Femen

Фемен
Эмблема Femen
Тип	Женское движение
Год основания	2008
Расположение	Париж, Берлин, Гамбург
Ключевые фигуры	Анна Гуцол Александра Шевченко Инна Шевченко
Число членов	40
Слоган	«Пришла, разделась, победила»
Веб-сайт	[femen.org rg]

«Femen» или «Фе́мен» — украинское незарегистрированное женское движение, получившее известность своими эпатажными акциями протеста, во время которых активистки обнажают грудь для привлечения внимания. Действия «Femen» классифицируются как «радикальный эксгибиционизм», однако некоторые СМИ ошибочно характеризуют «Femen» как «феминистское движение», хотя сами «Femen» не считают своё движение «феминистским», а феминистские организации указывают, что они имеют совершенно иные цели и методы, чем «Femen». Часто активистки носят цветочный венок — традиционный головной убор украинских девушек, а также джинсы. Действует с 2008 года. Акции протеста «Femen» активно освещаются в СМИ и проводятся, в основном, в Киеве.

Состав и структура

В движении «Femen» состоят в основном молодые девушки — преимущественно студентки вузов Киева, но есть среди них и школьницы. Лидер движения — Анна Гуцол.

Некоторое время «Femen» получали финансовую поддержку от американского бизнесмена Джеда Сандена в рамках работы попечительского совета, который не вмешивается в деятельность движения. С декабря 2011 года Джед Санден прекратил финансирование.

Логотип движения был разработан и подарен российским дизайнером Артемием Лебедевым.

По утверждению участниц «Femen» и некоторых СМИ, движение состоит из 40 активисток, которые выступают топлесс, 300 участниц, которые не участвуют в топлесс-акциях, и имеет отделения в 5 городах Украины. В одном из интервью Анны Гуцол упоминается о 15 тыс. сторонников движения. Однако реально акции «Femen» обычно проводят 2-6 участниц, а известны фамилии немногим более десяти участниц. Относительно «отделений», уверенно можно говорить лишь о Киевском; из Киева «Femen» (группами по несколько человек) выезжали на акции (в 2010—2012 годах) в Одессу, Днепропетровск, Москву; осенью 2011 года — провели несколько акций в Западной Европе, Нью-Йорке, и даже в Минске; в марте 2012 года четыре участницы провели акцию в Стамбуле.

Вероятно, в 2014 году от «Femen» откололось движение «LilithS», участницы которого, в отличие от исходного движения, проводят свои акции одетыми.

Активистки

• Анна Гуцол — лидер, организатор;
• Александра Шевченко — лидер, «лицо и тело» Femen;
• Оксана Шачко;
• Инна Шевченко. В декабре 2012 года вошла в «ТОП-20 женщин года» по версии французской газеты Le Figaro;
• Ольга Сергеевна Деда (1948) — провела моно-митинг «ТРУДный возраст» против повышения пенсионного возраста для женщин. Лозунг «Чтоб вам сукам не дожить»;
• Анна Деда;
• Евгения Крайзман;
• Алина Ковальчук;
• Катерина Рыжих;
• Ольга Благодарова;
• Яна Жданова.

Цели и задачи

Среди задач движения «Femen» выделяют:

• борьбу в защиту женщин и их прав;
• борьбу против проституции;
• борьбу против сексуальных домогательств;
• борьбу за свободу слова.

Основной своей целью движение называет принятие на Украине закона, по которому правонарушителем будет считаться не проститутка, а клиент, который купил её секс-услуги.

Мероприятия

В защиту женщин

В ноябре 2009 года организация провела митинг у здания Министерства образования и науки, требуя создать комиссию для расследования фактов сексуальных домогательств ректорско-преподавательского состава по отношению к студенткам. Акция была проведена в связи с арестом ректора Киевской академии водного транспорта Василия Михайлова, подозреваемого в изготовлении порнофильмов с участием несовершеннолетних девушек от 12 до 16 лет.

