Ford Mustang

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эта страница требует существенной переработки.
Возможно, её необходимо викифицировать, дополнить или переписать.
Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К улучшению/13 октября 2016.
К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)
Ford Mustang
Общие данные
Производитель: Ford Motor Company
Годы пр-ва: 1964 — настоящее время
Сборка: США США
Класс: пони-кар / Pony Car
Дизайн
Тип(ы) кузова: 2‑дв. купе (2‑мест.)
Компоновка: переднемоторная, заднеприводная
Колёсная формула: 4 × 2
На рынке
Похожие модели: Chevrolet Camaro, Dodge Challenger
Сегмент: S-сегмент
Поколения

Ford MustangFord Mustang

Ford Mustang — культовый автомобиль класса Pony Car производства Ford Motor Company.

Изначальный вариант 11233 (1964/65—1973 гг.) был создан на базе агрегатов семейного седана Ford Falcon (создатель Ли Якокка и его команда). Первый серийный Mustang сошёл с конвейера 9 марта 1964 года как модель 1965 года (в среде коллекционеров относительно Mustang выпуска до осени 1964 года употребляется неофициальное обозначение «модель 1964 1/2»). 17 апреля автомобиль был представлен публике в Нью-Йорке, а 19 апреля — показан по всем трём американским телевещательным сетям. Продвижение автомобиля сопровождалось активной рекламной кампанией. Это была одна из самых удачных премьер в истории автомобилестроения.





Замечание о мощности двигателей

Следует заметить, что, говоря об американской классике, надо иметь в виду, что до 1972 года мощность американских двигателей указывалась производителями без навесного оборудования (Brake HP; обозначение такой лошадиной силы — bhp); в то время, как в остальном мире мощность измеряли на маховике двигателя системами впуска и выпуска (европейский стандарт DIN, иногда лошадиные силы по этому стандарту обозначают как PS). В США так стали измерять мощность только с 1972 года (стандарт SAE hp, близкий к европейскому).

Так как жёсткий контроль со стороны государства до этого отсутствовал, существовал определённый разнобой, и вывести единый применимый на практике коэффициент перевода из bhp в SAE hp невозможно; но в целом заявленные цифры рейтингов мощности тех лет обычно превышают реальные в современном понимании значения на 40-150 л.с. в зависимости от степени честности производителя.

Только в 1972 году Ассоциация автомобильных инженеров Америки (SAE, Society of Automotive Engineers) навела в этой области порядок, и к удивлению покупателей заявленная мощность многих двигателей весьма значительно снизилась, например, двигатель Chrysler 426 HEMI в 1971 году имел заявленную мощность в 425 л.с., а в 1972 году мощность того же двигателя указывалась уже в 350 л.с. по версии SAE.

В настоящей статье даются заявленные производителем значения мощности.

Сравнивать мощность двигателей американской классики выпуска до 1972 года, измеренную в bhp, с аналогичными цифрами для европейских и отечественных двигателей тех лет, а также современными — всё равно, что напрямую сравнивать скорость в милях и километрах в час.

Ранние разработки

[www.shnack.com/history/pics/1962mustang_proto_1_large.jpg Первый прототип] автомобиля под девизом Mustang (1962 год) представлял собой двухместный среднемоторный родстер в духе европейских спорткаров тех лет с крайне необычным, футуристичным дизайном.

Однако, был отмечен слабый интерес к концепту со стороны публики, да и концептуально похожий двухместный (точнее, имитирующий двухместность за счёт съёмного пластикового обтекателя над задним сидением) Ford Thunderbird Sports Roadster хитом продаж не стал; зато очень привлекательными для потребителей оказались спортивные версии «компакта» Ford Falcon вроде Falcon Sprint, сочетавшие вместимость семейного седана с более ярким внешним видом и несколько улучшенной динамикой. Это повлияло на выбор концепции нового автомобиля, в результате Mustang стал четырёх-пятиместным купе «классической» компоновки на модифицированном шасси Falcon. А от среднемоторного концепта автомобиль унаследовал лишь воздухозаборники позади дверей, которые, естественно, уже были фальшивыми. [www.itsme.be/img/mustang1963.jpg Прототип] был построен в 1963 году и имел намного более смелый дизайн, чем последовавшая серийная модель.

