Ford GT40
 |
Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.
|
- Эта статья относится к автомобилям середины 1960-х; информацию о машинах XXI века смотри в Ford GT
| Производитель: | Ford Advanced Vehicles и Wyer Automotive Limited |
| Годы пр-ва: | 1965—1968 плюс множество последующих точных копий |
| Класс: | спорткар |
| Расход топлива: | мин. 14 л; сред. 19 л; макс. 30 л |
| Объём бака: | 136 л (36 гал) |
Ford GT40 — спортивный автомобиль, 4-кратный победитель 24 часа Ле-Мана с 1966 по 1969 гг. (хотя в 1967 с другим кузовом). Его специально разработали для побед в гонках на дальние дистанции против «Феррари» (который побеждал в Ле-Мане шесть раз подряд с 1960 по 1965 год). GT40 GT-40P 1075 был первым автомобилем, одержавшим победу в Ле-Мане дважды (1968 и 1969 гг.); этот автомобиль использовал двигатель Gurney-Weslake из особого сплава. Автомашину назвали GT (сокр. от Gran Turismo) и прибавили 40, что обозначает его полную высоту в 40 дюймов (1,02 м вместе с ветровым стеклом), как того требуют правила. Использовались двигатели Ford V8 большого объёма (4,7 л и 7 л), по сравнению с Ferrari V12, объемом 3,0 л или 4,0 л.
Ранние автомобили назывались просто Ford GT. GT40 — так назывался проект по подготовке машин к международной гонке на выносливость, и Ford очень хотел выиграть 24 часа Ле-Мана. Первые 12 «прототипов» имели серийные номера с GT-101 по GT-112.
Началось «производство» и последующие автомобили, MkI, MkII, MkIII и MkV, нумеровались от GT40-P-1000 до GT40-P-1145, и уже официально были GT40. Имя проекта Ford и серийные номера рассеивают слухи о том, что GT40 был якобы «только прозвищем».
Ford GT — это современная дань уважения GT40.
История
Генри Форд II ещё в начале 1960-х хотел, чтобы его авто участвовало в Ле-Мане.
Весной 1963 г. Форд узнал через европейского посредника, что Энцо Феррари интересуется Ford Motor Company, чтоб продать ей своё производство. Форд потратил несколько миллионов долларов на ревизию фабричных активов Ferrari и юридические переговоры, но Феррари в одностороннем порядке прервал переговоры на последней стадии. Ferrari конечно хотел остаться единственным оператором спортивного подразделения своей компании и был возмущён, когда узнал, что ему не разрешат участвовать в гонках в Индианаполисе 500, если на то пошло. Энцо со злости разрывает сделку, а Генри Форд II в гневе направляет своё гоночное подразделение на поиски компании, которая смогла бы обвести Ferrari вокруг пальца на мировой гонке на выносливость.
С этого момента Форд начинает переговоры с Lotus, Lola и Cooper. Cooper не имел никакого опыта в GT или прототипах, и его исполнения в Формуле-1 были отклонены.
Lotus уже был партнёром Ford’а в проекте Инди 500. Исполнители Ford сомневались, что Lotus сможет справиться с этим новым проектом. Колин Чепмен вероятно имел похожий взгляд на вещи, так как запрашивал высокую цену за содействие и настаивал на том, что автомобиль (которым станут Lotus 30 & Lotus 40) нужно назвать Lotus, а не Ford, что можно было рассмотреть как вежливый отказ. Выбрали Lola, так как она использовала двигатель Ford V8 в среднемоторном Lola Mk 6 (также известном как Lola GT). Это был один из самых усовершенствованных гоночных автомобилей того времени, который нельзя было не заметить в Ле-Мане 1963, хотя автомобиль не был даже доделан. Однако, Эрик Броадлей, владелец и ведущий конструктор Lola Cars, согласился на краткосрочное личное содействие проекту без вовлечения Lola Cars.
