Ford Country Sedan
Ford Country Sedan (рус. Форд Кантри Седан) был полноразмерным универсалом, выпускаемый компанией Ford Motor Company с 1952 по 1974 годы.
Он основывался на Фордовских линейках полноразмерных автомобилей доступных в каждом году. Кантри Седан был универсалом среднего уровня в линейке Форд. В отличие от Country Squire, Седан отличался просторным кузовом. Он мог вмещать до 9 пассажиров.
Базой для Кантри Седана стал Customline 1952—1954 годов. Начиная с 1955 года, Форд установил собственные серии универсалов и Кантри Седан продолжал представлять универсалы среднего уровня. В течение 1960-х и 1970-х годов, Кантри Седан в комплектациях был сближен с Galaxie и Galaxie 500. Модели 1972, 1973 и 1974 годов продавались как Galaxie 500 Country Sedan и с 1975 года как универсал «LTD wagon». К этому времени отделка была идентична Country Squire, помимо отсутствия древесных внешних панелей кузова.
- 1953 Ford Country Sedan.jpg
Модель 1953 года
- 1954 Ford Country Sedan.jpg
Модель 1954 года
- 1956 Ford Station Wagon A3305.jpg
Модель 1956 года
- 1956 Ford 6-Passenger Country Sedan.jpg
6-местная модель 1956 года
- Ford Country Sedan 1957.JPG
Модель 1957 года
- 1958 Ford Country Sedan 2.jpg
Модель 1958 года
- 1959 Ford Country Sedan.jpg
Модель 1959 года
- 1966 Ford Country Sedan -- 09-15-2011 front.jpg
Модель 1966 года
- 1966 Ford Country Sedan -- 09-15-2011 rear.jpg
Модель 1966 года
- 1968 Ford Wagon (Auto classique VAQ Mont St-Hilaire '11).jpg
Модель 1968 года
- 1972 Ford Country Sedan.jpg
Модель 1972—1974 годов
- Ford Country Sedan (14205106843).jpg
Ford Galaxie 500 Country Sedan 1973 года
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Ford Country Sedan"
Отрывок, характеризующий Ford Country Sedan
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