Имя автомобиля тоже родилось не сразу. Изначально он разрабатывался как Special Falcon. Позднее предлагались такие названия, как: Cougar — это имя было предложено дизайнером автомобиля Д. Оросом; Torino; T-Bird II — предложенное Генри Фордом Вторым в честь уже выпускавшегося Ford Thunderbird; Bronco, Puma, Cheetah, Colt и другие. Многие из не использованных названий позднее были присвоены иным автомобилям фирмы.

Конечный вариант дизайна был разработан силами подразделения Mercury-Lincoln Division, главным образом Дэвидом Эшем (David Ash) и Джоном Оросом (John Oros).

Большая часть механической «начинки» была унифицирована с уже выпускавшимися моделями Ford Falcon и Ford Fairlane, что позволило опустить цену базовой комплектации до $2,368, а также — значительно снизить расходы на обслуживание и ремонт. Благодаря этому Mustang оказался привлекательным для широкого круга покупателей.

Первое поколение (1964—1973)

1964—1966 модельный год

Первый Mustang покинул конвейер утром 9 марта 1964 года, а к концу этого же года было продано 263 434 машины.

В качестве основы для дизайна «Мустанга» был использован стилистический «ключ» люксового купе Continental Mark II середины пятидесятых годов — с характерными пропорциями с длинным капотом и коротким багажником и пластикой боковины кузова с изломом над аркой заднего колеса. Однако, по сравнению с ним внешность «Мустанга» была менее строгой и более динамичной.

В целом, внешний облик автомобиля считался для своего времени весьма удачным, хотя и нетрадиционным для Америки — высказывались даже мнения, что в этом отношении «Мустанг» с его чистыми линиями, небольшими размерами и умеренным количеством хрома в отделке был ближе к европейским, а не к массовым американским моделям тех лет с характерными для них избыточными размерами и излишним увлечением блестящими орнаментами. Впоследствии многие элементы его дизайна получили на американских автомобилях широкое распространение.

В середине 1965 года была представлена версия в кузове фастбэк, нацеленная против конкурентной модели Plymouth Barracuda и выглядящая гармоничнее базового купе. Очень привлекателен внешне был и автомобиль с кузовом «кабриолет» (convertible).

Конструкция автомобиля была в основном задана необходимостью сохранения широкой унификации с базовой моделью и даже по меркам тех лет была достаточно консервативной.

Базовый двигатель представлял собой хорошо известную в США рядную шестёрку от Ford Falcon с увеличенным до 170 кубических дюймов (~2,8 л.) рабочим объёмом, он агрегировался с обычными серийными трансмиссиями — трёхступенчатой механической или двух либо трёхступенчатыми автоматическимии.

Передняя подвеска была позаимствована у того же «Фалкэна» и представляла собой вариант обычной параллелограммной на двойных поперечных рычагах. Несколько необычной чертой был вынос пружин и амортизаторов в пространство над верхними рычагами, с упором в брызговики передних крыльев — это позволило разгрузить нижний рычаг и шаровую опору от вертикальной составляющей реакции дороги, облегчив и удешевив эти узлы. Заводская настройка шасси была сугубо «гражданской» — так, в передней подвеске руководством по эксплуатации рекомендовалось выставлять нулевое значение продольного наклона оси поворота колёс (кастер), что соответствовало минимальному усилию на руле при низкой курсовой устойчивости и слабовыраженном самовозврате рулевого колеса в повороте. Стабилизатор поперечной устойчивости предлагался как опция.

Задняя подвеска была зависимой, с продольными полуэллиптическими рессорами и неразрезной балкой ведущего моста.

Тормоза были барабанными на всех колёсах, вакуумный усилитель предлагался как опция.

Рулевое управление — типа «винт-шариковая гайка», со сравнительно вялой реакцией, гидроусилитель предлагался в качестве сравнительно малопопулярной опции.

В целом, хотя управляемость и ходовые качества автомобиля и были несколько лучше, чем у базовой модели — «Фалкэна» — главным образом за счёт более низкого центра тяжести, автомобиль оставался ориентированным на комфорт, экономию и простоту в обслуживании и был весьма далёк от стандартов, заданных европейскими спортивными моделями того времени с их утончёнными конструкциями шасси.

В 1965 году в стандартный интерьер Mustang введены раздельные регулируемые сиденья водителя и пассажира, радиоприёмник с амплитудной модуляцией (AM), напольный рычаг переключения передач. Также опционально были доступны солнцезащитные козырьки, механическое дистанционное управление зеркалом, напольная консоль и нераздельное переднее сиденье. Также одним из вариантов интерьера был Rally-Pack: часы и тахометр с креплением на рулевой колонке. Он был доступен за $69,30 (с установкой у дилеров — $75,95).

