Republic F-105 Thunderchief

Поделись знанием:
(перенаправлено с «F-105 Thunderchief»)
Перейти к: навигация, поиск
F-105 Thunderchief
F-105G «Wild Weasel» Национальной гвардии Джорджии, 1981 год.
Тип истребитель-бомбардировщик
Разработчик Republic Aviation
Производитель Завод « Republic»
в Фармингдейле
Первый полёт 22 октября 1955 (YF-105A)
Начало эксплуатации 27 мая 1958
Конец эксплуатации 25 февраля 1984
Статус снят с вооружения
Основные эксплуатанты ВВС США
Годы производства 1957 — декабрь 1964
Единиц произведено 833[1]
Стоимость единицы $2,14 млн.[2]
 Изображения на Викискладе
Republic F-105 ThunderchiefRepublic F-105 Thunderchief

Рипаблик F-105 Тандерчиф (англ. Republic F-105 Thunderchief) — истребитель-бомбардировщик ВВС США, предназначавшийся для доставки ядерного оружия и сыгравший значительную роль в американской войне во Вьетнаме.





История создания

Исследования по проекту будущего F-105 были начаты в 1951 году фирмой Рипаблик Авиэйшн, специализировавшейся на создании тяжелых истребителей-бомбардировщиков (P-47 «Тандерболт», F-84 «Тандерджет», F-84F «Тандерстрик»). Самолет предназначался для маловысотного прорыва ПВО СССР с нанесением ядерного удара и должен был заменить в этой роли F-84F. Фактически конструирование велось вокруг внутреннего бомбового отсека и двигателя. Конструкторскими работами руководил известный американский авиаконструктор Александр Картвели.

Первый полёт опытный образец YF-105A совершил 22 октября 1955 года, превысив при этом скорость звука. В марте 1956 года ВВС США заключили с «Рипаблик Авиэйшн» контракт на поставку первых серийных F-105B. В том же году самолёт получил своё официальное название «Тандерчиф» (Громовержец). На этот момент эта машина была самым большим одноместным боевым самолётом в мире.

Всего было построено 833 «Тандерчифа», серийное производство прекратилось в 1964 году. ВВС США намеревались заказать не менее полутора тысяч самолётов, однако эти планы были пересмотрены в связи с принятием на вооружение унифицированного истребителя-бомбардировщика ВВС и ВМС США F-4. После начала войны во Вьетнаме рассматривался вопрос возобновления производства F-105D, однако решение так и не было принято.

Эксплуатация

Первые F-105B начали поступать в 355-ю тактическую истребительную эскадрилью в мае 1958 года. Первая эскадрилья F-105 достигла боеготовности к середине 1959 года. Самолеты ранней модификации F-105B состояли на вооружении всего двух эскадрилий и были полностью заменены более совершенными F-105D к 1964 году.

Основным оружием считались тактические ядерные бомбы B28 и В43 — одна бомба размещалась во внутреннем бомбовом отсеке. В начале 1960-х годов отношение ВВС США к роли тактических боевых самолётов несколько изменилось, и F-105 были приспособлены к несению обычных («железных» по американской терминологии) авиабомб.

В начале 1960-х годов «Тандерчиф» являлся основным тактическим ударным самолётом ВВС США, предназначенным в первую очередь для доставки ядерного оружия. В этой роли F-105 были развернуты в Западной Германии, Японии, Испании, Турции, Южной Корее, Ливии.

После прекращения бомбардировок Северного Вьетнама в 1968 году «Тандерчифы» стали быстро выводиться из боевых эскадрилий, заменяясь на F-4.

С окончанием Вьетнамской войны в эксплуатации осталось очень небольшое число F-105, в основном в эскадрильях Национальной гвардии. Однако официальное снятие самолёта с вооружения ВВС США произошло только в июле 1980 года, а с вооружения летных частей Резерва ВВС — в 1984 году.

На сегодняшний день в мире не существует летающих F-105, однако многие самолёты этого типа являются экспонатами в авиационных музеях США, а в качестве памятников находятся на американских авиабазах за рубежом.

