Ford GPA

Ford GPA

Общие данные

Производитель:

Ford

Годы пр-ва:

1942—1943

Класс:

амфибия

Дизайн

Компоновка:

4 × 4

Двигатели

Ford GPW-500, 4-цилиндровый, рабочий объём — 2199 см³, мощность — 60 л. с. при 3600 об/мин

Трансмиссия

механическая

Характеристики

Массово-габаритные

Длина:

4620 мм

Ширина:

2130 мм

Высота:

1750 мм

Масса:

1595 кг

Динамические

Макс. скорость:

89 км/ч (на плаву — 8,6 км/ч)

Другое

Грузоподъёмность:

0,5 тонны

Объём бака:

76 литров

Ford GPAFord GPA

Ford GPA — плавающий автомобиль, выпускавшийся компанией Ford с 1942 по 1943 год. Автомобиль предназначался для обеспечения действий разведывательных подразделений, а также для проведения инженерных работ на воде.

История создания

Географическое положение США и оторванность от главных театров военных действий во Второй мировой войне принудили командование ВС США планировать крупные морские десантные операции по высадке войск. Для осуществления подобных операций требовалась специальная техника, которая позволяла бы доставлять личный состав с больших десантных кораблей к пологим берегам, как к более удобным для десантирования войск. По мнению американских инженеров, рациональным средством для высадки войск должны были стать плавающие автомобили (амфибии), которые, спускаясь по рампе корабля в море на большом удалении от берега, вплавь добирались до него.

Для высадки боевых подразделений была разработана трёхосная амфибия DUKW-353, способная принять на борт взвод пехотинцев (до 30 человек) или взять груз весом 2,5 тонны. Всего автомобильной компанией «Дженерал моторс» было произведено 21 147 единиц, из которых по программе ленд-лиза в СССР было поставлено 586 единиц. За основу конструкции был взят трёхосный полноприводной грузовик GMC CCKW.

Для высадки с десантных кораблей на берег разведывательных подразделений и подразделений связи требовалась амфибия меньшего размера. По аналогии с DUKW-353, за основу предполагалось взять полноприводной двухосный автомобиль повышенной проходимости. В связи с тем, что отработка подобных автомобилей не была закончена, проектная стадия создания амфибий малого класса затянулась. Только в апреле 1941 года Специальная интендантская служба Армии США (Quarter Master Corps) сформулировала основные требования к новому лёгкому плавающему автомобилю с приводом на все колёса, с грузоподъёмностью 0,25 тонны. На стадии проекта разрабатываемый образец получил название QMC-4 1/4 Ton Truck Light Amphibian. Контроль за выполнением проекта был возложен на Национальный комитет оборонных исследований (NDRC). В июле 1941 года NDRC привлёк к разработке образца судостроительное бюро из Нью-Йорка Sparkman & Stephens Inc., которое занималось проектированием и строительством яхт. Постройка опытных образцов амфибий была поручена компании Marmon-Herrington, которая была главным разработчиком и поставщиком полноприводных автомобилей в Армию США.

В качестве основы для разработки будущей амфибии компания Marmon-Herrington взяла 3 джипа Willys MB и техническую документацию на водоизмещающий несущий корпус, предоставленный бюро Sparkman & Stephens Inc.. По мнению разработчиков, жёсткий несущий кузов должен был снизить вес амфибии. Гребной винт размещался в туннеле нижней части корпуса.

Ввиду того, что Marmon-Herrington затянул сроки разработки амфибии, компания Ford, не дожидаясь её итогов, предложила собственный вариант амфибии, конструкция которой была аналогична конструкции большой амфибии DUKW-353, в которой водоизмещающий корпус устанавливался на стандартное шасси грузовика. В предложенной конструкции водонепроницаемый корпус в виде лодки-плоскодонки устанавливался на шасси Ford GPW. Сталь для корпуса применялась толщиной 1—2 мм. В результате сравнений опытных образцов от компании Marmon-Herrington и от Ford образец у последней оказался на 180 килограмм легче. Разработку водоизмещающего корпуса для образца Ford также осуществляло Sparkman & Stephens Inc.. Первый опытный образец от Ford был готов 9 февраля 1942 года, от Marmon-Herrington — только месяцем позже 9 марта. На ходовых испытаниях опытные образцы от Ford показали лучшие результаты, чем от Marmon-Herrington, в связи с чем с 11 апреля того же года амфибия была запущена в массовое производство, а компании Ford был передан заказ на 5 000 единиц.

Согласно отчёту Министерства обороны США было выпущено 12 774 единицы Ford GPA.

Согласно данным производителя было изготовлено 12 781 единицы, включая 3 опытных образца.