17 марта 2010 года у стен Кабинета министров движение провело акцию против «узурпации мужчинами всех руководящих должностей в Кабинете министров Украины». Одна из участниц была задержана милицией за публичное обнажение.

21 декабря 2012 года около посольства Египта в Стокгольме вместе с египтянкой Алией Магдой аль-Махди провели акцию «голая революция», которая была направлена против всех религий, дискриминирующих женщин.

Против проституции

«Femen» неоднократно проводила акции против женской проституции на Украине под лозунгом «Украина — не бордель!». По словам Инны Шевченко, теперь украинская и иностранная пресса знает, что «Украина — не страна проституток, а страна голых девушек, борющихся с проституцией и секс-туризмом».

5 декабря 2009 года на Михайловской площади у входа в пятизвездочный отель «InterContinental» в Киеве движение провело акцию «Лядская дорожка» в ответ на конкурс «Мисс Украина Вселенная — 2009» с целью показать, по словам Галины Созанской, что «модели на конкурсах красоты — товар».

За легализацию однополых браков и против педофилии

«Femen» провела 15 октября 2012 года акцию против педофилии около министерства юстиции Франции. 18 ноября 2012 года активистки «Femen» попытались сорвать митинг противников однополых браков.

Политические акции

Митинги «Femen» направлены против всех (как против власти, так и против оппозиции). Когда «Femen» появились в информпространстве Украины в начале 2009 года (перед президентскими выборами 2010), их выступления не были направлены «против властей Ющенко-Тимошенко», однако «пресса и телевидение оппозиции» освещали их «протесты».

В январе 2010 года активистки «Femen» в нарядах проституток провели у здания украинского Центризбиркома акцию «СЕКЗит пол», привлекая внимание водителей проезжающих машин, недоумевавших при виде полуголых участниц выступления. Этой акцией движение хотело проиллюстрировать президентские выборы на Украине, на которых кандидаты ведут себя «как проститутки».

После прихода к власти Виктора Януковича «Femen» проводили акции в защиту свободы слова. Уже 22 марта 2010 протестовали против отсутствия женщин-министров в правительстве Николая Азарова. 7 июня 2010 года после того, как премьер-министр Азаров, оговорившись, заявил, что на Украине есть «кровосиси» (вместо «кровососы»), активистки организации в образе «кровосись» ходили по парку возле здания Кабинета министров Украины.

21 мая 2011 года две представительницы «Femen» пытались сорвать открытие «Дня Европы» в Киеве. Во время выступления главы киевской городской администрации Александра Попова активистки в клоунских костюмах на глазах у послов ряда европейских государств развернули плакат с требованием взять Украину в Европу. Своё выступление «Femen» характеризовали как протест «против подмены реальных шагов по евроинтеграции Украины ярмарочными шоу».

Во время оглашения приговора Юлии Тимошенко 11 октября 2011 года (когда на Крещатик пришло около десяти тысяч сторонников Тимошенко, после чего их разгонял спецназ) «Femen» залезли на козырёк Центрального универмага, где выставили плакаты против Тимошенко: «Юля — одна фигня». В ответ сторонники Тимошенко активно ругали «Femen».

9 декабря 2011 года члены «Femen» провели акцию перед Храмом Христа Спасителя в Москве в поддержку российской оппозиции, скандируя «Боже, царя гони!», развернув соответствующие плакаты.

13 февраля 2012 года «Femen» провела акцию перед штаб-квартирой «Газпрома» в Москве. Полуголые активистки движения, несмотря на мороз, подняли плакаты «Стоп газовый шантаж», «Гаси Газпром!».

4 марта 2012 года, в день выборов президента России, через 20 минут после того, как премьер-министр России Владимир Путин вместе со своей супругой Людмилой покинули избирательный участок в главном здании Российской академии наук, трое активисток «Femen» подошли к урнам для голосования, скинули с себя одежду и начали скандировать: «Путин — вор!». На груди и на спине были надписи «Краду за Путина!» и другие. Акция продлилась буквально несколько минут: участницы были задержаны и доставлены в отделение милиции.

