FLCL
| Фури-Кури
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;"> </td></tr>
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">OVA</th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Кадзуя Цурумаки </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Gainax, Production I.G </td></tr><tr><th style="">Лицензиат</th><td class="" style=""> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Манга</th></tr><tr><th style="">Автор</th><td class="" style=""> Хадзимэ Уэда </td></tr><tr><th style="">Издатель</th><td class="" style=""> Kodansha </td></tr><tr><td colspan="2" style="padding: 0;">
</td></tr><tr><th style="">Публикуется в</th><td class="" style=""> Magazine Z </td></tr><tr><th style="">Аудитория</th><td class="" style=""> сэйнэн </td></tr><tr><th style="">Публикация</th><td class="" style=""> 23 октября 2000 года — 23 августа 2001 года </td></tr><tr><th style="">Томов</th><td class="" style=""> 2 </td></tr> </table> FLCL (яп. フリクリ фури кури) — шестисерийный OVA-сериал студии Gainax, а также написанные по его мотивам манга и цикл повестей. «FLCL» являет собой жанровую смесь из романтической «гаремной» комедии, ме́ха, фансервиса, триллера с элементами психоделики. СодержаниеСюжет
Жизнь Наоты, обычного ученика школы, была однообразна: занятия в школе, отдых под городским мостом на прибрежной траве и домашние дела, такие как помощь отцу и деду. Все это продолжалось изо дня в день, пока однажды он не встретил Харуко. По приходе домой Наота обнаруживает, что Харуко уже находится у них дома, в качестве домработницы, которую нанял его отец. С этого момента обычная жизнь Наото заканчивается, и начинается новая — приводящего порой к разрушению всего города. НазваниеНазвание フリクリ (фурикури) не является японским словом, хотя очень напоминает многие другие слова и сокращения. Дополнительный смысл добавляют особенности японской транскрипции английских слов, в частности, Fooly Cooly (рус. дурацки круто) по-японски также записывается как фурикури. В сериале обыгрываются различные значения слов, если точно, то смысл слова меняется в зависимости от сюжета и контекста. Некоторые из значений, с которыми употребляется слово:
АнимеЭпизоды
Особенности названийНазвание третьей серии, Мару-Раба, может быть переведено как название пьесы, которую играют в серии — Маркиз Карабас (сокращение по самым характерным слогам слов является обычным в Японии), так и «кругом любовь» (дословно — мару — точка, круг, рабу — японская запись английского слова love — любовь)[2], на бенто в самой серии так же написано ﾗﾌﾞ, обведённое кругом. ПерсонажиНаота Нандаба (яп. ナンダバ・直太 Нандаба Наота) — главный герой. Юноша, старающийся быть как все. Гитара Gibson Flying V. Харуко Харухара (яп. ハルハラ・ハル子 Харухара Харуко) — или Рахару Харуха (яп. ハルハ・ラハル Харуха Рахару) инопланетянка. Играет на бас-гитаре Rickenbacker 4001. Главная цель прибытия на Землю — поиск Атомска. Любит эпатировать публику, пренебрегает чужими интересами. Средство передвижения: космический корабль в виде мотороллера Vespa 180 SS. Мамими Самэдзима (яп. サメジマ・マミ実 Самэдзима Мамими) — девушка старшего брата Наоты и его самого тоже. Учится в старшей школе, не работает. Чаще всего можно найти её под Мостом. Есть ручное животное Та-кун — кот. Собственно говоря, Та-куном она называет любое существо мужского пола. Включая Наоту. Курит. Эри Нинамори (яп. ニナモリ・エリ Нинамори Эри) — одноклассница Наоты, дочь мэра города. Тайно влюблена в Наоту-куна, из-за чего ревнует его к Мамими. Масаси Масамуне (яп. マサムネ・マサシ Масаси Масамуне) — одноклассник Наоты. Гаку (Манабу) Манабэ (яп. マナベ・ガク Гаку (Манабу) Манабэ) — одноклассник Наоты. Дзюнко Миядзи (яп. ミヤジ・ジュン子 Миядзи Дзюнко) — классная руководительница Наоты. Канти (яп. カンチ Канти) — робот компании Medical Mechanica. Это имя было дано ему за крылья Мамими Самэдзимой.