В апреле 1965 года покупателям предложили пакет GT, в него входили подвеска с изменёнными настройками, более чёткое рулевое управление, передние дисковые тормоза, сдвоенная выпускная система и особая окраска кузова.

Особо мощная модификация от знаменитого ателье гонщика Кэрролла Шелби — Shelby GT350 — выпускалась в кузове фастбэк, комплектовалась 289-м двигателем V8, форсированным до 306 л.с. и продавалась в салонах любому желающему.

В 1966 году базовый Mustang стал в базе комплектоваться 120-сильным двигателем с рядным расположением шести цилиндров и объёмом 200 кубических дюймов (3,2 литра). В виде опций были доступны три 289-х двигателя V8, мощностью от 200 до 271 л.с. Версия Shelby GT350 теперь была доступна в четырёх цветах, с АКПП и механическим нагнетателем Paxton, позволявший по достижении мотором определённых оборотов увеличивать мощность до 420—430 л.с. Также в 1966 году Mustang одним из первых получил монофонический автомобильный радиоприёмник с диапазонами AM/FM, а солнцезащитные козырьки стали стандартным оборудованием.

Когда продажи Ford Mustang начались в Германии, обнаружилось, что данное имя там уже зарегистрировано в качестве торговой марки. Немецкая компания предложила продать права за $10000. Ford отказался и удалил значок «Mustang», назвав его для немецкого рынка «Т-5».

1967—1968 модельный год

К 1967 модельному году Mustang прибавил в длине и в высоте, соответственно, трансформацию претерпело большинство кузовных панелей. Передок стал выглядеть более «агрессивно», изменился фастбэк, у которого заднее стекло и крышка багажника располагались теперь на одной линии.

Ford Mustang GT 390, запомнившийся многим по художественному фильму Bullitt, был создан для равносильной конкуренции с Chevrolet Camaro SS 396. Рынок требовал мощных авто, и Кэрол Шелби не мог не отреагировать и представил Shelby GT500 — ещё более мощную модификацию Mustang. Под капотом новинки стоял 7000-кубовый V8, развивающий 335 л.с. В 1968 году Mustang получил более простую решётку радиатора и 427-е двигатели, мощностью 390 л.с., хорошо показавшие себя на улице. В этом же году, 1 апреля, Ford анонсировал свой один из самых знаменитых двигателей — 428 Cobra Jet, с тарелками клапанов большей площади и системой забора воздуха Ram Air, который при заявленной мощности в 550 л.с. легко развивал все 610. С этого же года модификации GT350 и GT500 стали называться Shelby Cobra, и стал доступен кузов кабриолет.

В то же время, продолжали выпускаться и скромные шестицилиндровые модели, предлагавшие яркий спортивный внешний вид и имидж за разумные деньги.

В 1968 году впервые были введены трёхточечные ремни безопасности. Пакет «Rally-Pac» больше не предлагался, поскольку новая панель инструментов уже имела тахометр и часы.

1969—1970 модельный год

К 1969 модельному году Ford Mustang перенёс повторную модернизацию, все больше удаляясь от исходной концепции: при прежней колёсной базе длина машины увеличилась на 3,8 дюйма (~10 см), масса — на 140 фунтов (~70 кг), и в модельной линейке появились новые версии — дешёвая Е, роскошная Grande и спортивные BOSS и Mach 1. Ford Mustang в 1969 году стал первой моделью с использованием четырехфарной схемой головного света, фары помещались внутри и снаружи решетки радиатора.

Модификация BOSS с индексом 302 была построена для конкуренции с Camaro Z/28 в гонках Trans AM. Версия с 429-м V8 мощностью 375 л.с. предназначалась для NASCAR и комплектовалась Ram Air-индукцией и особыми выпускными коллекторами. Под капотом Mach 1 стоял 351-й V8, а опционально можно было заказать самоблокирующийся межколёсный дифференциал заднего моста и даже двигатель 428 Cobra Jet. Версии Shelby Cobra были доступны в кузовах фастбэк и кабриолет и становились всё более роскошными, комплектовались мотором 428 Cobra Jet V8 мощностью 335 л.с. В 1970 модельном году Ford занял выжидательную позицию, и оставил модель Mustang практически нетронутой, изменив только передок и внеся ещё несколько незначительных обновлений. Это был последний год для модификаций Shelby Cobra, которые остались практически не тронутыми с прошлого года, в отличие от базового Mustang.

