Lockheed F-117 Nighthawk

F-117 Nighthawk
F-117 над пустыней Невада
Тип	ударный самолёт
Разработчик	Lockheed Martin
Первый полёт	18 июня 1981 года
Начало эксплуатации	октябрь 1983 года
Конец эксплуатации	22 апреля 2008 года
Статус	снят с вооружения
Основные эксплуатанты	ВВС США
Годы производства	1983 — 1990
Единиц произведено	64 (включая 5 YF-117)
Стоимость программы разработки	6,56 млрд.
Стоимость единицы	111,2 млн долларов США
Базовая модель	Lockheed Have Blue

Lockheed F-117 NighthawkLockheed F-117 Nighthawk

Локхид F-117 «Найт Хок» (англ. Lockheed F-117 Night Hawk) — американский одноместный дозвуковой тактический малозаметный ударный самолёт фирмы Lockheed Martin, предназначенный для скрытного проникновения через систему ПВО противника и атак стратегически важных наземных объектов военной инфраструктуры (ракетные базы, аэродромы, центры управления и связи и т. п.).

Первый полёт совершил 18 июня 1981 года. Произведено 64 единицы, последний серийный экземпляр был поставлен ВВС США в 1990 году.
F-117 достаточно успешно применялся в ряде военных конфликтов. В середине 2008 года самолёты этого типа были полностью сняты с вооружения, преимущественно из-за принятия на вооружение F-22 Raptor.

История создания

Был разработан только проект F-117 наземного базирования — F-117A. Предлагавшиеся фирмой Локхид проекты F-117B, F-117N (палубного базирования) и A/F-117X были отвергнуты.

Обозначение и название

Официальное название F-117 в ВВС США — «Найт Хок» (Night Hawk — англ. Ночной Ястреб), хотя встречается и слитное написание «Найтхок». Согласно системе обозначений авиатехники в вооружённых силах США, литера F присваивается истребителям. Причина того, почему «Найт Хок» был классифицирован как истребитель и состоял на вооружении истребительных эскадрилий, остаётся неясной; вопреки сложившемуся в популярной культуре образу «истребителя Стелс» (Stealth Fighter), F-117 является тактическим ударным самолётом (бомбардировщиком/штурмовиком) и никогда не предназначался для выполнения истребительных задач. Аналогичная ситуация имела место с тактическим/стратегическим бомбардировщиком F-111, также носившим «истребительное» обозначение.

Конструкция

Конструкция самолёта основана на стелс-технологии. Сам самолёт построен по аэродинамической схеме «летающее крыло» с V-образным оперением. Совершенно не характерное для дозвуковых самолётов крыло большой стреловидности (67,5°) с острой передней кромкой, очерченный прямыми линиями профиль крыла, гранёный фюзеляж, образованный плоскими трапецевидыми и треугольными панелями расположены таким образом друг относительно друга, чтобы отражать электромагнитные волны в сторону от РЛС противника. Такая форма самолёта, построенного по концепции «плоскостей-отражателей», получила название «фасеточной» (от фр. facette — грань). Расположенные над крылом с обеих сторон фюзеляжа плоские воздухозаборники имеют продольные перегородки из радиопоглощающих материалов. Часть потока холодного воздуха отделяется на входе в воздухозаборники и, минуя двигатели, попадает в экранируемые крылом плоские сопла, имеющие размеры 165 х 25 см, нижние панели которых покрыты теплопоглощающими керамическими плитками, что значительно снижает ИК-заметность самолёта. Самолёт не имеет внешних подвесок, всё вооружение размещено внутри фюзеляжа.

Контуры щелей, образующихся в местах соединения фонаря кабины с фюзеляжем, створки отсеков шасси и вооружения имеют пилообразную форму, что также обеспечивает эффективное рассеяние электромагнитной энергии и предотвращает её прямое отражение в направлении приёмопередающей антенны РЛС противника.