3 мая 2012 года активистки «Femen» провели акцию «Секс-бомбу под Евро-2012», в которой они «указали на гуманитарную катастрофу, связанную с секс-туризмом и проституцией в период проведения чемпионата».

17 августа 2012 года активистки «Femen» провели акцию «Пизда ВВPussyну», в которой они выразили поддержку участницам российской панк-группы Pussy Riot. В самом центре Киева Инной Шевченко был спилен бензопилой и повален Поклонный крест, установленный Украинской грекокатолической церковью в память о жертвах сталинских репрессий.

11 сентября 2014 года «Femen» провели акцию против Путина и российской агрессии на Украине. Одна из активисток облилась ледяной украинской кровью на территории Киево-Печерской лавры московского патриархата.

10 февраля 2015 года участницы «Femen» напали на машину бывшего главы МВФ Доминика Стросс-Кана — этим они добиваются честного и справедливого расследования т. н. дела «Карлтон».

Другие выступления

• «Украина — не Алина» против визита на Украину премьера Путина;
• «Нет воды в кране — моюсь на Майдане»;
• «Гребаные банщики» против цензуры в интернете;
• «Беги, Лёня, я прикрою!» против проведения следствия в отношении Леонида Кучмы;
• «Мышь не проскочит» в Донецке;
• «Украина не бордель» против приезда на Украину секс-туриста новозеландца Грега;
• «Хвала победившим дракона» в поддержку японцев, пострадавших от цунами;
• «Одесса — не бордель!»
• «Прощание с Папой» в Соборе Парижской Богоматери. Акция, проведённая 12 февраля 2013 года, была посвящена отречению от престола Папы Римского Бенедикта XVI

Книги

6 марта 2013 года активистки «Femen», находясь в Франции, вместе с французским писателем Калман-Леви выпустили книгу «FEMEN».

Критика

8 февраля 2014 года в Париже прошла манифестация с требованием запретить организацию «Femen». Митинговавшие обвинили власти Франции, а также владельцев ряда СМИ в потворствовании деятельности активисток «Femen», а также в снисходительном отношении к их акциям.

«Фемен» и феминистское движение

Лидер «Femen» Анна Гуцол подчёркивает, что движение не имеет никакого отношения к феминизму, и считает, что «у феминисток в центре внимания — мужчина, которому они хотят подражать, одеваться как он, и, в конце концов, перевести на себя все его функции, став сильным и самостоятельным женщино-мужчиной».

Многие украинские феминистки считают, что эпатажная тактика «Femen» лишь укрепляет идею того, что женщина это сексуальный объект. По словам корреспондента «The Guardian» Хомы Халили движение «вызывает возмущение как у других феминисток, так и у традиционной публики». Украинский эксперт по гендерным вопросам Татьяна Бурейчак отмечает, что «большинство украинок не впечатлены движением „Фемен“. Они не помогают подавать украинский феминизм в позитивном свете».

Заместитель председателя «Женской Сечи» Олеся Применко считает, что «Femen» издевается над символами Украины. Отар Кушанашвили на телепередаче «Разбор полётов» пришёл к выводу, что организация «Femen» кем-то финансируется с непонятной целью, а активистки ведут себя неадекватно.

Журнал «Забастовка» называет акции «Femen» «гламурными протестами». Согласно его данным, с 1970-х годов феминистки на западе во время протестов против дискриминации обнажают грудь, но акции «Femen» имеют скорее сексуальный подтекст, что не может быть поддержано западными феминистками, которые ведут борьбу со стереотипным мнением о женщинах как о секс-игрушках. А публицист Олесь Бузина сказал: «Может быть, у Femen цели благородные, но в реальности они не борются с проституцией, а рекламируют её, унижая свою родину». Он посчитал, что «Femen» были созданы с целью «заманить секс-туристов на Украину», в частности, во время футбольного чемпионата Евро-2012.

