Escape from Monkey Island
| Escape from Monkey Island | |||||
|---|---|---|---|---|---|
|
| |||||
| Разработчик | |||||
| Издатель | |||||
| |||||
| Часть серии | |||||
| Дата выпуска | |||||
| Жанр | |||||
| Возрастные рейтинги |
|||||
| Платформы | |||||
| Игровой движок | |||||
| Носитель | |||||
| Системные требования |
|||||
| Управление | |||||
Escape from Monkey Island (с англ. — «Побег с острова Обезьян») — приключенческая компьютерная игра от компании LucasArts, выпущенная в 2000 году. Игра является четвёртой в серии «Monkey Island». Разработкой руководили Шон Кларк и Майкл Стеммле, которые ранее работали над «Sam & Max Hit the Road».
«Escape from Monkey Island» является последним квестом, созданным LucasArts (не считая ремейков «The Secret of Monkey Island» и «Monkey Island 2: LeChuck's Revenge»). Как и «Grim Fandango», игра использует движок GrimE, хоть и несколько улучшенную версию.
Содержание
Сюжет
Гайбраш Трипвуд возвращается со своей женой Элейн Марли домой на остров Мêлéй (Mêlée Island) из медового месяца, в который они отправились в конце «The Curse of Monkey Island». Там они узнают, что Элейн была объявлена мёртвой, а городской совет принял решение избрать нового губернатора и снести её усадьбу. Внезапно появляется некий Чарльз Л. Чарльз и баллотируется на пост губернатора. Элейн посылает Гайбраша на остров Прибыли, чтобы попросить адвокатов семьи Марли наложить запрет на снос усадьбы. Гайбраш узнаёт, что за время его отсутствия многое на острове, да и во всей Вест-Индии изменилось. Многие пиратские заведения закрылись и были проданы австралийскому бизнесмену по имени Оззи Мандрил. Причём он их не просто покупал, а выигрывал в оскорбительных играх. Среди оставшихся открытыми заведений считаются дом Вуду Леди, бар «Scumm» и дом/галерея Митхука. Всё остальное Мандрил превращает в развлечения для туристов. Чтобы отплыть к острову Прибыли, Гайбрашу, как и прежде, нужен корабль и экипаж. Корабль под названием «Изящная дама» (корабль розовый и разукрашенный) он реквизирует у местной управляющей бухтой (используя авторитет губернатора). На пост навигатора он нанимает Игнатия Чиза, владельца бара «Scumm», победив его в игре по Оскорбительному Армспорту. А двум другим членам экипажа, Карле и Отису (они были членами экипажа Гайбраша в первой части), Гайбраш предложил в награду высокооплачиваемые посты в администрации Элейн.
Прибыв (с горем пополам) на остров Прибыли, Гайбраш объясняет ситуацию адвокатам, которые просят его забрать из депозитарной ячейки местного банка завещание дедушки Марли. К сожалению, во время пребывания Гайбраша в банке, некто в маске Гайбраша грабит банк. Городовой арестует Гайбраша, но даёт ему шанс оправдать себя. Гайбраш узнаёт, что грабителем является местный вор по имени Пит Деревянный Нос (его настоящий нос откусил гусь), а также что его нанял ограбить Гайбраша Оззи Мандрил, желающий заполучить компоненты могущественного артефакта под названием Предельное Оскорбление. Этот артефакт способен уничтожить дух любого пирата, превратив его в труса. Таким образом Мандрил намеревается избавить Вест-Индию от пиратов. Гайбрашу удаётся схватить Пита и доказать свою невиновность.
Вернувшись на остров Схватки, Гайбраш узнаёт, что под красноречивой личиной Чарльза Л. Чарльза скрывается не кто иной, как его злейший враг ЛеЧак, который оказывается состоит в союзе с Мандрилом. Также, за время отсутствия Чиза, Мандрилу удалось забрать у него бар и переделать его в безалкогольный бар «Lua» — забавную смесь японской кухни и тропической обстановки. С помощью Вуду Леди Гайбраш пытается найти Предельное Оскорбление, чтобы оно не досталось злодеям. Он собирает пять предметов, которые должны указать местонахождение Оскорбления. Этим местом оказывается остров Джамбалайя.
Прибыв на остров, Гайбраш узнаёт, что Мандрил полностью захватил его и превратил его в огромный курорт для туристов. Всех пиратов сослали на близлежащий атолл Наттин (игра слов: «Knuttin Atoll» читается как «nothing at all» — «совершенно ничего»), где их охраняет сумасшедший адмирал Касаба и заставляют проходить программу по переобучению пиратов. По изображению Оскорбления Гайбраш понимает, что оно было разделено на три части. Обнаружив их на острове и атолле, Гайбраш возвращается на остров Схватки. За время его отсутствия ЛеЧак победил на выборах. Он и Мандрил хватают Гайбраша и отбирают компоненты Оскорбления, а самого его отвозят на остров Обезьян, считая, что ему оттуда никак не сбежать (несмотря на то, что он это уже неоднократно делал).