Соглашение с Эриком Броадлей включало сотрудничество на один год и продажу двух шасси Lola Mk 6. Чтобы сформировать команду разработки, Ford также нанял экс-менеджера команды Aston Martin Джона Уайера. Инженера Ford Motor Co. Роя Ланна послали в Англию; он проектировал среднемоторный концепт Mustang I с двигателем 1.7 л. V4. Несмотря на маленький двигатель Мустанга I, Ланн был единственным инженером Дирборна, который имел немного опыта в среднемоторных автомобилях.
Броадлей, Ланн и Уайер начали работу над новым автомобилем на Lola Factory в Бромли.
В конце 1963-го команда переехала в Слоух, Англия, возле аэропорта Хитроу. Ford основал новый филиал под руководством Уайера, Ford Advanced Vehicles Ltd, для управления проектом.
Первое шасси появилось 16 марта 1963. Первый «Ford GT», GT/101, был обнародован в Англии 1 апреля и вскоре после этого показан в Нью-Йорке.
Его оборудовали двигателем 4.2 л. Fairlane с ведущим мостом Colotti, та же самая силовая установка использовалась в Lola GT и одноместном Lotus 29, которые пришли в очень спорную секунду в Инди 500 в 1963. (Дизайн DOHC использовался в более поздних годах в Инди. Он победил в 1965 у Lotus 38.)
Ford GT40 сначала участвовал в мае 1964 в Нюрбургрингской гонке на 1000 км, где у него отказала подвеска после удержания второго места в самом начале. Три недели спустя в 24 часах Ле-Мана, удалились все три участника, хотя автомобиль Джинтера/Грегори шёл впереди со второго круга до первого питстопа. В феврале 1965 Кен Майлз и Ллойд Раби ведут GT40 к победе на 2000 км в Дэйтоне.
Опыт, полученный в 1964 и 1965, позволил 7-литровому Mk II доминировать на гонке 24 часа Ле-Мана в 1966 с лучшими результатами. Финиш, однако, был омрачён: в заключительные несколько часов, Ford GT новозеландцев Брюса Макларена и Криса Эймона близко протащил лидирующий Ford GT, управляемый Кеном Майлзом. Должностные лица команды Ford столкнулись с трудным выбором. Они могли позволить водителям улаживать результат, гоняясь друг за другом — и рисковать одним или обоими автомобилями. Они могли диктовать порядок финиша водителям — и часть водителей будет чрезвычайно недовольна. Либо они могли упорядочить привязку, и автомобили Макларена/Амона и Майлза/Хулма пересекают линию бок о бок. Команда выбрала последнее и информировала Макларена и Майлза об этом решении непосредственно перед тем, как эти двое сели в свои машины для заключительного заезда. Потом, незадолго до финиша, Automobile Club de l’Ouest (ACO), организаторы мероприятия в Ле-Мане, сообщают Форду, что географическое различие в стартовых позициях будет принято во внимание в близком финише - значит, машина Макларена/Амона, стартовавшая возможно на 18 м позади автомобиля Халма/Майлза, имела в запасе чуть больше и поэтому будет победителем. Во-вторых, как позже признались должностные лица Ford, спорное отношение компании с Майлзом, своим главным водителем по контракту, поставило исполнителей в сложное положение.
Они могли наградить выдающегося водителя, с которым время от времени чрезвычайно трудно работать, или они могли решить в пользу других водителей (Макларена/Амона) с меньшими обязательствами в программе Ford’а, но с ними проще иметь дело. Ford придерживался организованного фотофиниша, но Майлз, глубоко разочаровавшись в этом решении после его посвящения в программу, выразил протест, внезапно притормозив в нескольких ярдах от финиша и позволив Макларену пересечь черту первым. Печальная ирония судьбы: Майлз погиб в несчастном случае на испытаниях всего два месяца спустя. Майлз таким образом не получил заслуженного уникального достижения — завоевание золота в Себринге, Дэйтоне и Ле-Мане в том же году, последние перед смертью.