Рекорд скорости

11 декабря 1959 года бригадный генерал Джозеф Мур установил на F-105B мировой рекорд скорости полёта по замкнутому 100-километровому маршруту — 1958 км/ч.

Боевое применение

За время своей службы F-105 не экспортировались в другие страны и приняли участие только в одном вооруженном конфликте — войне США во Вьетнаме. Первыми «Тандерчифами» в Индокитае стали самолёты 36-го тактической истребительной эскадрильи, в августе 1964 года прибывшие на авиабазу Королевских ВВС Таиланда Корат. На протяжении войны F-105 действовали преимущественно с двух авиабаз в Таиланде — Корат и Тахли, хотя в 1965 году некоторое время летали из Дананга (Южный Вьетнам). Первые четыре года они выполняли боевые задания практически исключительно над Северным Вьетнамом (в рамках воздушной кампании «Rolling Thunder») и Лаосом, и лишь с 1968 года действовали над Южным Вьетнамом.

В первом бою с МиГами 4 апреля 1965 года было потеряно два «Тандерчифа». В американской историографии их принято считать первыми потерями от действий северовьетнамской авиации; в то же время во вьетнамских источниках первой победой национальных ВВС считается F-8, сбитый днём ранее (что не подтверждено американцами)[3].

«Тандерчифы» применялись для ударов по наиболее важным военным и экономическим объектам Северного Вьетнама. F-105 были исполнителями всех наиболее известных акций ВВС США над Северным Вьетнамом в период 1965-1968 годов, включая налёты на основную северовьетнамскую нефтебазу в пригороде Ханоя (июнь 1966), металлургический завод в Тайнгуене (март 1967) и мост Думера в Ханое (август 1967). Холмистая местность севернее Ханоя, использовавшаяся F-105 для незаметного приближения к целям, получила среди пилотов название «Хребет „Тадов“» (Thud Ridge).

В течение 10 лет истребитель-бомбардировщик F-105D выполнил почти 75 % всех заданий на бомбардировку, решавшихся в Юго-Восточной Азии (ЮВА) силами ВВС США. Именно на его базе была разработана концепция «Wild Weasel» — прорыва или подавления систем ПВО противника[4].

Двухместная модификация F-105F с середины 1966 года была задействована для уничтожения позиций зенитно-ракетных комплексов противника в рамках программы «Дикая ласка» (Wild Weasel). В этой роли F-105 сменил не удовлетворявший требованиям программы F-100. В качестве «охотников за радарами» «Тандерчифы» участвовали в войне практически до её окончания. С осени 1966 года в распоряжение летчиков F-105D поступили противорадиолокационные УР AGM-45 Shrike и кассетные боеприпасы CBU-24 – они стали стандартным средством поражения пусковых установок С-75. Одноместные F-105D были выведены из Юго-Восточной Азии в 1970-1971 годах, а двухместные F-105G «Дикая ласка» III всё ещё применялись в операции «Linebacker» I в 1972 году.

Пилот F-105 (как и любого другого боевого самолёта) за время своей службы в ЮВА должен был выполнить 100 боевых вылетов над Северным Вьетнамом, на что обычно уходило около 7 месяцев. При боевом вылете из Таиланда F-105 должен был совершить две дозаправки в воздухе — одну по пути к цели, другую при возвращении на базу; сказался недостаточный запас топлива. У пилотов F-105 никогда не было запаса топлива для серьёзного воздушного боя, а для поражения воздушных целей они располагали только авиапушкой и в лучшем случае одной ракетой AIM-9. Нарекания со стороны пилотов вызывало и неудобство переключения оружия.

С учётом боевого опыта «Тандерчиф» был доработан, в частности, получил новое катапультируемое кресло и аварийную механическую систему управления. Несмотря на перечисленные недостатки, F-105 обладал очень высокой живучестью для однодвигательного самолёта. К этому добавлялась большая бомбовая нагрузка (эквивалентная бомбовой нагрузке стратегического бомбардировщика B-17 во время Второй мировой войны) и высокая скорость полёта, особенно у земли, делавшая самолёт менее уязвимым. Пилотам нравилась шестиствольная авиапушка M61, эффективная против наземных целей. Одноместные F-105D покинули ТВД в 1970 году, им на смену пришли F-4E Phantom, но уникальные истребители прорыва системы ПВО оставались в ЮВА вплоть до конца войны в 1973 году.