1971—1973 модельный год

В 1971 году всем «маслкарам» пришлось туго, и Mustang не остался в стороне. Разработанный под руководством нового дизайн-менеджера Semon «Bunkie» Кнудсена (перешедшего из General Motors), автомобиль опять вырос и потяжелел почти на 100 фунтов (~50 кг), потерял неповторимость и гармоничность, за которые ценители так любят «оригинальные» классические экземпляры 1964-66 годов.

Основной проблемой «Мустанга» в эти годы была двойственность имиджа модели: примерно половина потенциальных покупателей хотела бы в его лице получить бескомпромиссный маслкар или дрэгстер с минимумом комфорта и самым мощным двигателем, но ещё примерно столько же желали бы иметь просто обычный семейный автомобиль для повседневной езды с более ярким дизайном и чуть лучшей динамикой, чем у рядовых «компактов» тех лет — что и было изначальной ипостасью «Мустанга». Балансировать между этими концепциями одного и того же автомобиля «Форду» было очень сложно: повышение комфорта неизменно приводило к росту массы, а это в свою очередь вынуждало устанавливать всё более и более мощные моторы, что в условиях постоянно ужесточающегося государственного регулирования в области безопасности и экономичности автотранспорта становилось с годами всё труднее.

Помимо Shelby Cobra, исчезли и модификации BOSS 302 и BOSS 429. Модификация Mach 1, комплектовавшаяся знаменитым 351-м двигателем Cleveland V8 мощностью 285 л.с. всё ещё была доступна. Был представлен новый BOSS 351, который оказался быстрее на дистанции в 1/4 мили, чем 429 Super Cobra Jet Ram Air. В 1972 году изменились государственные стандарты США, теперь все двигатели нужно было оценивать по новой системе — машину тестировали в полной комплектации, со всем навесным оборудованием, как уже давно было принято в остальном мире. В итоге базовый 250-кубовый (~4 литра) двигатель I6 Mustang оценили всего в 99 л.с., а топовый 351-й V8 (~5,7 л.) по новой системе имел рейтинг в 275 сил.

Модификация BOSS 351 больше не предлагалась и единственной спортивной версией считался Mach 1.

Вслед за мощными версиями в 1973 году наступил закат и самого Mustang — рейтинги мощность двигателей опять понизили, и получилось, что базовый мотор выдавал 95 л.с., а самый мощный 351-кубовый V8 — всего 156 сил.

Это был последний год производства Mustang. В 1974 году появилась другая модель, названая Mustang II и не имевшая ничего общего с легендарным Muscle Car.

Второе поколение (1974—1978)

Mustang II (1974-78 гг.) ознаменовал пересмотр концепции американского Pony Car’а в условиях бензинового кризиса и изменившихся вкусов покупателей. Вместе с тем, автомобиль был намного ближе к изначальной концепции 1964 года, чем поздние модели первого поколения, очень мало напоминающие модели первых годов выпуска внешне и сильно выросшие в размере и массе, которые ставший к этому времени президентом Ford Motors Ли Якокка, автор оригинальной концепции Мустанга’64, пренебрежительно назвал «бегемотами». Для 1974 модельного года им была инициирована разработка нового, сильно уменьшенного в размере, «Мустанга» под лозунгом возврата к корням, точнее — к исходной концепции. И действительно — Mustang II был концептуально весьма близок к изначальному варианту 1964 года: небольшое купе достаточно чистых форм с итальянским дизайном от Ghia (дизайнер — Алессандро де Томасо), созданное на базе субкомпакта Ford Pinto и близкое по классу к популярным импортным моделям вроде Toyota Celica или Ford Capri. В дизайне использовались тематические элементы раннего Мустанга, но в целом внешне автомобиль находился в рамках «мейнстрима» Фордов середины 1970-х годов и во многом напоминал свой прототип Pinto.

Машина была по американским меркам очень невелика (примерно с современный Ford Focus), даже меньше оригинальной модели 1964 года, и имела в базовой комплектации расточенный до 2,3 литров рядный четырёхцилиндровый двигатель Kent от европейских Фордов, развивавший позорные для Америки 86 л.с. Выбор силового агрегата обуславливался соображениями экономии топлива. Как опции были доступны 2,8-литровый двигатель V6 Cologne и, с 1975 года, — небольшой, по американским меркам, V8 в 4,9 литра. Впрочем, на фоне повсеместного снижения мощностей двигателей и ухода с рынка большинства Muscle Cars новый «Мустанг» казался довольно динамичным для своего времени, а невысокий расход топлива базовой «четвёрки» привлёк покупателей, желавших иметь автомобиль с яркой внешностью и спортивным имиджем, но не желавших переплачивать за страховку и бензин — здесь также виден возврат к оригинальной концепции Mustang’а.

