срочно перебраться в Меккелон, столицу бывших союзников Анклава («предков»), за помощью. Но Меккелон находится на другом берегу моря, туда почти невозможно добраться. Герой прибывает в оккупированную Дрег`атар гавань Арк Амар, чтобы попробовать договориться с капитаном какого-нибудь судна. Он находит капитана Лоруса, брата купца Маркуса, который согласен взять героя с собой, если тот найдёт в городе похищенный судовой журнал.

Лорус доставил на Меккелон, как и обещал. Доказав на арене свою доблесть, герой встретился с императором Меккелона, Алекто, который согласился помочь и привести свою армию на помощь Селенхайму. Взамен император просит разрушить старую крепость Кам-Зара в горах, чтобы воины могли там пройти. Он также советует найти старого колдуна Зейла, так как тому не составит особого труда разрушить её стены. Но во время разговора, воин Алекто доносит о том, что на берег Меккелона высадился крупный отряд Дрег`атар. Алекто торопит героя и предоставляет ему свой дирижабль. По пути к дирижаблю, Рыцарь помогает защитникам Меккелона и, в конце концов, садится на воздушное судно.

По воздуху рыцарь прибывает на древнюю причудливую постройку на воде. Там он спускается на лифте под воду, в Озёрное Святилище, где и находит прикованного Зейла. Герой освобождает Зейла, и Колдун соглашается помочь, но требует принести свой утерянный после свержения Ватара посох Духа Земли. Герой находит его глубоко под землёй, и взяв в руки пробуждает древнее скелетообразное чудовище Зурану — то, что осталось от некогда великой волшебницы, рискнувшей открыть Том Душ.

После уничтожения Зураны, герой вместе с колдуном Зейлом прибывает в Кам-Зара. Собрав ключ от крепости, герои разрушают её.

Как только крепость пала, новость об этом сразу долетела до королевы Селенхайма. Всё готово для обороны от армий Ватара, верховного демона Дрег`атар. Перед выступлением в ложу королевы вбегает гонец и сообщает, что дочь королевы, Джазиндру, похитила Мордесса, верховный канцлер Дрег`атар. Убив её, герой попадает в самое сердце вражеского города Арк Мур и встречается лицом к лицу с Ватаром.

Рыцарь убивает Ватара и на земли Селенхайма приходит мир. Однако во время торжества в ложу королевы врывается Алекто и объявляет себя спасителем Селенхайма. Однако королева не согласна и чествует героев как спасителей. Зейл безуспешно пытается примирить королеву и Алекто и всем становится понятно, что они стоят на пороге новой войны…

Кампания за Тьму

Из множества желающих служить Мордессе отобран Ассассин. Колдунья дает ей задание достать кристалл Эвэрси, некогда принадлежавший Зуране — чародейке, превратившейся в одного из монстров, которых она пыталась контролировать. Тем не менее, дом Зураны по-прежнему хорошо охраняется — хитроумными механическими ловушками, духами, скелетами. Ассассин приносит Мордессе заветный кристалл и по её приказанию отправляется в Селадию — убивать торговца Маркуса, шпионившего в пользу Селенхайма. Во время этой миссии Ассассин спасает Берсеркера. Тем временем Арк Мур, резиденция Мордессы, атакована предками. Совместными усилиями Ассассина и нового персонажа, Колдуньи, мекелонцы отбиты, а их предводитель, Алекто, убит.

Мордесса хочет подчинить себе могучего демона Ватара, однако для этого ей нужна Книга Духов, которую маг Зейл спрятал в Поместье Грез. Ассассин проникает туда с помощью Гоблина, который присоединяется к отряду, и видит танцующую в воздухе Книгу Духов, оказавшуюся иллюзией. Магическим образом слуга Мордессы переносится в неизвестное место, где ему предстоит сразиться с Колдунами и одолеть Стража, после чего Ассассин возвращается в Поместье Грез, забирает Книгу, убивает Зейла и через подвал выбирается из дома. У портала Ассассин плечом к плечу с Бомбардиром сражаются с Ночными Зверями. Орк становится членом отряда.

Радость Мордессы безгранична, но для ритуала ей требуется кровь девственницы, а именно принцессы Джазиндры. Отряд прочесывает Эльфийские Леса, сначала Плоскогорье, потом — окрестности Хижины, где с помощью Бомбардира осуществляет похищение принцессы.

Ватар пожирает Джазиндру и оказывается в подчинении у Мордессы, поэтому необходимость в слугах у колдуньи отпадает. Мордесса начинает строить планы по уничтожению отряда, но сначала приказывает ослабить оборону Селенхайма, в частности, требуется пробить брешь в воротах Аванпоста и вывесить флаг Дрег`атара (после этой миссии становится доступен персонаж Лич) или проникнуть за Великую Стену и убить легендарного Зрика.

Отряд получает задание спуститься в шахты Ангарда и взорвать мост, чтобы не допустить контр-атаки Селенхайма. Приказ исходил от Ватара. Он давно наблюдал за отрядом и мечтал вырваться из-под власти Мордессы. Демон отправляет теперь уже своих слуг на остров Ур-Аннон, где укрылась колдунья. После смерти Мордессы и её приспешников Ватар обретает свободу.

Получив последнее задание, отряд направляется в Селенхайм. Перебив охранников и шестерых членов Ассамблеи, слуги Ватара убивают королеву Айлиндель.