В конструкции самолёта широко применены полимерные композиционные материалы и радиопоглощающие материалы и покрытия. В конструкции планера на долю металлических сплавов приходится только 10 процентов массы. В результате этих мер, эффективная поверхность рассеяния самолёта при облучении его локатором спереди была снижена, по некоторым данным, до 0,025 м², что в несколько десятков раз меньше, чем ЭПР обычных самолётов схожих размеров.

Гранёная форма фюзеляжа и необычный профиль крыла значительно ухудшают аэродинамические характеристики самолёта. В процессе проектирования был достигнут компромисс, при котором требования малой радиолокационной заметности возобладали над требованиями аэродинамики — аэродинамическое качество самолёта равно 4 (это немного лучше, чем у орбитера Спейс шаттл), в результате оказывается невозможным полет на сверхзвуковой скорости, ограничивается радиус действия, уменьшается боевая нагрузка и маневренность.

Следует заметить, что, несмотря на расхожее в России мнение, конструкторами F-117 никогда не декларировалась неуязвимость этого самолета для противника. Во-первых, из-за ухудшенной аэродинамики F-117 был плохо защищён от атак истребителей противника, если бы им удалось его обнаружить. Во-вторых, заложенные в конструкцию идеи могли снизить видимость лишь до определённого предела. Кроме того видимость цели на радаре зависит от расстояния до нее. Например, при налётах на Югославию F-117 был обнаружен радаром P-18 на расстоянии около 50 км и сбит из С-125 с расстояния около 10 км. Это стало возможным во многом благодаря однотипным маршрутам самолетов НАТО, которые удалось вычислить югославским ПВО.

Самолёт управляется при помощи ЭДСУ с четырёхкратным резервированием каналов управления. Поскольку F-117 нестабилен по тангажу и рысканию, используется автоматическая система обеспечения устойчивости. С 1991 года в дополнение к ней устанавливался автомат тяги.

На самолёте не установлена РЛС. За исключением лазера подсветки цели, все системы прицеливания и навигации пассивные. Для наведения используется система ИК-камер, для навигации — инерциальная система и приёмник системы спутниковой навигации. Активных систем РЭБ нет.

Отсек вооружения — двухсекционный, длиной 4,7 м и шириной 1,75 м, с системой выдвигающихся балочных держателей. Типовое вооружение — две управляемые авиационные бомбы GBU-10 или GBU-27 калибром 907 кг. Возможна установка ракет AGM-88 HARM, AGM-65 «Maverick», атомных бомб В-61 или В-83 (по две), бомбы GBU-15 или контейнера BLU-9 для суббоеприпасов. На балку возможна установка рельсовых направляющих для AIM-9 «Sidewinder».

Производство

Все серийные самолёты F-117 были выпущены в модификации F-117A. Произведено 64 единицы, последний серийный экземпляр был поставлен ВВС США в 1990 году.

Эксплуатация

Факт существования самолёта F-117 впервые был официально признан 10 ноября 1988 года, когда Пентагон выпустил пресс-релиз с описанием истории создания самолёта и обнародовал одну ретушированную фотографию. Первый публичный показ двух F-117 состоялся 21 апреля 1990 года. В 1991 году после войны в Персидском заливе «Найт Хок» был продемонстрирован на Парижском авиасалоне.

Поначалу все F-117 находились на вооружении 4450-й тактической группы на авиабазе Тонопа, Невада, Tonopah Test Range Airport. В 1989 году группа вошла в состав 37-го тактического истребительного крыла. В 1992 году все самолёты были переведены на авиабазу Холломэн в 49-е истребительное крыло. Они состояли на вооружении трёх эскадрилий: двух боевых (8-я истребительная «Чёрная овца», 9-я истребительная «Летающие рыцари») и одной учебной (7-я эскадрилья боевой подготовки «Кричащие демоны»).

Пилоты F-117 называли себя «Бандитами» (Bandit). Каждый из 558 «бандитов», когда-либо летавших на «Найт Хоке», имел свой порядковый номер; таким образом, например, бригадный генерал Грегори Фист (Gregory Feest) «Бандит 261» был 261-м пилотом, допущенным к полётам.

