Энциклопедия Британника

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Энциклопедия Британника (Encyclopaedia Britannica, буквально «Британская энциклопедия») — американская универсальная энциклопедия, старейшая англоязычная универсальная энциклопедия.

Основана шотландскими просветителями — гравёром Эндрю Беллом (1726—1809) и книготорговцем и печатником Колином Макфаркаром (1745—1793), первое издание вышло в Эдинбурге в 1768—1771 гг. под редакцией Уильяма Смелли (1740—1795). С 1901 года «Британника» издаётся в США (с центральным офисом в Чикаго), основными консультантами выступают крупные американские университеты. Корпус статей современной Британники создан преимущественно англоязычными авторами со всего мира.

История

История «Британники» — это история её изданий, современное издание — пятнадцатое по счёту (вып. 1985 года). Первое издание, выпущенное на основе энциклопедического словаря в 1768—1771 годах, насчитывало всего три тома. До восьмого издания «Британника» выходила в Эдинбурге. В 1870 году издательство перешло под эгиду газеты The Times и переехало в Лондон, где было выпущено девятое и десятое издания. Девятое издание из-за авторитета в университетской среде получило неофициальное название «the scholar’s encyclopaedia». В десятом издании под редакцией Хью Чисхолма (редактировавшего и последующий выпуск) впервые появился картографический том и предметный указатель.

Одиннадцатое («Кембриджское») издание, в котором энциклопедия практически приобрела современный облик, провёл Кембриджский университет при участии 1500 экспертов. Даже несмотря на то, что общее количество слов в ней было почти таким же, как и в предыдущих изданиях, число статей увеличилось с 17 000 до 40 000, а объём сократился с 35 до 29 томов. Издание 1911 года стало первым изданием с большим (34 человека) участием женщин-авторов статей. Одиннадцатое издание выходило с изменением традиционного формата выпуска томов Британники: оно готовилось к публикации сразу целиком, в отличие от предыдущих изданий, в которых тома выходили по мере их постепенной подготовки.

В 1922 году были выпущены ещё три тома, охватывавшие события, произошедшие за последние годы, в том числе Первую мировую войну. Они, вместе с переизданным одиннадцатым изданием, составили двенадцатое издание Британники. Аналогичным образом выглядело тринадцатое издание, представлявшее собой перепечатку двенадцатого с добавлением трёх новых томов, опубликованное в 1926 году. Четырнадцатое издание, опубликованное в 1929 году, было значительно переработано, многие статьи подверглись сокращению или изменению, чтобы освободить место для новых тем. Тем не менее одиннадцатое издание становилось основой для каждого последующего издания Британской энциклопедии до 1974 года. В этот же период «Британника» переместилась в США — новым собственником в 1901 году стал Гораций Эверетт Хупер из Чикаго, одним из первых применивший систему торговли книгами по почте. В начале 1920-х годов, когда «Британника» испытывала серьёзный финансовый кризис, права были приобретены американской фирмой «Sheers, Roobeck & Co», которая в 1941 году безвозмездно передала права на «Британнику» Чикагскому университету.

В 1974 году впервые вышло текущее пятнадцатое издание (под названием «New Encyclopædia Britannica», неофициальное название — «Britannica 3»), которое было существенно переработано в 1985 году. В нём под влиянием одного из крупнейших учёных и энциклопедистов XX века Мортимера Адлера (Mortimer Adler) энциклопедия была разделена на «Микропедию» (10 тт., с 1985 года — 12 тт.) и «Макропедию» (19 тт., с 1985 года — 17 тт.), которые отличаются глубиной изложения сведений. Энциклопедию стал предварять том так называемой «Пропедии», где кратко излагается структура современного знания. Завершает современную «Британнику» двухтомный предметный указатель. 15-е издание, не меняя порядкового номера, ежегодно актуализируется. В 1994 году знаменитая энциклопедия впервые выпущена в электронной версии на CD-ROM. В 1996 году «Британнику» приобрёл швейцарский миллиардер Жак Сафра. Права на торговую марку «Britannica» принадлежат компании Encyclopædia Britannica, Inc. С 1961 года издательству принадлежат права и на издание энциклопедии «Комптон».