«Фемен» и украинская политика

Митинги протеста украинской оппозиции дистанцируются от «Femen»:

• Налоговый Майдан-2010 (массовые протесты малого и среднего бизнеса против жёсткого «Налогового кодекса», проходили c 22 ноября по 3 декабря 2010 года) выдворил «Femen» с площади Независимости, не дожидаясь их раздевания.
• Следующий крупный митинг «малого бизнеса», проходивший 19 мая 2011 года у Верховной Рады(акция «Вперёд», в которой участвовали десятки организаций)), также не сотрудничал с «Femen». Активистки не принимали участия в акции, но пришли с плакатами против протестующих: «Сколько стоит постоять», «Королевская — ложь».
• Во время митинга «Украина без Януковича!» 3 декабря 2011 года в Киеве несколько активисток «Femen» взобрались на памятник княгине Ольге и брызгали водой на митингующих с криками «Твари вы продажные!».
• 1 декабря 2013 года в Париже пять участниц движения «Femen» публично помочились на фотографии президента Януковича перед посольством Украины.

Фемен «против всех»

«Femen» не является политической организацией, и их политические лозунги часто эпатажны и неясны. «Femen» действительно выступает «против всех», по крайней мере, во время такого этапного события как «оглашение приговора Тимошенко», 11 октября 2011 года «Femen» выступили против Тимошенко и разбрасывали листовки «Включи ум! Пойми главное: Тимошенко = Янукович».

Подобные заявления («Тимошенко = Янукович») можно было слышать от Ющенко и бывших членов его блока (Яценюк, Гриценко, Кириленко, Тягнибок, Кличко) на президентских выборах 2010 года и после них.

В начале 2012 года некоторые политики из команды Януковича заявили о неприятии «Femen».

«Фемен» и правоохранительные органы

Активисток не раз задерживала милиция за нарушение общественного порядка, но наказания ограничивались мелкими штрафами или задержанием на срок до пяти суток. Раздевание «Femen» милиция квалифицирует как мелкое хулиганство.

23 июня 2010 года активистки «Femen» отменили ранее запланированную акцию у здания СБУ в связи с угрозами со стороны неназванных правоохранительных органов. Причиной запланированной акции являлось «давление на общественные организации, цензура в СМИ и монополизация телеэфиров» спецслужбами после назначения в марте 2010 года на должность главы СБУ Валерия Хорошковского.

15 января 2011 года во время участия в фотопроекте, посвящённом Международному дню объятий, была задержана на сутки активистка Инна Шевченко. Участницы «Femen» были полностью одеты и обнимались с плакатами «Free Hugs». Милиционеры мотивировали это так: «Что вы ходите большой компанией?».

20 декабря 2011 года было заявлено об исчезновении трёх активисток «Femen», проводивших в Минске акцию, направленную против президента Лукашенко. На другой день активистки нашлись и сообщили, что над ними всю ночь издевались сотрудники КГБ: «Избивали, остригли волосы, облили маслом и грозили поджечь. Издевались, как могли. Недавно выбросили в Ельском районе Гомельской области. Без телефонов, документов». Инна Шевченко сказала, что действия КГБ их не пугают и они проведут ещё одну акцию: «Мы обещаем, мы уже планируем вторую акцию протеста в Беларуси».

После проведённой 18 января 2012 года акции у посольства Индии в Киеве на участниц Генеральной прокуратурой Украины были заведены два уголовных дела.

19 апреля 2012 года Генпрокуратура Украины возбудила уголовное дело против четырёх активисток «Femen» за участие в акции «Набат» на колокольне Софийского собора в Киеве, но суд, состоявшийся 17 мая, счёл незаконным возбуждение дела.

Мужское движение Femen

Также существует мужское движение Femen под названием «Креативная молодёжь плюс», участник которого Евгений Довлатов 11 июля 2014 года на красной дорожке Одесского кинофестиваля устроил акцию против Путина.

Отрывок, характеризующий Femen

Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]