Кузов автомобиля имел фирменное обозначение Hardtop, тем не менее, он имел центральную стойку, прикрытую хромированной накладкой, а задние стекла были жёстко закреплены в проёме — то есть настоящий кузов «двухдверный хардтоп» просто имитировался. По сути, это было купе-нотчбэк. Наряду с купе выпускался трёхдверный хетчбэк. Настоящего конвертибла не было, существовала лишь модификация на базе хетчбэка с кузовом, напоминющим тарга — жёсткая крыша была выполнена в форме буквы Т. Предлагались люксовая комплектация от Ghia с модифицированным интерьером и виниловым верхом, а также топовая Mach 1 со стосильным двигателем V6. Позднее появился небольшой V8 мощностью всего 140 л.с. при объёме в 4,9 литра.

Конструктивно автомобиль был близок к европейским моделям: имел пружинную заднюю подвеску, реечное рулевое управление, четырёхцилиндровый двигатель и четырёхступенчатую МКПП в базе. Двигатель устанавливался на отдельном подрамнике, что снижало шумность и вибрацию. Даже многие размеры, особенно это касается двигателей, были метрическими, а не дюймовыми.

С точки зрения современных поклонников, Mustang II часто расценивается как тёмная страница в истории модели. Тем не менее, в семидесятые этот автомобиль ждал тёплый приём у покупателей: Mustang II оказался одним из самых продаваемых за всю историю модели. На протяжении первых четырёх лет выпуска каждый год продавалось около 400 000 автомобилей.

Третье поколение (1979—1993)

В 1979 году появилось новое поколение Мустанга. Технической основой автомобиля стала платформа Fox Platform, на базе которой к тому времени уже были созданы компакты Ford Fairmont и Mercury Zephyr. Позднее на базе той же платформы были созданы Ford Thunderbird, Ford LTD, американский Ford Granada, и даже Lincoln Continental 1982 года, что позволило достичь высокой унификации внутри модельного ряда. Внешне и по размеру автомобиль напоминал европейские Форды тех лет моделей Sierra и Scorpio. Базовые двигатели так же были европейскими, но, в отличие от европейских моделей, на Mustang в топовых комплектациях ставились V8 достаточно большого объёма.

После второго нефтяного кризиса 1979 года производство двигателя «Ford Windsor 302 V8» (4,9 л) было прекращено в пользу нового «Ford Windsor 255 V8» (4,2 л), обладающему меньшим расходом топлива. Это был единственный двигатель V8, который предлагается в 1980 и 1981 годах, и самым слабым V8 (120 л.с. (89 кВт)), когда-либо ставившимся на Mustang. Это означало что «2,3 L Turbo 4» являлся самым эффективным двигателем на тот момент. Но «Turbo 4» столкнулся с массой проблем, связанных с надежностью — недостаточная смазка приводила к преждевременному выходу турбонагнетателя из строя, и даже к пожару. Он был указан в качестве опции с 1981 года, но продажи падали, и в 1982 году он был доступен только в Канаде.

Возрождение Ford Mustang началось в 1982 году с возвращением «Ford Windsor 302 V8» (4,9 л) в версии «High Output», он развивал 157 л.с. (117 кВт) благодаря новым клапанам, новой форме камеры сгорания, большому двухкамерному карбюратору, а также улучшенным впускной и выхлопной системам. Двигатель «3.8 L Essex V6» заменил рядную шестёрку 3,3 L.

В 1983 году, через пять лет производства третьего поколения, произошли некоторые изменения и улучшения. Также после 10-летнего перерыва стал предлагаться Mustang с кузовом кабриолет. Большинство кабриолетов были оснащены двигателем V6, хотя и были также изготовлена 1001 модификация GT с двигателем V8. Mustang GT получил четырёхкамерный карбюратор и новый впускной коллектор, в результате чего мощность выросла до 175 л.с. (130 кВт). Турбированный 4-цилиндровый (2,3 л) также вернулся в список опций (для версии «Turbo GT», оснащённой «Traction-Lok» — дифференциалом повышенного трения), но теперь с впрыском топлива и мощностью 145 л.с. (108 кВт).