Название амфибии

Руководство компании присвоило образцу название «Ford GPA», в котором аббревиатура раскрывалась следующим образом:

• G — Goverment — означал правительственный заказ
• P — Passenger — обозначение легковых автомобилей с колёсной базой в 80 дюймов (2032 мм)
• A — Amphibian — водоплавающая

Эксплуатация

Боевое применение

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=__EX_ughbfM Ford GPA — испытания на проходимость.]

На подготовку конвейерного производства ушло всё лето 1942 года. Первые серийные образцы сошли с конвейера 9 сентября 1942 года. 23 октября образец был принят на вооружение США как Truck Amphibian 1/4 Ton 4x4.

В связи с тем, что первые крупные морские десантные операции в Средиземном море на побережье Северной Африки были запланированы военным руководством США на сентябрь-октябрь 1942 года, масштабных испытаний образца в войсках не производилось.

Опыт первых применений Ford GPA выявил массу конструктивных недостатков. Осадка загруженного автомобиля на воде оказалась большой, а борта низкими, что создавало на море опасность затопления набегающими волнами. Другим недостатком являлось высокое давление колёс на грунт, вследствие чего возникало частое застревание машин в прибрежном песке на небольшой глубине, на котором сухопутные прототипы Ford GPW с массой на полтонны меньше передвигались без проблем.

Фактически созданный образец малой амфибии для морского десантирования оказался непригодным. Тем не менее они были использованы в боевых действиях. Первое боевое применение Ford GPA относится на ноябрь 1942 года, когда в ходе совместной операции «Торч» американские и британские войска высадились на побережье Алжира и Марокко.

Также Ford GPA были использованы при высадке союзных войск в Сицилии в 1943 году и в ходе высадки на побережье Нормандии в 1944 году.

Передача амфибий союзникам

В связи с тем, что эксплуатационные характеристики амфибии не удовлетворили американских военных, их интерес к образцу угас, и производство было завершено к апрелю 1943 года, то есть спустя 8 месяцев с начала производства.

По этой причине в годы Второй мировой войны США поставлял Ford GPA государствам антигитлеровской коалиции:

• СССР — получил 3 230 единиц;
• Китай — 40;
• Великобритания — 852;
• Канада — 22;
• Силы Свободной Франции — 24;
• Бразилия — 22;
• Нидерланды — 6;
• Австралийский союз — 161 единица были получены из числа переданных Великобритании.

Боевое применение в ВС СССР

Абсолютно противоположной оказалась оценка боевого применения, данная Ford GPA в Красной Армии.

Если для морских десантных операций, проводимых войсками США и Великобритании, данный образец не удовлетворял по своим конструктивным недостаткам, то для основного театра военных действий, в котором участвовали противостоящие Вермахту советские войска и который представлял собой сушу с частыми водными преградами в виде рек и озёр, Ford GPA оказался чрезвычайно востребован. Большая осадка Ford GPA на воде не представляла собой серьёзную проблему, поскольку на реках не создавалось высоких волн, как в морских условиях.

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=W7gcOy7NLK8 Архивная кинохроника использования Ford GPA в Красной Армии.]

В 1944 году Главное автобронетанковое управление провело ходовые испытания поставленных по ленд-лизу американских амфибий DUKW-353 и Ford GPA. Автомобили в ходе испытаний преодолели 9 000 километров по суше и 25 часов в плавании по Москва-реке. В ходе испытаний были выявлены предельные возможности образцов, параметры проходимости, максимальные скорости передвижения по воде и суше, возможности по буксировке на воде. По итогам испытаний были даны рекомендации по рациональному использованию Ford GPA в войсках.

До появления данного образца в Красной Армии фактически не было лёгких амфибий, способных преодолевать водные преграды. Для моторизации разведывательных подразделений требовалась машина данного класса в больших количествах. Также машина оказалась чрезвычайно удобной заменой малым речным катерам, которые спускали в воду для сооружения понтонной переправы. В отличие от катеров, амфибии не требовалась транспортировка и сложные действия по спуску на воду и обратного подъёма на грузовики для дальнейшей перевозки.

На заключительной стадии войны, в апреле 1944 года, в Красной Армии были сформированы 11 отдельных моторизованных батальонов Особого Назначения (омб ОСНАЗ). По существу они предоставляли собой моторизованный батальон пехоты с придаными сапёрными подразделениями, предназначенный для форсирования водных преград, удержания и разминирования плацдарма для наступающих войск. Основным средством моторизации омб ОСНАЗ служили Ford GPA в количестве 100 единиц на батальон. Всего было поставлено, по разным источникам, от 2200 до 3500 единиц данной модели.

В Красной Армии для обозначения образца использовалось название «Форд-4».

Производство аналогов другими государствами

Конструкция Ford GPA как речной амфибии советскими конструкторами была признана удачной. В связи с этим в послевоенное время на её основе была разработана амфибия ГАЗ-46.

Аналогично поступили в Чехословакии и в ГДР, в которых создали соответственно такие образцы амфибий, как T801 компании Tatra и P-2S производства компании VEB Barkas-Werke.

