Faule Mette
| Faule Mette | |
|---|---|
 Орудие «Faule Mette» в книге Йоханна Георга Бека (1714 год) | |
| Тип: | бомбарда |
| Страна: |  Священная Римская империя
|
| История службы | |
| На вооружении: | |
| История производства | |
| Конструктор: | Хеннинг Буссеншутте |
| Разработан: | 1411 |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 8750 |
| Длина, мм: | 3050 |
| Длина ствола, мм: | 1,81 м |
| Калибр, мм: | 670—800 |
| Изображения на Викискладе?: | Faule Mette |
Faule Mette (Ленивая Метта, также используется перевод Брауншвейгская Метта[1]) — германская бомбарда времён Средних Веков, в списке крупнейших орудий занимает 3-е место.
История
Впервые появилась на всеобщем обозрении на площади Кольмаркт (нем. Kohlmarkt) в 1411 году, создателем орудия считается мастер Хеннинг Буссеншутте. Орудие весило 8,7 тонн и имело калибр от 67 до 80 см по разным данным. Оно выстреливало огромными каменными ядрами массой от 322 до 432 кг при заряде пороха от 24 до 33 кг[2]. Орудие считалось одним из самых мощных на тот момент, созданных когда-либо в Германии или даже в Европе. 1 ноября 1717 орудие выстрелило на расстояние 2442 м каменным ядром массой 341 кг. Бронзовое орудие было переплавлено в 1787 году, а из бронзы создали несколько орудий меньшего калибра. За всю свою историю пушка стреляла 12 раз.
Напишите отзыв о статье "Faule Mette"
Примечания
Литература
- Schmidtchen, Volker (1977), «Riesengeschütze des 15. Jahrhunderts. Technische Höchstleistungen ihrer Zeit», Technikgeschichte 44 (3): 213—237 (221—226)
Отрывок, характеризующий Faule Mette
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