Смерть Майлза произошла на колёсах Ford «J-car», итерации GT40, включавшей несколько уникальных особенностей: алюминиевую ячеистую конструкцию шасси и дизайн корпуса «буханка», который экспериментировал с аэродинамическими теориями.
К сожалению, фатальный несчастный случай Майлза был списан на частично недоказанную аэродинамику дизайна J-car, и команда занялась полным переконструированием автомобиля, который стал известен как Mk IV. Mk IV, с более новым дизайном и двигателем Mk II, но другими шасси и корпусом, выиграл в следующем году (когда участвовали четыре Mark IV, три Mark II и три Марк I). Высокие скорости, достигнутые на этой гонке, вызвали изменение правил, которое вступило в действие в 1968: объём двигателей прототипов был ограничен до 3.0 л., как и в Формуле-1. Из-за этого были исключены Ferrari 330P, Chaparral и Mk IV. Если было собрано не менее 50 автомобилей, спорт-карам типа GT40 и Lola T70 позволяли участвовать, их максимум был 5.0 л. Пересмотренный Джоном Уайером Mk I с 4.7 л победил гонку 24 часа Ле-Мана в 1968 против меньших хрупких прототипов. Этот результат, плюс другие четыре круглые победы GT40, позволил Ford’у одержать победу в международном чемпионате 1968 г. Предназначенная для GT40 замена 3.0 л., en:Ford P68, показал мрачный результат. В 1969, сталкиваясь с более опытными прототипами и новыми, хотя пока ещё ненадёжными 4.5 л. Porsche 917, победители Иккс/Оливер сумели побить оставшиеся 3.0 л. Porsche 908 всего за несколько секунд на уже устаревшем GT40 (тот самый автомобиль, который победил в 1968). Кроме тормозов Porsche и решения не изменять колодки так близко к концу гонки, комбинация победы была ослаблена, благодаря и водителям GT40 и героическим усилиям в нужное время (тогда новобранец Ле-Мана) Жаки Икса, выигравший Ле-Ман более пяти раз в более поздние годы. В 1970, доминировал пересмотренный Porsche 917, а GT40 устарел окончательно.
Различные версии
Mk I — это оригинальный Ford GT40. Ранние прототипы оснащались двигателями 4.2 л. (260 куб. дюймов); у серийных образцов были 4.7 л. (289 куб. дюймов), также использованные в Ford Mustang. Несколько прототипов имели кузов родстера.
Родстер Ford X1 создали для Fall 1965 North American Pro Series, предшественника CanAm, и команды Брюса Макларена под управлением Криса Амона. Автомобиль имел алюминиевое шасси, собранное в Abbey Panels, и первоначально был с двигателем 4.7 л. (289 кд). Реальная цель этого автомобиля состояла в том, чтобы проверить несколько усовершенствований, автором которых были Кар Крафт, Шелби и Макларен.
Использовалось несколько коробок передач: Hewland LG500 и как минимум один «автомат». Позже будет модернизация к спецификациям Mk II с двигателем 7.0 л. (427 кд) и стандартной четырехскоростной коробке передач Кара Крафта, однако автомобиль сохранит определённые особенности, типа открытой крыши и облегчённого шасси.
Автомобиль продолжал выигрывать 12 Часов Себринга в 1966.
Mk II использовал двигатель 7.0 л. (427 кд) от Ford Galaxie.
Для Дэйтоны 1967, две модели Mk II (шасси 1016 и 1047) были оснащены двигателями
Mercury 7.0 л. Mercury является подразделением Ford
Motor Company, и 427 Mercury был точно таким же двигателем как у Ford’а с разными
логотипами. Однако группа неправильно закалённых входных валов в ведущих мостах
фактически толкало в сторону каждый Ford в гонке, и Феррари занял призовые места.
Mk III был лишь дорожным автомобилем, были собрано 7 экземпляров. У машины четыре
фары, тыловая часть кузова расширена (багажник), двигатель 4.7 л. перестроен на 250
кВ, удары смягчены, рычаг переключения передач смещён к центру, а руль слева.