15-е издание содержит 120 тыс. статей и около 44 млн слов. В настоящее время она доступна как печатное издание (32 тома, порядка 32 тыс. страниц, более 65 тыс. статей, 24 тыс. фотографий, карт и иллюстраций, стоимость около 1400 долларов), в интернете (120 тыс. статей, полный текст доступен подписчикам за 60 долл. в год), а также на CD-ROM или DVD-ROM (более 100 тыс. статей). Ещё в 1998 году электронная версия на компакт-диске стоила 2000 долларов, однако под давлением конкурентов (прежде всего электронной энциклопедии Encarta) «Британника» стала более доступной.

Авторами «Британники» выступают ведущие мировые эксперты, среди которых десятки лауреатов Нобелевской премии. В разное время статьи для «Британники» писали Зигмунд Фрейд, Альберт Эйнштейн, Мария Кюри, Генри Форд, Лев Троцкий. Вместе с тем, многие статьи — даже о крупнейших персонах и самых значимых научных терминах — не подписаны (редакционные). Современная версия «Британники» создана при участии около 4000 авторов и редакторов.

В 1997 году было решено прекратить издание энциклопедии в печатном виде, отдав предпочтение электронной версии. Но в 2002 году возобладали традиции. В обновлённом издании появились статьи о генной инженерии, искусственном интеллекте, освоении космоса, введении евро, движении Талибан, электронной коммерции, о многих других событиях и фактах.

В 2012 году «Британника» отказалась от выпуска «бумажных» изданий энциклопедии и перешла на мультимедийный формат. Таким образом, печатное издание «Британники» 2010 года стало последним.

Электронное издание «Британники» организовано в трёх редакциях, отличающихся друг от друга стилистически и степенью детализации материала: школьное (School Edition, поделено на 3 подуровня — базовый, средний и продвинутый), библиотечное (Library Edition) и академическое (Academic Edition, наиболее полное), причём текст т. наз. академической версии точно копирует третий («продвинутый») уровень школьной версии. Доступ ко всем версиям (включая базовую школьную) организован на платной основе.

Оценки и критика

Имеют распространение взгляды на «Британнику» как на собрание основных знаний человечества. Когда в 1797 году Баба-хан принял титул шаха Персии под именем Фетх Али-шах, ему подарили полное 3-е издание «Британской энциклопедии». Прочитав все её тома, он включил в свою титулатуру титул «владыки и повелителя Британской энциклопедии». Писатель Джордж Бернард Шоу также утверждал, что прочёл всё 9-е издание энциклопедии, за исключением статей по узкой научной тематике.

«Британника» задумывалась как ответ на прогрессивную французскую «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел» Дени Дидро, и известная доля консерватизма (часто на грани расизма и сексизма) продолжала присутствовать в её последующих изданиях. Для ранних изданий характерно неприятие ньютоновской механики: Джордж Глейг, главный редактор третьего издания, опубликованного в 1788—1797 годах, писал в энциклопедии, что гравитация вызвана огнём (как одним из четырёх классических элементов). Ещё в знаменитом одиннадцатом издании Ку-клукс-клан определён как «защитник белой расы и восстановитель порядка» в штатах Юга после Гражданской войны в США, понимающий «необходимость контролировать негров», «предотвращать смешение рас» и «частые случаи изнасилования белых женщин неграми».

В 1912 году математик Луи Карпинский подверг энциклопедию критике за множество неточностей в области истории математики; он утверждал, что ни одна из статей на данную тему в энциклопедии не была написана математиком. Английский писатель и священник Джозеф Маккейб в работе 1947 года «Ложь и заблуждения в Британской энциклопедии» писал, что начиная с одиннадцатого издания Британника подвергалась цензуре Римско-католической церкви.