За время Вьетнамской войны F-105 полностью изменил свою репутацию и завоевал любовь всех пилотов, летавших на нём; прозвище «Тад» утратило своё первоначальное негативное значение. Поскольку F-105 почти всегда действовали против целей с наиболее сильной системой ПВО во всём Северном Вьетнаме, то они несли тяжёлые потери. Из всех выпущенных F-105D более половины было потеряно в Юго-Восточной Азии. За годы боев в ЮВА минобороны США официально признали потери 395 самолетов F-105, в том числе от огня противника — 296 F-105D и 38 F-105F/G сбиты пилотами МиГов, 32 – от огня ЗРК, а остальные[сколько?] – от огня зенитной артиллерии. Еще 51 самолет был потерян по техническим причинам. В общей сумме приблизительно 45 % от общего числа выпущенных[4].

F-105 увековечен в песнях, сочинённых советскими военными инструкторами, служившими во Вьетнаме. "В 6 часов вечера после войны ты на свиданье со мной приходи, у памятника Марксу тебя я буду ждать, кусок от F-105-го под мышкою держать" (источник - KnigoNosha.net›readbook/1182/11/). "Кто на Кубе был, Кто в Египте был, Тот давно себе «Москвича» купил. Мы ж везём домой Лишь из пробки шлем, Да кусок крыла «F-105»-го". (источник - www.nhat-nam.ru/vietnamwar/memory23.html)

Модификации

  • YF-105A: опытный прототип. Построено 2 машины.
  • YF-105B: опытный самолёт. Построено 4 машины.
  • JF-105B: экспериментальный самолёт. 3 машины переоборудованы из RF-105B.
  • F-105B: первая серийная модификация. Построено 75 машин.
  • RF-105B: разведывательный самолёт. Построено 3 опытные машины, серийно не строился.
  • F-105C: двухместный учебно-тренировочный самолёт. Серийно не строился.
  • F-105D: наиболее массовая модификация, отличавшаяся от F-105B более мощным двигателем и новой системой управления огнём, позволявшей действовать в любых погодных условиях. Первый полёт — 9 июня 1959 года. Построено 610 машин.
  • F-105E: двухместный учебно-тренировочный самолёт. Серийно не строился.
  • RF-105D: разведывательный самолёт. Серийно не строился.
  • F-105F: двухместный учебно-боевой самолёт. Первый полёт — 11 июня 1963 года. Построено 143 машины.
  • EF-105F: двухместный самолёт «Дикая ласка» II, часто называемый просто F-105F. Построено 86 машин.
  • F-105G: двухместный самолёт «Дикая ласка» III. Переоборудована 61 машина из F-105F и EF-105F.

Тактико-технические характеристики

Приведенные характеристики соответствуют модификации F-105D.

Источник данных: Standard Aircraft Characteristics [5]; Loftin L. K., Jr., 1985.

Технические характеристики
  • Экипаж: 1 (пилот)
  • Длина: 19,63 м
  • Размах крыла: 10,64 м
  • Высота: 6,0 м
  • Площадь крыла: 35,77 м²
  • Стреловидность по линии 1/4 хорд: 45°
  • Коэффициент удлинения крыла: 3,18
  • Средняя аэродинамическая хорда: 3,5 м
  • Профиль крыла: NACA 65A-005.5 корень крыла, NACA 65A-003.7 законцовки
  • Колея шасси: 5,27 м
  • Масса пустого: 12 181 кг
  • Масса снаряжённого: 13 123 кг
  • Нормальная взлётная масса: 22 215 кг (с 1×MK-28 в бомбоотсеке)
  • Максимальная взлётная масса: 23 967 кг
  • Максимальная посадочная масса: 23 150 кг
  • Масса в бою: 16 165 кг
  • Масса топлива во внутренних баках: 3420 кг (+ 5720 кг в ПТБ)
  • Объём топливных баков: 4391 л (+ 7344 л в ПТБ)
  • Силовая установка: 1 × ТРДФ Pratt & Whitney J75-P-19W
    • Бесфорсажная тяга: 1 × 71,6 кН (7303 кгс) (максимальная)
      • нормальная: 1 × 63,6 кН (6486 кгс)
    • Форсажная тяга: 1 × 109 кН (11113 кгс)
      • со впрыском воды: 1 × 117,9 кН (12020 кгс)
    • Длина двигателя: 6,59 м
    • Диаметр двигателя: 1,09 м
    • Сухая масса двигателя: 2699 кг