Самый известный Mk III — GT40 M3 1105, синяя модель поставлена в 1968 в Австрию для Герберта фон Караяна. Поскольку Mk III не был слишком привлекателен с эстетической стороны (он значительно отличался от гоночных моделей), многие клиенты интересовались GT40 для дорожного пользования, и покупали Mk I, который был доступен в Wyer Ltd.
В целях разработать автомобиль с лучшей аэродинамикой и более лёгким весом, было решено сохранить 7-литровый двигатель, но перепроектировать остальную часть автомобиля. Чтобы уменьшить партнёрство с английскими фирмами, Ford Advanced Vehicles продали Джону Уайеру и новый автомобиль был разработан студиями Ford и произведён филиалом Ford’а Кар Крафт под Эдом Халлом. Также было партнёрство с Brunswick Aircraft Corporation ради экспертизы относительно нового использования ячеистых алюминиевых панелей, соединённых вместе, чтобы сформировать лёгкую, но твёрдую «ванну». Автомобиль полностью использовал новые и более либеральные регулирования Appendix J для конструкции гоночных автомобилей, и поэтому был известен как J-car.
Первый J-car был закончен в марте 1966 и установил рекорд времени на испытаниях в Ле-Мане в том же году. Ванна весила всего 39 кг, и весь автомобиль — лишь 1210 кг, на 140 кг меньше чем Mk II. Однако решили делать Mk II из-за доказанной надежности, и маленькая или никакая разработка была сделана на J-car для остальной части сезона.
Следуя за Ле-Маном, программа поддержки разработок для J-car были продолжены, и собрали второй автомобиль. Во время испытаний в Riverside International Raceway в августе 1966, машина под управлением Кена Майлза внезапно вышла из-под контроля в конце Прибрежной полосы. Ячеистое шасси не соответствовало цели своего дизайна, и разрушившись после воздействия, взорвалось, уничтожив Майлза. Было решено, что аэродинамика уникальной «буханки» с плоской крышей, без спойлера, участвовала в производстве избыточного подъёма, и более обычный, но значительно более аэродинамический корпус был разработан для Mk IV. Mk IV побывал только в двух гонках (Себринг 1967 и Ле-Ман 1967), но выиграл обе.[2]
Mk IV собирали на укреплённом J-шасси, вместе с тем же самым двигателем 7.0 л. как Mk II. Кроме двигателя, Mk IV полностью отличался от других GT40 использованием специфичного шасси и специфичной конструкции кузова. Как прямой результат несчастного случая Майлза, команда установила стальную трубу в стиле NASCAR, что сделало Mk IV намного более безопасным, но инвертировало большой вес, сохраняя конструкцию ячеистой панели. Дэн Герней часто жаловался на вес Mk IV, так как автомобиль был на 600 фунтов тяжелее чем Ferrari. Инсталляция стальной клетки в конечном счёте одобрена после сохранения жизни Марио Андретти, который попал в аварию на Mk. IV в 1967 Ле-Мана, но отделался незначительными повреждениями.
Ford G7A — автомобиль CanAm с J-шасси. В отличие от ранних Mk I, II и III, которые были полностью британские, Ford J и Mk. IV были собраны в Америке у Шелби.