Бывший юрист Дэвид Кромби включил в свою книгу «Самые глупые законы мира» получившую распространение в 1990-х годах городскую легенду о том, что энциклопедия «Британника» была запрещена законом в штате Техас (США), поскольку «содержит рецепт для приготовления пива в домашних условиях». В блоге, расположенном на официальном сайте энциклопедии, редакторы «Британники» опровергли этот слух как безосновательный.

Сравнение с другими энциклопедиями

Несмотря на широкую известность, «Британника» не претендует на первенство среди прочих энциклопедий как по глубине, так и по широте охватываемого материала. Рассчитанная на широкие круги читателей, она уступает в глубине изложения материала, например, немецкой «Энциклопедия Брокгауз». В то же время объём словника «Британники» (65 тыс. слов) значительно меньше объёма словников крупнейших универсальных энциклопедий, в частности, вдвое — Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

В 1994 году профессор-библиотековед Кеннет Кистер провёл исследование, в котором попытался сравнить энциклопедию «Британника» с другими англоязычными энциклопедиями — энциклопедией Кольера и энциклопедией Американа по качеству статей и общему тематическому охвату. Для анализа наугад были отобраны десять статей: обрезание, Чарльз Дрю, Галилей, Филип Гласс, болезни сердца, IQ, панда, сексуальное домогательство, Туринская плащаница и Узбекистан. Буквенные оценки A, B, C, D и F (от лучшей к худшей) давались в четырёх номинациях: охват тем, точность, новизна (актуальность) и ясность (удобство). Для всех трёх энциклопедий оценка по охвату тем составила B− и B+, в основном из-за того, что ни в одной из них не оказалось статьи «сексуальное домогательство». В категории точности Британская энциклопедия получила семь отличных оценок «A» и одну плохую оценку «D». Энциклопедия Американа получила восемь высших баллов «A», а Энциклопедия Кольера — семь оценок «А» и одну «D». Таким образом Британская энциклопедия получила средний итог 92 % по точности в сравнении с 95 % Американы и 92 % Кольера. Британнике вменялось также подстрекательство в кампании по дискредитации Чарльза Дрю. В категории актуальности оценка Британники составляла в среднем 86 % в сравнении с 90 % Американы и 85 % Кольера. После качественного сравнения всех трёх энциклопедий Кистер отрекомендовал Энциклопедию Кольера как лучшую в смысле удобства, прежде всего на основании её превосходного письма, уравновешенного представления и лёгкой навигации.

Британнику часто используют^[кто?] как базу для сравнения с Википедией.

См. также

• Большая советская энциклопедия
• Большая российская энциклопедия
• Брокгауз
• Большая энциклопедия Ларусса
• Большая энциклопедия Спектрум

Литература

• Артемьева Т. В. Науки о человеке в первых изданиях Британской энциклопедии // Человек. — 2003. — № 6. — С. 70-85.
• Thomas Gillian. A Position to Command Respect: Women and the Eleventh Britannica. — Metuchen, NJ: Scarecrow Press, 1992. — ISBN 0-8108-2567-8.

Ссылки

• www.britannica.com/
• [britannicanet.com/ britannicanet.com — Britannica Webshare]
• [news.narod.co.il/news/48846 Wikipedia проверили на точность]
• [telnews.ru/event/17207 Britannica становится доступнее и открывает часть своего контента]
• [eplus.com.ua/news/_2008-04-20-16-40-07.html Энциклопедия «Британника» открывает бесплатный доступ]
• [www.lenta.ru/news/2008/06/10/britannica/ Интернетчикам разрешили редактировать Британнику]
• [www.opennet.ru/opennews/art.shtml?num=16392 Сайт энциклопедии «Британника» приблизится по возможностям к Wikipedia]

Отрывок, характеризующий Энциклопедия Британника

– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.