FX-1400

FX-1400 (Фриц-X, Fritz-X) — немецкая управляемая авиационная бомба, периода Второй мировой войны, ставшая, по всей видимости, первым в мировой военной истории образцом высокоточных управляемых боеприпасов, первым образцом такого рода боеприпасов, принятым на вооружение войск и поступившим в серийное производство, и первым образцом управляемого вооружения когда-либо потопившим корабль в бою. Разработчиком бомбы является инженер компании «Ruhrstahl» д-р Макс Крамер.

Создание

Работы по созданию начались в 1938 году в Германии. Контракт на серийное производство данной бомбы для Люфтваффе был подписан с фирмой «Ruhrstahl» в 1940 года. Испытания начались в феврале 1942 года.

Техническое описание

Это была радиоуправляемая бронебойная планирующая авиабомба, разработанная для использования против сильно бронированных целей. FX 1400 оснащалась крестообразным крылом в средней части корпуса, и хвостовым управляемым оперением. Бомба имела корпус из стали с толщиной стенок до 15 см. Бронепробиваемость составляла 150 мм.

Система наведения

Самолёт-носитель оснащался радиопередатчиком команд управления ракетами FuG 203 «Kehl» фирмы «Telefunken», а на бомбы устанавливались радиоприёмники команд FuG 203a «Strassburg» фирмы «Staßfurter». Для визуального наблюдения на бомбе помещался светодымовой трассер и фара (в хвостовой части). Сброшенная с высоты 4500—6500 м на расстоянии приблизительно в 5 км от цели бомба пролетала его примерно за 40 с. Наведения при сбросе должно было быть довольно точным, поскольку оператор мог корректировать точку её падения в пределах примерно 500 м по дальности и 350 м по направлению.

Основная идея заключалась в том, что бомба может быть сброшена бомбардировщиком с высоты 6000—4000 м на расстоянии около 5 км от цели, при нахождении самолёта вне зоны досягаемости эффективного зенитного огня. После сброса начинался этап планирования в сторону цели, с применением радиокомандного управления.

Испытания и боевое применение

9 сентября 1943 года майор Бернард Йопе атаковал линкор «Рома», корабль был потоплен.

В ходе опытных бомбометаний, проводившихся в Пенемюнде (Peenemünde-West) и позднее на испытательном полигоне Erprobungstelle Sud в Фоджа (Италия), – были получены при 40 сбросах с высот от 4000 до 8000 м значения кругового вероятного отклонения, КВО = 14 м. Все работоспособные изделия FX-1400 попадали в круг диаметром 26 м.

Высокая бронепробиваемость бомбы оказалась излишней даже для крейсеров, а линкоры весьма всё же редкий корабль, бомба прошивала практически любой корабль насквозь и взрывалась только в воде под ним, что снижало эффективность применения. В итоге, было принято решение отказаться от этих боеприпасов, и 19 ноября 1943 года группа HI/KG 1C основных носителей этих бомбы прибыла в Германию чтобы перевооружаться на управляемую ракету Hs 293, (или бомбу с активной корректировкой).

Всего было выпущено 1386 единиц, но не все были использованы в бою.

Тактико-технические характеристики

• Длина, м 3,26
• Диаметр, м 0,56
• Масса, кг 4570
• Вес БЧ, кг 320
• Дальность полета, км 3,5-9
• Максимальная скорость, М 0,8
• Высота сброса, м 4000-8000

См. также

• Высокоточное оружие

Ссылки

• [www.airwar.ru/weapon/ab/fx1400.html]
• [www.airwiki.org/history/av2ww/axis/uab/uab.html Применение немецких управляемых бомб] (рус.). Уголок неба. Авиационная энциклопедия (2007). Проверено 11 ноября 2009. [www.webcitation.org/66XzTBAwd Архивировано из первоисточника 30 марта 2012].

Отрывок, характеризующий FX-1400

26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.