20-й годовщине выпуска Ford Mustang’а (в 1984 году) ограниченным тиражом была выпущена версия GT350, было выпущено примерно 5100 хэтчбеков и кабриолетов. Они были оборудованы двигателями либо 2,3 Turbo либо 302 V8. Двигатель 302 V8 имел два варианта — с четырёхкамерным карбюратором или с новым электронным впрыском топлива (165 л.с. (123 кВт)). Также в 1984 году появилась новая задняя подвеска «Quadra Shock» . С 1984 по 1986 год выпускался Mustang версии SVO, имевший более мощный турбированный рядный двигатель 2,3 л мощностью сначала 175 л.с. (130 кВт), а затем форсированный до 205 л.с. (153 кВт) в 1985 году и 200 л.с. (149 кВт) в 1986 году. Дисковые тормоза на всех колёсах, 16-дюймовые диски и задний спойлер были лишь некоторыми из заметных различий между «SVO» и остальными «Мустангами». Тем не менее, высокая цена, которая была на тысячу долларов больше, чем у Mustang V8 GT, отпугнули большинство потенциальных покупателей.

В 1985 году Mustang GT получил новые головки блока цилиндров, новый четырёхкамерный карбюратор Holley, новые более агрессивные распределительные валы (только для моделей с механической коробкой передач), новый выпускной коллектор, и псевдо-двойной выхлоп. Номинальная заявленная мощность составляла 210 л.с. (157 кВт). Это был последний карбюраторный V8 для Mustang’а, в 1986 году Ford выпустил первый V8, имевший многоточечный впрыск топлива, мощностью 200 л.с. (150 кВт).

В 1987 году автомобиль подвергся существенному рестайлингу, с тех пор поклонники Ford Mustang’а разделяют автомобили третьего поколения на два сегмента: автомобили 1979—1986 года выпуска, которых в народе называют «foureyes», и автомобили 1987—1993 годов, получившие название «aeronoses», из-за различного оформления передней части кузова. Задние фонари и задние окна потеряли решетчатые элементы дизайна. Производство варианта V6 было прекращено, а 4-цилиндровый двигатель получил впрыск топлива. С новыми головками цилиндров мощность двигателя V8 подскочила до 225 л.с. (410 Н·м крутящего момента).

Начиная с 1990 года стала стандартной подушка безопасности водителя. Единственный жест Ford по поводу 25-й годовщины Ford Mustang’а — маленькая эмблема галопом несущейся лошади на всех моделях, построенных в период с 27 марта 1989 года и до конца модели 1990 года.

В 1992 году двигатели 2.3L I4 получили пересмотренные головки цилиндров с двумя свечами зажигания на цилиндр, увеличив мощность с 88 до 105 л.с.

Производство Ford Mustang’а прекратилось в 1993 году, с введением четвертого поколения Мустангов.

Четвёртое поколение (1994—2004)

1994—1998

В 1994 году Мустанг пережил первый серьёзный редизайн за 15 лет. Дизайн под кодовым названием «SN-95», базировался на обновлённой версии заднеприводной платформы «Fox», называемой «Fox-4». Он был сделан в абсолютно новом стиле, разработанном Patrick Schiavone, и имел некоторые элементы, сходные с первыми Мустангами. Базовая модель имела V-образный 6-цилиндровый двигатель объёмом 3,8 литра мощностью 145 (1994—1995) и 150 (1996—1998) л.с (108 кВт). Комплектация GT шла уже с 8-цилиндровым двигателем объёмом 5 литров и мощностью 228 л.с. Также была модель Cobra с пятилитровым двигателем мощностью 240 л.с. (179 кВт). Мустанг в третий раз был назван «Автомобилем Года» журналом Motor Trend magazine’s.

В 1996 году 5-литровый двигатель «Windsor» был заменён 215-сильным (160кВт) 4.6-литровым SOHC «Modular» V8, по два клапана на цилиндр. Этот двигатель был изначально представлен в автомобилях Lincoln и являлся частью программы Ford’а по модернизации линейки двигателей.

В 1998 году мощность 4,6-литрового двигателя была увеличена до 225 л.с. (168 кВт) за счёт более агрессивной настройки чипа, слегка доработанной топливной системы и более громкого выхлопа с трубами большего диаметра. Это был последний год выпуска «дутых» Мустангов и единственный год, когда покупателям предлагалась комплектация «Sport», которая включала в себя чёрный винил (независимо от цвета автомобиля) на капоте и знаменитые тройные раздельные задние фары.

