Flettner Fl 282

Fl.282 Kolibri
Масштабная модель Fl.282 Kolibri
Тип	лёгкий разведывательный вертолёт
Главный конструктор	Антон Флеттнер
Первый полёт	30 октября 1941
Основные эксплуатанты	Кригсмарине
Единиц произведено	около 24
Изображения на Викискладе

Flettner Fl 282Flettner Fl 282

Fl.282 «Колибри» — лёгкий германский разведывательный вертолёт-синхроптер с открытой кабиной, разработанный в предвоенные годы в Германии Антоном Флеттнером на базе одноместного вертолёта Fl.265. Летный Прототип был готов к июлю 1940 года.

Конструкция

Вертолет с самого начала проектировался как двухместный — с наблюдателем, что значительно повышало достоинства машины в качестве разведчика. Hаблюдатель размещался сразу за стойками винтов, лицом назад. Такое размещение места летчика-наблюдателя позволяло выполнять полеты без пассажира не нарушая центровку вертолета. Проект был готов к июлю 1940 г. Hа заводе Флеттнера в Йохаништале и на «Бад Тельц» начались работы сразу над 30 опытными и 15 предсерийными вертолетами. Для начала летных испытаний первые три Fl.282 были выполнены одноместными, с кабиной, закрытой фонарем, но потом они были переделаны в двухместные с открытыми кабинами.

Впервые в практике Флеттнера двигатель Bramo-14A монтировался в середине фюзеляжа. В результате пилот получил великолепный обзор. Охлаждение мотора обеспечивалось через открытую нижнюю часть фюзеляжа при помощи деревянного вентилятора. Запуск двигателя осуществлялся продувкой цилиндров сжатым воздухом. Двигатель работал на трансмиссию, обеспечивающую вращение двух независимых валов винтов, которые имели устройства отсоединения от двигателя и тормоз. Передаточное число трансмиссии было 12.2:1.

Два двухлопастных винта были синхронизированы так, чтобы их лопасти оказывались параллельными при угле поворота в 45°. Угол установки винтов был 12° в сторону от фюзеляжа и 6° вперед. Лопасти каждого винта были со стальными лонжеронами и деревянными нервюрами. Обшивка носка фанерная (позже — тканевая). Лопасти монтировались на шарнирах, обеспечивающих поворот лопасти вокруг оси и по вертикали (вертикальный шарнир с демпфером). Специальное инерционное устройство управляло шагом винтов, обеспечивая заданную частоту вращения. Для того, чтобы при переходе на режим авторотации не терялись несущие свойства винта, частота вращения была задана равной 160 оборотам в минуту. Пилот мог увеличить число оборотов, управляя шагом винта. При определенных условиях винты попадали в резонанс. Так, во время одного из полетов Fl.282, при частоте вращения в 140 оборотов в минуту (вместо 175 по инструкции) началась сильная вибрация. Пилот был уже готов выброситься с парашютом, но вертолет перешел в режим авторотации, и вибрация пропала.

Применение

Fl.282 оказался самым доведенным летающим вертолетом Третьего рейха, — он прошел полный курс испытаний. Основная работа была проделана пилотом-испытателем Гансом Фуйстингом, который проводил и слепые полеты, а также подготовил на Fl.282 50 строевых пилотов. (Один из новичков погиб во время слепого полета в облаках. Причиной аварии посчитали превышение разрешенной скорости пикирования, которая была определена в 175 км/ч.) В случае необходимости, «Колибри» мог садиться в режиме авторотации и без использования автомата управления шагом винтов, — во время одной из таких посадок был поврежден хвост вертолета.

Вертолет оказался очень маневренным и устойчивым в полете, — на скорости в 60 км/ч пилот мог позволить себе бросить управление. Hа меньших скоростях сказывалась некоторая продольная неустойчивость, особенно на скорости в 40 км/ч. Незначительным недостатком Fl.282 была небольшая вибрация на земле, которая исчезала сразу после взлета. Хотя конструкция ряда узлов была излишне сложной и тяжелой, в целом она оказалась очень хорошо продуманной, — во время испытаний одна из машин налетала 95 часов без замены каких-либо узлов. Двигатель имел ресурс между переборками в 400 часов.

В начале 1942 г. германский флот активно испытывал на Балтике Fl.282-V5 (в том числе в штормовых условиях). Для испытания на одной из башен крейсера «Кельн» была смонтирована вертолетная площадка. Были выполнены несколько десятков посадок (в частности, как минимум, один раз в тяжелых погодных условиях). К 1943 г. были построены два десятка Fl.282, которые использовались для прикрытия конвоев в Средиземном и в Эгейском морях. Хотя о боевой карьере вертолета известно мало, точно установлено, что, по крайней мере, три Fl.282 вместе с тремя Fa.223 в апреле 1945 г. состояли в 40-й авиатранспортной эскадрилье. Именно один из этих Fl.282 вывез из осажденного Бреслау гауляйтера Ханке незадолго до падения города.

Хотя успех «Колибри» позволил заказать 1000 вертолетов, бомбежки выделенных под производство заводов БМВ и Флеттнера в Йохаништале не позволили выпустить более 24 опытных машин. Из них союзники после войны нашли летными только три: Fl.282-V15 и Fl.282-V23 достались американцам, а третий — Советскому Союзу.

В СССР

В СССР вертолёт попал в гелекоптерный отдел ЛИИ, где в 1947 году после серии испытаний на привязи, летчиком В. В. Тезаровским был совершен первый полет. В дальнейшем был выполнен ещё ряд полётов, в ходе которых отмечалась удовлетворительная управляемость и устойчивость машины. Однажды во время взлёта из за порыва ветра лопасти задели землю и разрушились, тогда по образцу немецких лопастей был изготовлен новый комплект и испытания продолжились. Не смотря на положительный результат схема вертолёта с перекрещивающимися винтами в виду сложности развития в СССР не получила. В течение некоторого времени Fl.282 использовался в качестве учебного пособия на кафедре вертолетостроения в МАИ.

Летно-технические характеристики

Вертолет в модификации Fl.282b имел следующие летно-технические характеристики:

• диаметр главного винта — 11,96 м,
• длина — 6,56 м,
• высота — 2,2 м,
• масса пустого вертолета — 760 кг,
• максимальная взлетная масса — 1000 кг,
• тип двигателя — ПД BMW-Bramo Sh 14A,
• мощность — 160 л. с,
• максимальная скорость:

• горизонтальная — 150 км/ч,
• в пикировании — 175 км/ч,
• при полете боком — 24 км/ч;

• крейсерская скорость — 135 км/ч,
• практическая дальность:

• с одним пилотом — 300 км,
• с двумя пилотами — 180 км;

• скорость снижения на авторотации — 480 м/мин,
• максимальная скороподъемность — 90 м/мин,
• практический потолок — 4100 м,
• динамический потолок — 3300 м,
• экипаж — 2 человека.

См. также

• Focke-Wulf Fw 61
• Focke Achgelis Fa 223 Drache

Ссылки

• [www.airwar.ru/enc/oh/fl282.html Fl.282 Kolibri]. Уголок неба, 2004.
• [www.cofe.ru/avia/F/F-75.htm Flettner Fl 282 Кolibri (Флеттнер Fl 282 Колибри)]. Энциклопедия мировой авиации.

Отрывок, характеризующий Flettner Fl 282

Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.