Очнувшись на острове Обезьян, Гайбраш обнаруживает на острове огромное количество этих животных. В конце концов, он встречается с говорящей обезьяной по имени Джоджо-младший (сын обезьяны из первой части). Он объясняет, что обезьяны «слетелись» по первобытному зову. У обезьян он обучается древнейшему боевому искусству под названием Обезьяний поединок («Monkey Kombat» — пародия на «Mortal Kombat»). После нескольких поединков с обезьянами Гайбраш побеждает в бою Джоджо-младшего. Ему также удаётся собрать самодельное Предельное Оскорбление, но оно не работает. На острове всё ещё обитает отшельник Герман Гнилозуб, без ума и без штанов. Благодаря продвинутым методам лечения амнезии (то есть ударами по голове), Гайбрашу удаётся разблокировать память Германа, который раскрывает, что на самом деле является Горацио Торквемадой Марли, пропавшим дедом Элейн. За двадцать лет до этого он повстречался с Оззи Мандрилом и рассказал ему о чудесах Вест-Индии и обо всех её тайнах, включая Предельное Оскорбление. На следующий день оба участвовали в регате вдоль побережья Австралии, и Оззи толкнул корабль Горацио в магический водоворот, который забросил его на остров Обезьян. Марли потерял память в результате кораблекрушения.
Гайбраш рассказывает старику о событиях на острове Схватки, на что тот отвечает, что главным компонентом Оскорбления является губернаторский символ острова Схватки. Один имеется у Элейн, а второй — у Горацио. Тем временем, на острове Схватки, Элейн попадает в плен к Питу Деревянному Носу. Гайбраш и Горацио пробираются внутрь гигантской обезьяньей головы на острове. Оказывается, внутри головы находится рубка управления, специально предназначенная для обезьян. Гайбраш активизирует главный пульт управления с помощью губернаторского символа, и голова призывает всех обезьян на острове. Под управлением Гайбраша, Горацио и обезьян, голова поднимается с земли и оказывается лишь верхушкой пятнадцатиметрового обезьяньего робота. Робот направляется к острову Схватки.
По пути домой, они обнаруживают небольшой остров, на котором Мандрил построил усилитель для распространения сигнала Оскорбления по всей Вест-Индии. Они уничтожают усилитель и продолжают путь. На острове Схватки ЛеЧак наконец догадывается, что для работы Оскорбления необходим губернаторский символ. Мандрил тестирует артефакт на Пите, и тот теряет всю силу воли. Оззи посылает сигнал активации усилителя, но ничего не происходит. В ярости ЛеЧак покидает усадьбу, а Элейн прыгает на Мандрила. ЛеЧак вселяется в гигантскую каменную статую, которую пираты построили в его честь, а Мандрил использует Оскорбление, чтобы управлять им. Начинается великая Обезьянья схватка между великанами. С помощью хитрости Гайбрашу удаётся вывести ЛеЧака из себя, после чего тот хлопает себя по лбу, убивая Мандрила и уничтожая Оскорбление. Происходит огромный взрыв, и на месте ЛеЧака остаётся кратер. Элейн просит деда вновь стать губернатором, и супружеская чета отправляется искать приключений. Джоджо-младший и остальные обезьяны уходят на роботе в неизвестном направлении.
Геймплей
В отличие от предыдущих игр серии, вследствие перехода с системы SCUMM на GrimE, в «Escape from Monkey Island» не используется манипулятор мышь — управление осуществляется с помощью клавиатуры либо джойстиком. Игрок напрямую управляет Гайбрашем, а не указывает направление или действие. Когда Гайбраш приближается к персонажу либо предмету, с которым можно что-либо сделать, он поворачивает в его сторону голову, а игроку предоставляется выбор действий. Выбор осуществляется с помощью клавиш Page Up, Page Down и Enter.
Критика
Игра в основном получила положительные отзывы. Журнал PC Zone оценил игру на 82 %, назвав её «приятной, профессионально сделанной и по-доброму смешной»[1]. Сайт Adventure Gamers дал игре 4 звезды и, несмотря на все недостатки игры, назвал её качественной приключенческой игрой, отметив в особенности концовку[2].
Наибольшей критике подверглась система управления в игре и Обезьяний поединок (англ. Monkey Kombat), в котором многие обозреватели увидели главную проблему четвёртой игры в серии Monkey Island[3][4].
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Напишите отзыв о статье "Escape from Monkey Island"
Примечания
- ↑ [www.computerandvideogames.com/article.php?id=2935 PC Review: Escape From Monkey Island] (англ.). PC Zone (13 August 2001). Проверено 24 апреля 2014. [web.archive.org/web/20080623061906/www.computerandvideogames.com/article.php?id=2935 Архивировано из первоисточника 3 июня 2008].
- ↑ Marek Bronstring. [www.adventuregamers.com/articles/view/17498 Escape From Monkey Island review] (англ.). Adventure Gamers (20 May 2002). Проверено 2 февраля 2016.
- ↑ Ron Dulin. [www.gamespot.com/reviews/escape-from-monkey-island-review/1900-2652023/ Escape from Monkey Island Review (PC)] (англ.). GameSpot (9 November 2000). Проверено 2 февраля 2016.
- ↑ Jason Strautman. [www.uhs-hints.com/articles/reviews/monkey4.php UHS: Escape from Monkey Island Review] (англ.). Universal Hint System (18 March 2001). Проверено 2 февраля 2016.
Ссылки
- [miwiki.net/Escape_from_Monkey_Island Описание игры на MIwiki]
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Escape from Monkey Island
– Спит, кажется.– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