1999—2004

Обновленная модель с дизайном, базирующимся на концепции «New Edge», появилась в 1999 году. Большинство плавных линий, имевшихся у модели 94-98 годов, ушли в прошлое, но Мустанг всё ещё базировался на платформе SN-95. Базовая модель по прежнему оснащалсь двигателем V6, объёмом 3,8 литра. Благодаря новым головкам блока цилиндров, впускным и выпускным коллекторам мощность возросла по сравнению с версиями на дорестайлинговых автомобилях до 190 л.с. (142 кВт) при 5250 об/мин. А с внедрением в 2001 году впускного коллектора с изменяемой геометрией — до 193 л.с. (144 кВт) при 5500 об/мин. Мощность GT-модификации была увеличена до 260 л.с. (194 кВт) при 5250 об/мин, крутящий момент — до 409 Н·м при 4000 об/мин за счёт применения новых «Power Improved» (PI) головок блока, валов и впускного коллектора. Новый 16-клапанный 4,6-литровый двигатель стал несколько мощнее двигателей, применявшихся в 1996—1998 годах. Мустанг обзавёлся топливной магистралью постоянного давления с использованием связанного с PCM датчика давления топлива.

Обновлённая Cobra получила 320-сильный двигатель 4,6 с 32-клапанами, независимую заднюю подвеску и видоизменённый передний бампер и капот, которые отличали её от версии GT.

Теперь Mustang GT преодолевал квотер за 14 с небольшим секунд, со скоростью на финише 96+ миль/ч (для сравнения, GT '1998 — 14,5 секунд на 93-95 миль/ч).

1999 и 2004 модельные годы стали юбилейными для модели. В эти периоды машины сходили с конвейера с особыми шильдиками на передних крыльях: «35th Anniversary» и «40th Anniversary» соответственно. Несмотря на это, в 1999 году юбилейная ограниченная серия включала в себя только 4628 автомобилей.

Все они были комплектации GT и отличались от прочих некоторыми изменениями во внешнем оформлении.

В 2001 году вышла ограниченным тиражом комплектация Bullitt, в честь одноименного фильма 1968 года.

В 2003 году вернулась Mach 1, корни которой растут из первого поколения Мустангов. Автомобили этой серии оснащались двигателями V8 4,6 с увеличенной компрессией, четырьмя распредвалами и 32 клапанами. Воздух на впуск поступал через функциональный воздухозаборник в центре капота. В такой конфигурации двигатель выдавал 305 л.с. и позволял машине проходить квотер за 13.8 секунд при скорости на выходе более 102 миль/ч.

Также в 2003 году на все модели Cobra начали устанавливать двигатели 4,6 с механическим нагнетателем Eaton. Отдача не заставила себя ждать: 390 л.с. мощности и 530 Н·м крутящего момента. С такими показателями время прохождения четверти мили с места снизилось до 13 секунд.

Пятое поколение 2005 — 2014

На Североамериканском международном автосалоне в 2004 году Форд представил полностью перепроектированный Мустанг, под кодовым названием «S-197», который был основан на новой платформе D2C. С технической точки зрения она представляла собой упрощенную и удешевленную версию заднеприводной архитектуры DEW (DEW98), известной по Ford Thunderbird 2002 года, Lincoln LS 2000-го года и седанам Jaguar S-Type и XF первого поколения. Главным отличием стало использование неразрезного заднего моста взамен многорычажной независимой подвески. Разработанный под руководством Главного инженера Hau Thai-Tang и дизайнера Sid Ramnarace, внешне Мустанг пятого поколения повторяет Мустанги «фастбэк» конца 1960-х. Старший вице-президент Форда проекта, J Mays, назвал этот стиль «ретро футуризм». Мустанг пятого поколения собирается в городе Flat Rock в Мичигане на совместном предприятии Ford и Mazda (AutoAlliance International)

Базовая модель оснащается Фордовским двигателем формата V6 объёмом 4.0 литра с системой газораспределения SOHC, который пришёл на замену 3.8 литровой версии использовавшейся начиная с 2004 года. Новый двигатель выдаёт мощность 210 лошадиных сил при 5300 оборотах в минуту и крутящий момент 325 Ньютон-метров при 3500 оборотах в минуту. Данный двигатель идёт в комплекте со стандартной пятиступенчатой механической коробкой передач «Tremec T-5». Опционально устанавливается автоматическая пятиступенчатая коробка «5R55S».