Узнав о смерти своего предводителя, жители Селенхайма оказывают яростное сопротивление ордам Дрег`атара, но силы не равны. Многие погибли страшной, мучительной смертью. Ватар празднует победу, но вдруг замечает огромное ало-золотое войско, готовое бросить вызов его уставшей армии. Демон разворачивает свои орды, чтобы вступить в новую битву…

Персонажи

Центральные фигуры

Рыцарь — главный герой кампании Света. Он был рождён в Анклавианском городе Иеллон; за неуплату налогов посажен в тюрьму Аванпоста. Проявив доблесть при защите осаждённого города, получил своё звание (Рыцарь) от королевы Айлиндель. Вместе с друзьями защитил 7 государств Света от Дрег`атар (в Светлом повествовании).

Алекто — император Меккелона.

«Предки» — жители Меккелона.

Ватар — могучий демон, предводитель армий Дрег`атар. Живёт в заточении под крепостью Арк Мур. В кампании за Тьму, Ватар отправляет Вас на задания после миссии Поместье Грез. В кампании за свет Вашей задачей станет не допустить совершение Мордессой ритуала для высвобождения Ватара при помощи Джазиндры. Однако вы не успеете, и тогда Вашим последним заданием станет не допустить прорыва Ватара в верхний мир, то есть убить его.

Мордесса — могущественная колдунья, предводительница армии Тьмы. В тёмной кампании, когда Мордесса получает Книгу Духов, после этого она отправляет вас на очередные задания, где нужно найти принцессу Джасиндру и украсть её. После того, как вы это сделаете,Мордесса воскресит Ватара. В 11 миссии (Шахты Унгарда) у вас будет задание «Найдите портал». Нужно идти не в портал к Мордессе, иначе она убьет вас, а в большой чёрный обелиск. Там вы окажетесь у Ватара. Но тот, в свою очередь, хочет от неё избавиться, оправдываясь тем, что она мешает ему полностью обрести власть.

Айлиндель — королева Селенхейма. В кампании за Свет именно она посылает Вас на различные задания. В кампании за Тьму убийство Айлиндель является целью последней миссии. Однако большую опасность для наемника Тьмы представляет не сама Айлиндель, а её охрана. Её убийством ознаменуется победа Ватара и установление его господства.

Джазиндра — дочь королевы, принцесса. В кампании за Тьму одним из Ваших заданий станет похищение Джазиндры для принесения в жертвы демону Ватару. В кампании за Свет Мордесса все же похищает принцессу до совершения ритуала высвобождения Ватара из заточения.

Критика

Игра получила неоднозначные оценки критиков. Например, британский игровой журнал Edge в своём номере 114 дал игре оценку всего в 3 балла из 10. Был раскритикован каждый аспект игры. Система боя была названа «Ужасной, комичной и беспорядочной», было сказано, что большое количество противников слишком часто приводит к смерти главного героя.[1]. Несмотря на такую низкую оценку от влиятельного издания, другие были менее критичны. Немецкий GameStar дал игре 77 %: «Поистине фантастический экшн с прекрасной графикой»[2]. Крупнейший игровой журнал России Игромания оценил игру в 7.0 баллов из 10.0, назвав её одним из лучших экшенов 2003 года[3]. Сайт AG.ru дал игре оценку в 80 %[4].

Саундтрек

Автор всех музыкальных композиций для игры — Густав Грефберг.

  1. Prologue
  2. Main titles
  3. The legions of Stormdaal
  4. Crossing the Rift
  5. Celenheim
  6. The Divided City
  7. For the Queen
  8. In the name of Peace
  9. Mordessa
  10. The Dreg atar horde
  11. Vatar
  12. Battle at Celenheim
  13. The Goblin Parade
  14. For the Queen (Teetow mix)

Редактирование игры

Через некоторое время после выхода игры, Starbreeze разместили для свободного скачивания [www.playground.ru/files/3199/ редактор «Ogier»]. При помощи редактора можно практически создать абсолютно новую игру на движке Enclave: полная свобода при создании новых карт, техники и персонажей. Размер пакета 8,3 МБ.

Nintendo Wii

Игра вышла на Nintendo Wii в 2010 году, под названием «Enclave: Shadows of Twilight». Портированием занялась студия Village1 Entertainment[5].

Напишите отзыв о статье "Enclave"

Примечания

  1. Игровой журнал Edge, номер E114, Сентябрь 2002.
  2. [www.gamestar.de/tests/action/1340966/enclave.html Обзор] Enclave на сайте игрового издания GameStar, Май 2003.
  3. [www.igromania.ru/Articles/12340/Enclave.htm Обзор] Enclave на сайте журнала Игромания в разделе «Вердикт», Сентябрь 2007.
  4. [www.ag.ru/games/enclave Страница игры] на сайте AG.ru.
  5. [www.ag.ru/news/07-08-2009#18944 Второе рождение Enclave] на сайте AG.ru

Ссылки

  • [www.starbreeze.com/ Официальный сайт] студии Starbreeze.
  • [www.starbreeze.com/games/enclave/ Официальный сайт игры «Enclave» компании-разработчика Starbreeze Studios].
  • [ru.akella.com/Game.aspx?id=1812 Официальная страница] игры на сайте Акелла.
  • [hitgames.net.ua/games/?a=game_list&do=view&gameid=420 Enclave 2], ожидания на Украине. Статус — проект заморожен.

Отрывок, характеризующий Enclave

– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.