Первоначально советские конструкторы перенесли технические решения Ford GPA на основу ГАЗ-67Б. Данный образец получил название в 1952 году ГАЗ-011. Но после было решено создать копию на базе более современного на тот момент вездехода ГАЗ-69. Версия на базе ГАЗ-69 получила название ГАЗ-46 и пошла в серию в 1953 году.

Интересные факты

После того как в 1947 году Ford GPA был снят с вооружения в США, оставшиеся образцы продавались гражданским лицам. Некоторые из них, введя дополнительные изменения в конструкцию машины, повышали её мореходные качества. Изменения в конструкции касались установки надстройки (герметичной кабины), установки водонепроницаемых переборок, удлинения водоизмещающего корпуса.

В 1954—1956 году Элен и Фрэнк Шрейдер проехали на модернизированном Ford GPA «La Tortuga» от северного полярного круга до Ушуайи. В 1960 году они построили еще один джип «La Tortuga II» для путешествия по Индонезии.

В мае 1950 года австралийский путешественник Бен Карлин на доработанном Ford GPA под названием «Half-Safe» совершил с супругой путешествие по Атлантическому океану от Монреаля до Азорских островов за 32 дня. После прибытия на Азорские острова он по морю доплыл до побережья Северной Африки и, по суше добравшись до Европы, через Ла-Манш приплыл в Англию. Одной из доработок стало удлинения кузова за счёт установки острого носа, повышавшего управляемость на воде.

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=z-Gqi-RlbO0 Архивная кинохроника кругосветного путешествия Бена Карлина на Ford GPA.]

Успех столь длительного путешествия сподвиг Бена Карлина на совершение кругосветного путешествия на Half-Safe.

В мае 1954 года он с товарищами выехал из Лондона и, преодолев всю Европу, Турцию, Иран, Пакистан, добрался до Калькутты. В январе 1956 года началось дальнейшее продвижение через Индию в Бирму по Бенгальскому заливу. Из Рангуна Бен Карлин по суше добрался через Бангкок в Сайгон и морем до Гонконга. Из Гонконга морем он проследовал до Тайваня, а после и в Японию. После некоторого перерыва Бен Карлин в июне 1957 годы выплыл из Японии в направлении Алеутских островов. Достигнув побережья Аляски, экипаж Half-Safe по суше добрался до Монреаля к 12 маю 1958 года. Тем самым Бен Карлин завершил кругосветное путешествие, начатое в мае 1950 года.

Технические характеристики

• масса
  • снаряжённая, кг: 1595
  • полная, кг: 1845
• вместимость, чел: 5
• габариты
  • ширина, мм: 2130
  • длина, мм: 4620
  • высота со сложенным ветровым стеклом, мм: 1340
  • высота максимальная, мм: 1750
  • колея, мм: 1450
  • база, мм: 2300
• скорость передвижения
  • максимальная по суше, км/ч: 89
  • максимальная скорость движения на плаву, км/ч: 8,6
• расход топлива при скорости 6—70 км/ч, л/ч: 14
• ёмкость топливного бака, л: 57
• размер шин, в дюймах: 6—16
• запас хода по горючему на суше, км: 400
• запас хода по горючему на воде, час: 5
• двигатель: Ford GPW-500, рядный 4-тактный, 4-цилиндровый, нижнеклапанный.
  • диаметр цилиндра, мм: 79,3
  • ход поршня, мм: 111,1
  • рабочий объём, куб.см: 2199
  • степень сжатия: 6,48
  • порядок работы цилиндров: 1—3—4—2
  • максимальная мощность, л. с.: 60 при 3600 об/мин
  • максимальный крутящий момент, кгм: 14,5 при 2200 об/мин
• коробка передач: механическая трёхступенчатая
  • передаточные числа
    • I — 2,665
    • II — 1,564
    • III — 1,0
    • задний ход — 3,554
• раздаточная коробка: механическая двухступенчатая
  • передаточные числа
    • I — 1,0
    • II — 1,97
• сцепление: однодисковое сухое
• тормоза
  • на всех колёсах: барабанные с гидравлическим приводом
  • стояночный: ленточный с механическим приводом на трансмиссию
• подвеска
  • передняя: с продольными полуэллиптическими рессорами и гидравлическими амортизаторами
  • задняя: с продольными полуэллиптическими рессорами и гидравлическими амортизаторами

См. также

• DUKW-353
• ГАЗ-46

Ссылки

• [mirknig.ws/russkoyazychnye-zhurnaly/94828-avtolegendy-sssr-i-socstran-190-2016-ford-gpa.html Ford GPA. Земноводный джип. Незаменим в разведке. Вездеход и морская яхта.] // Журнал «Автолегенды СССР и СоцСтран». — № 190. — Издательство ООО «Де Агостини», 2016 год.

Отрывок, характеризующий Ford GPA

– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.