Лётные характеристики

  • Максимальная скорость: 2208 км/ч (на высоте 11000 м)
    • у земли: 1345 км/ч
  • Крейсерская скорость: 939 км/ч
  • Скорость сваливания: 334 км/ч (при нормальной взлётной массе)
  • Боевой радиус: 1252 км (с 1×MK-28 в бомбоотсеке, 2×1703 л и 1×2461 л ПТБ)
    • с 6×M117, 2×1703 л ПТБ и дополнительным баком в бомбоотсеке: 937 км
    • с 16×M117 и дополнительным баком в бомбоотсеке: 513 км
  • Перегоночная дальность: 3550 км (с максимальным запасом топлива)
  • Практический потолок: 12 558 м (при 0,5 м/с)
  • Боевой потолок: 14 783 м (при 2,54 м/с)
  • Скороподъёмность: 172,7 м/с
  • Время набора высоты:
    • 6096 м за 5,9 мин
    • 9144 м за 10,15 м
  • Нагрузка на крыло: 621 кг/м² (при нормальной взлётной массе)
  • Тяговооружённость: 0,33 / 0,5 (на максимале / с форсажем)
  • Длина разбега: 1301 м (при нормальной взлётной массе)
  • Длина пробега: 1327 м / 724 м (без / с тормозным парашютом) 
  • Аэродинамическое качество: 10,4

</ul> Вооружение

Напишите отзыв о статье "Republic F-105 Thunderchief"

Примечания

  1. Knaack, 1978, p. 204.
  2. Knaack, 1978, p. 200.
  3. István Toperczer. MiG-17 and MiG-19 Units of the Vietnam War. — Osprey Publishing/Combat Aircraft, выпуск № 25, 2001. — С. 31—32.
  4. 1 2 Мировая авиация. Полная энциклопедия. Выпуск 108: Republic F-105 Thunderchief в Юго-Восточной Азии. Файл 0381, лист 04
  5. [www.alternatewars.com/SAC/F-105D-31_Thunderchief_SAC_-_June_1970.pdf Standard Aircraft Characteristics. F-105D-31]. — The Secretary of the Air Force, Jun 1970. — (AFG-2, Vol-1, Addn 49).

Литература

  • Knaack, Marcelle. Vol. 1 Post-World War II Fighters, 1945-1973. // Encyclopedia of US Air Force aircraft and missile systems. — Washington, D.C.: Office of Air Force History United States Air Force, 1978. — P. 190-205. — 358 p.
  • Loftin L. K., Jr. [www.hq.nasa.gov/pao/History/SP-468/cover.htm Quest for performance: The evolution of modern aircraft]. — Washington, D.C.: NASA Scientific and Technical Information Branch, 1985.

Ссылки

  • [wp.scn.ru/ru/ww3/f/804/3/0 Профили окраски F-105 на сайте «Палитра крыла»]
  • [www.nukri.org/index.php?name=News&file=article&sid=694 Краткое описание F-105 в биографии Александра Картвели]
  • [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/AirWar/78/ Подробное описание истории создания, конструкции и боевого применения в сборнике «F-105 Thunderchief» (составитель — М. Никольский)]
  • [www.vectorsite.net/avf105.html История и описание F-105 на сайте AIR VECTORS] (недоступная ссылка с 23-08-2013 (3871 день) — историякопия) (англ.)

Отрывок, характеризующий Republic F-105 Thunderchief



В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.