Точные копии
С увеличением цены и раритета Ford GT40, растёт спрос на более дешёвые
косметические имитации и точные копии разного качества. Было несколько
комплектных автомобилей и точных копий, которые были вдохновлены Ford GT40, а
так же несколько продолжений (точные копии):
- [www.cobragt40.co.za/KVA%20GT40s.htm KVA GT40] Англия
- [www.roaringforties.com.au/ Roaring Forties] Австралия
- [www.cav.co.za/ Auto Futura CAV GT] Южная Африка
- [www.avenger-valkyrie.org/ AvengerGT-12] — на базе 1960 VW Fiberfab Avenger GT
- [www.fiberfab.us/ Fiberfab Valkyrie] — двигатель 1960/1970-х V8, рама из труб с ведущим мостом Corvair и подвеска. Fiberfab Valkyrie
- [www.erareplicas.com/gt/gt.htm ERA исполнение]
- [www.v8archie.com/gt4t.htm v8archie] — переделанный Pontiac Fiero
- [www.racecarreplicas.com Копии Гоночных Авто]
- [www.lonestarclassics.com/lsc-kit-cars-replicas/lone-star-classics-ls40-kit-car.cfm Классика]
- [www.superformance.com/gt40.aspx Superformance] — Superformance GT
- [www.tornadosportscars.com Tornado Sports Cars] — базируется в Англии, самый долгий изготовитель точных копий GT40
- [www.mdagt40.com MDA] — базируется в Англии
- [www.drbsportscars.com DRB Sports Cars] — базируется в Австралии
- [www.turntenracing.com Turn Ten Racing] — новая компания, расположенная в Канаде
- [www.gtd40club.co.uk/ GTD40] — один из самых известных комплектных автомобилей GT40, когда-либо собранных, из-за своего аккуратного обращения с реальными вещами. Длительное производство до упадка в 1997, из-за неудавшегося проекта Spectre R42.
- [www.sportscar.se/ GOX Teknik] — базируется в Швеции, делает и точную копию, и более простую имитацию.
- [www.africa40.co.za/ Africa40] изготовитель копий GT40, базируется в Южной Африке
Ford GT
На автовыставке в Детройте 1995 г. показали концепт Ford GT90, а на показе 2002 г. Ford обнародовал новый GT40 Concept.
Похож на оригинальные автомобили, но больше, шире, и особенно выше чем первоначальные 40 дюймов (1.02 м) — поэтому его хотели назвать GT43. Три серийных прототипа показали в 2003 в честь столетия Ford, а поставки промышленного Ford GT начались осенью 2004. Ford GT собрали на заводе Ford Wixom и окрасили в Saleen, Incorporated на заводе Saleen Special Vehicles в городе Трой, штат Мичиган.
Британская компания, Safir Engineering, которая делала продолжения GT40 в 1980-х, тогда владела торговой маркой GT40, и когда они завершили производство, то продали запчасти, инструменты, дизайн и торговую марку небольшой компании в Огайо под названием Safir GT40 Spares. Safir GT40 Spares залицензировала использование торговой марки GT40 для начальной машины автосалона 2002 г., но когда Ford захотел выпускать серийное транспортное средство, переговоры между ними зашли в тупик; в результате новый Ford GT не носит значок GT40. По слухам, Safir GT40 Spares запрашивал 40 миллионов долларов за права, но это никто не проверял. Партнёры в Safir GT40 Spares заявляют, что у них есть корреспонденция от Ford, отклоняющая предложение 8 миллионов. Поздние модели или прототипы также называются Ford GT, но имеют разную нумерацию, типа Ford GT90 или Ford GT70.
Напишите отзыв о статье "Ford GT40"
Ссылки
- Auto Passion № 49 Июль 1991 (на франц.)
- La Revue de l’Automobile historique № 7 Март/Апрель 2001 (на франц.)
- www.gizmag.co.uk/go/1230/1/
- Ford: Пыль и Слава/История автогонок/Лео Левин/1968
Примечания
Напишите отзыв о статье "Ford GT40"
Ссылки
- [www.gt40s.com/ Крупнейшее в мире Сетевое Сообщество GT40]
- [www.GT40EnthusiastsClub.com/ Клуб Энтузиастов GT40]
- [www.race-car-replicas.com/ Копии Гоночных Автомобилей]
- [www.drbsportscars.com/ GT40 в Австралии]
- [www.gt40.org.uk/ Легендарный Ford GT40]
- [www.gt40superformance.com/ Superformance GT40]
Отрывок, характеризующий Ford GT40
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