Камон Нандаба (яп. ナンダバ・カモン Нандаба Камон) — отец Наоты, главный редактор самиздатовского журнала «Вперёд Мабасэ!», в прошлом мангака, рисовавший мангу «Евангелион». Сигэкуни Нандаба (яп. ナンダバ・カモン Нандаба Сигэкуни) — дед Наоты и тренер местной бейсбольной команды «Марсиане». Недолюбливает Мамими. Амарао (яп. アマラオ Амарао) — командующий филиалом «иммиграционного бюро для инопланетян» в Мабасэ. Обладает бровями впечатляющих размеров (впоследствии оказывается, что брови — приклеенные). Средство передвижения: мотороллер Rabbit 301. Кицурубами (яп. キツルバミ Кицурубами) — подчинённая Амарао. Атомск (яп. アトムスク Атомск) — известный космический пират по прозвищу «Похититель планет». Гитара - Gibson EB0 1961-го года.
Миу-Миу (яп. ミュミュ Мию-Мию) — домашний кот Наоты. Та-кун (яп. タ君 Та-кун) — бездомный котёнок, которого подобрала Мамими. Юмор в FLCLБольшая часть шуток в FLCL будет понятна только знатокам аниме (в частности, смотревшим одно из предыдущих творений студии Gainax — «Евангелион»). Также немалая толика юмора завязана на игре слов, в частности на игре созвучности гайраго (новозаимствованных слов из английского) и обычных японских слов. Например:
Техника и стилистика анимации
FLCL создавалось как экспериментальное аниме. Характерная особенность — непредсказуемая игра стилей: стилистика рисунка меняется очень сильно и стремительно в самые разные моменты, создавая эффект визуального хаоса. Музыкальное оформлениеЗначимым элементом притягательности FLCL является музыка. Большая часть музыки, звучащей в FLCL, принадлежит японской группе The Pillows, которая обрела немалую популярность после выхода аниме в Америке. Специально для сериала были созданы песни «Ride on Shooting star» и «I Think I Can», которые впоследствии были выпущены как синглы и на данный момент являются классикой группы. Остальную часть музыки сочинил японский композитор Синкити Мицумунэ. Позже были выпущены 2 компакт-диска оригинальных саундтреков «Addict» и «King of Pirates» и один компакт-диск с компиляцией лучших композиций «FLCL № 3» в Японии, а затем и в Америке. Ещё одной отличительной чертой FLCL является то, что анимационный ряд рисовался под конкретную мелодию, а не наоборот. Например, песня «Little Busters» звучит в моменты, когда Канти обретает силу Атомска. Подобный подход был опробован в первых работах GAINAX: Daicon III и Daicon IV. В самом сериале есть сцена в которой Харуко во время полета на гитаре произносит «Daicon V», символизируя тем самым, что FLCL является дальнейшей эволюцией идей GAINAX. Помимо этого, в сериале очень много ссылок на гитары, которые используются как символически, так и физически (хотя в основном не по назначению). Трактовки сюжета
Сериал почти целиком состоит из символов, каждая трактовка которых взаимодополняет остальные трактовки. Проблема взросленияГлавному герою окружающая его действительность кажется скучной, серой, что происходит с подростками в переходном возрасте. И даже при круговороте необычайных событий вокруг него это впечатление у него не проходит. Проблема отупения населенияВыражена в гротескном образе сэнсэя в школе, где учится Наота, в поведении Мамими и некоторых её одноклассников, в поведении одноклассников Нинамори. Проблема индустриального мираМаленький городок, посредине которого стоит утюг-завод, заслоняющий своими газами всё небо вокруг. Корпорация, поглотившая город и не дающая жителям жить нормальной жизнью — гротескное изображение современного мира. Манга
Напишите отзыв о статье "FLCL"Примечания
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Отрывок, характеризующий FLCL
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