Аварии и катастрофы

За всю историю эксплуатации самолётов F-117, по официальным данным, было потеряно 7 машин (чуть более 10 % от общего числа построенных), в том числе один F-117 был сбит в ходе боевых действий. «Найтхоки» налетали в общей сложности около 220 000 часов, то есть налёт на одну потерю составил около 31 000 часов.

• 20 апреля 1982 — F-117A (сер. номер 80-0785), подполковник Боб Райденауэр (Bob Ridenhauer) «Бандит 102». Самолёт разбился на взлёте из-за неправильно настроенной на заводе системы управления полётом. Пилот не успел катапультироваться, получил тяжёлые травмы и был списан с лётной работы.
• 11 июля 1986 — F-117A (сер. номер 81-0792), майор Росс Малхэйр (Ross Mulhare) «Бандит 198». Самолёт столкнулся с землёй в районе Бейкерсфилд, Калифорния, во время ночного полёта. Причина — дезориентация пилота, имевшего малый налёт на F-117. Майор Малхэйр погиб.
• 14 октября 1987 — F-117A (сер. номер 83-0815), майор Майкл Стюарт (Michael Stewart) «Бандит 231». Самолёт столкнулся с землёй в районе Тонопы во время ночного полёта. Причина — дезориентация пилота, имевшего малый налёт на F-117. Майор Стюарт погиб.
• 4 августа 1992 — F-117A (сер. номер 85-0801), капитан Джон Миллз (John Mills) «Бандит 402». Самолёт загорелся во время ночного вылета возле авиабазы Холломэн и взорвался в воздухе. Причина — ошибка наземного технического персонала при обслуживании. Капитан Миллз благополучно катапультировался.
• 10 мая 1995 — F-117A (сер. номер 85-0822), капитан Кеннет Левенс (Kenneth Levens) «Бандит 461». Самолёт столкнулся с землёй в районе Зуни, Нью-Мексико, во время ночного полёта. Предполагаемая причина — дезориентация пилота, имевшего малый налёт на F-117. Капитан Левенс погиб.
• 14 сентября 1997 — F-117A (сер. номер 81-0793), майор Брайан Найт (Bryan Knight) «Бандит 437». Самолёт разрушился в воздухе и врезался в здание во время авиационного шоу в Чесапик, Мэриленд. Авария произошла по технической причине, которая привела к утрате пилотом управления. На земле пострадали 4 человека. Майор Найт благополучно катапультировался.

Боевое применение

• Вторжение США в Панаму (1989)
• Война в Персидском заливе (1991)
  • См. также Бомбардировка бомбоубежища Амирия
  • В первую ночь войны уничтожили почти весь парк иракских дальних бомбардировщиков Ту-22.
• Операция «Лиса пустыни» (1998)
• Война НАТО против Югославии (1999)
• Иракская война (2003)

Потери

• 27 марта 1999 года — F-117A (серийный № 82-0806), подполковник Дэйл Зелко (Dale Zelko). Самолёт сбит в районе деревни Буджановцы в ходе военной операции НАТО против Югославии. Пилот благополучно катапультировался и был эвакуирован поисково-спасательной группой.
  Согласно сербской версии, F-117 был сбит зенитно-ракетным комплексом С-125 (ракета 5В27Д производства завода им. XX партсъезда (ныне АВИТЕК) 1976 года) 3-й батареи 250-й бригады ПВО (командир батареи — Золтан Дани). Цель была поражена двумя ракетами (первая оторвала крыло, а вторая попала в сам самолёт), через 17 секунд после команды «огонь».

Существовали версии об участии ЗРК «Куб» или истребителей МиГ-29 и МиГ-21: по утверждению некоторых источников (в частности, российского автора Владимира Ильина и аргентинского Диего Зампини), F-117 был сбит истребителем МиГ-29, пилотировавшимся подполковником Гвозденом Дюкичем (в то же время сербская газета «Политика» сообщает, что «Гвозден Дюкич» (Gvozden Đukić) — это боевой псевдоним, использовавшийся Золтаном Дани в ходе войны). Пилотом F-117 иногда ошибочно указывается капитан Кен Двили, поскольку он летал на этой машине в США и на её фюзеляже было написано его имя.