GT версию Мустанга выделяет 4.6 L SOHC «Modular» V8 с 3-мя клапанами на цилиндр и системой изменения фаз газораспределения VCT, который выдает 300 л.с. (224 кВт), изменённые настройки подвески, большие противотуманные фары в решётке радиатора спереди и двойной выхлоп сзади. У версии 2005 года приблизительное отношение веса к мощности составляет 11.5 фунтов на лошадиную силу. Хотя Мустанг GT комплектуется той же автоматической коробкой передач, что и модель V6, опционально можно установить 5 ступенчатую механическую КП Tremec 3650, с помощью которой можно использовать дополнительную мощность модели GT более рационально. Стоит упомянуть версии «Shelby GT-H»(2006—2007), Shelby GT (2007—2008) как подкласс версии GT с небольшим увеличением мощности и определенным дизайн-пакетом, и Shelby GT500, продаваемую с мая 2006 года, оснащенную двигателем 5.4L 500 л.с. (370 кВт).

Фото обновленной модели 2010 года, производство которой началось в апреле 2009 года, были представлены в Интернете еще до показа автомобиля на автосалоне в Лос-Анджелесе.

Обновленный Мустанг получил новое кузовное железо (за исключением крыши) и более агрессивный дизайн. Он выглядит более компактно по сравнению с предшественниками, но фактические габариты остались неизменны. При этом коэффициент аэродинамического сопротивления уменьшился на 4 % у базовой версии и на 7 % у версии GT. Автомобиль выполнен согласно проекту Peter’a Horbury — директора северо-американского подразделения Форд.Двигатель 4.6L v8 теперь выдавал мощность 315 л.с. и момент 441 Н*м. Двигатель 5.4L Shelby GT500 увеличил мощность до 540 л.с.

Кроме того, в 2011 году линейка двигателей обновилась: новый 3.7L V6 с алюминиевым блоком с мощностью 305 hp и крутящим моментом 380 Н*м пришел на замену базового 4-х литрового, при этом облегчив автомобиль на 18 килограммов. Версия GT получила 32-х клапанный двигатель объемом 5.0 литров (т. н. Coyote 5.0) мощностью 412 л.с. (307 кВт) и моментом 530 Н*м на бензине с октановым числом 91, или 402 л.с. (300 кВт) и моментом 511 Н*м на бензине с октановым числом 87. При этом некоторые тесты показали что Ford занижает мощность этого двигателя, и реальная мощность достигает 435 л.с. Двигатель 5.4L Shelby GT500 получил алюминиевый блок, потеряв в весе 46 кг и увеличенную до 550 л.с. мощность.

В 2012 году был представлен новый Mustang Boss 302, с двигателем Hi-Po 302 Ti-VCT V8, являющимся версией Coyote 5.0 с увеличенной высотой поднятия клапанов и облегченными деталями, с мощностью 444 л.с. (520 Н*м).

Весной 2012 года были представлены версии 2013 модельного года: V6 и GT получили воздухозаборники и решетки как у версии GT500 2011 года. Двигатель версии GT увеличил мощность на 8 л.с. (до 420 л.с. (313 кВт)). Shelby GT500 получил новый двигатель 5.8L V8 мощностью 662 л.с. (494 кВт) (что является рекордом для двигателей v8) и максимальную скорость более 320 км/ч. Светодиодные передние фонари теперь стандарт, а не опция. 6-ступенчатый автомат получил возможность ручного переключения (опционально).

Шестое поколение (2015)

Ford официально представили 2015 Mustang. У него новый кузов, новые фары, новые опции. Новый Ford Mustang появится в продаже в 2015 году, с двигателями 2.3l EcoBoost ,3.7l V6 и 5.2l V8 соответственно. Фото новой машины можно посмотреть на официальном сайте Ford.

Предполагается что автомобиль будет демонстрироваться на стенде Ford на Московском автосалоне, который откроется 27 августа. Российский офис Ford сообщил, что продажи спорткара Mustang шестого поколения в РФ начнутся в 2015 году. Впервые за 50-летнюю историю модели её можно будет официально приобрести в России.

Напишите отзыв о статье "Ford Mustang"

Примечания

Ссылки

  • [www.fordvehicles.com/cars/mustang/?space=Cars Страница на официальном сайте производителя]  (англ.)


<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 В этой статье не хватает ссылок на источники информации.
Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 7 января 2012 года.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)


<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Для улучшения этой статьи желательно?:

Отрывок, характеризующий Ford Mustang


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ford_Mustang&oldid=81625740»