• 30 апреля 1999 года — был повреждён F-117A, зенитно-ракетным комплексом С-125.

Снятие с вооружения

ВВС США собирались эксплуатировать F-117 по крайней мере до 2018 года, однако нехватка денег на закупку новых многоцелевых истребителей F-22 заставила их начать процесс снятия «Найт Хока» с вооружения гораздо раньше. Официально об этом было объявлено осенью 2006 года. В том же году была закрыта школа подготовки пилотов F-117, её последний выпуск состоялся 13 октября 2006 года.

Первые десять F-117 были сняты с вооружения в декабре 2006 года. К марту 2008 года ВВС США продолжали эксплуатировать 15 самолётов этого типа. Формально процедура снятия с вооружения завершилась 22 апреля того же года, когда четыре F-117 в последний раз поднялись в воздух, совершив перелёт на авиабазу Тонопа.

Снятые с вооружения самолёты по состоянию на 2014 год находятся на хранении в специальном "хранилище 1000" и поддерживаются в полётопригодном состоянии. В 2016 году Конгресс США принял решение отправить имеющиеся F-117 на авиабазу Дэвис-Монтен в штате Аризона для хранения на открытой площадке.

Тактико-технические характеристики

Источники

Технические характеристики

• Длина самолета: 20,08 м
• Высота самолета: 3,78 м
• Размах крыла: 13,2 м
• Площадь крыла: 73 м²
• Экипаж: 1 человек
• Масса:

• Пустого: 13380 кг
• Нормальная: 21150 кг
• Максимальная: 23815 кг
• Боевая нагрузка: 2270 кг (2500 кг при уменьшении запаса топлива)
• Топливо: 5500 кг
• Нагрузка на крыло:

• при максимальной взлётной массе: 327 кг/м²
• при нормальной взлётной массе: 290 кг/м²

• фронтальная ЭПР: по некоторым данным 0,025 м² (для моностатической РЛС X-диапазона), по другим 0,1 — 0,01

Двигатель

• Тип двигателя: 2 х ТРДД General Electric F404-F1D2

• Тяга максимальная: 2 x 4850 кгс

• Тяговооруженность:

• при нормальной взлетной массе: 0,46
• при максимальной взлетной массе: 0,41

Лётные характеристики

• Максимальная скорость: 993 км/ч (М=0,91)
• Крейсерская скорость: 905 км/ч (М=0,83)
• Дальность: 1720 км

• Боевой радиус: 860 км

• Практический потолок: 13700 м
• Максимальная эксп. перегрузка: +6 G

См. также

• Стелс-технология
• B-2 Spirit
• F-35

Литература

• С. Алексеев. Американский малозаметный тактический истребитель F-117A // «Зарубежное военное обозрение», № 1, 1993. стр.40-45
• В. Кистанов. Боевая подготовка подразделений самолётов F-117 // «Зарубежное военное обозрение», № 3, 1995. стр.34-36
• А. Краснов. Система ПВО и малозаметные средства воздушного нападения // «Зарубежное военное обозрение», № 5, 1995. стр.46-51
• Сергеев Ю. «Блэкджет» — блуждающий призрак. Самолёт-невидимка F-117A (рус.) // Крылья Родины. — М., 1999. — № 1. — С. 21-25. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-2701&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-2701].

Ссылки

• [rutube.ru/tracks/2441294.html Русский «Стелс» (документальный фильм телеканала «Россия», история создания)]  (рус.)
• [1.airwar.z8.ru/bibl/f117_17v3.pdf Руководство по лётной эксплуатации F-117A.]  (англ.)
• [www.afa.org/magazine/Oct2006/1006black.asp Rebecca Grant. Fade to Black (Air Force Magazine, October 2006, Vol. 89, No. 10)]  (англ.)
• [avia-mir.com/ru/usa/f-117/index.php Фотографии F-117 на сайте Авиа-Мир]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Lockheed F-117 Nighthawk

– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.