Freudiana

</td></tr>

Freudiana
Студийный альбом Эрика Вулфсон
Дата выпуска	11 октября 1990
Записан	1989
Жанр	прогрессивный рок рок-опера
Длительность	75:32
Продюсер	Алан Парсонс
Лейбл	EMI
Профессиональные рецензии
Allmusic
Хронология Эрика Вулфсон
Freudiana (1990) Gambler (1997)

К:Альбомы 1990 года

Freudiana — первый сольный альбом Эрика Вулфсона и фактический последний студийный альбом английской группы The Alan Parsons Project, выпущенный в 1990 году. Альбом планировался в качестве 11-го студийного альбома The Alan Parsons Project, но в процессе работы над ним Эрик Вулфсон под влиянием продюсера Брайана Броулли решил преобразовать его в рок-оперу, с возможностью её дальнейшей сценической постановки в качестве мюзикла, премьера которого состоялась 19 декабря 1990 года в театре Ан дер Вин в Вене. Успешный прокат (по апрель 1992 постановку посетили более 320 тысяч зрителей) был омрачен судебным разбирательством между Броулли и Вулфсоном за право обладания над проектом. Несмотря на то, что суд встал на сторону продюсера, авторство было закреплено за Вулфсоном.

В итоге, альбом был издан под названием «Freudiana» и считается неофициальным последним альбомом The Alan Parsons Project, выпущенным традиционным составом артистов, участвовавших в записи предыдущих альбомов группы. Вскоре после окончания работы над альбомом Вулфсон покинул группу, сосредоточившись на сценической деятельности. Алан Парсонс, уже под собственным именем, продолжил выпускать альбомы, близкие по звучанию к последним альбомам The Alan Parsons Project.

Об альбоме

Вскоре после окончания работы над альбомом Gaudi Эрик Вулфсон загорелся идеей выпуска альбома, посвященного жизни и наследию австрийского психолога Зигмунда Фрейда. С этой целью, он решил пройтись по жизненному пути учёного, посетив музеи Фрейда в Лондоне и Вене, и подробно изучив его классические труды, ставшие основой для композиций будущего альбома Кроме того, в основу концепии альбома были положены работы Фрейда, посвященные открытию «бессознательного», его известные теории, включая эдипов комплекс, эго, подсознание и, вероятно, наиболее знаменитый труд Зигмунда Фрейда Толкование сновидений.

Альбом был выпущен в двух версиях: «Белый Альбом» и «Черный Альбом». «Белый Альбом» включает 18 треков и наиболее доступен в наше время. «Черный Альбом», содержащий материалы немецкой версии мюзикла, в настоящее время является редкостью. На этом альбоме Вулфсон впервые указан в качестве исполнителя. В целом, «Freudiana» является практически целиком написанной Вулфсоном, тогда как Парсонс занимался сведением альбома, написав на него лишь одну композицию.

Список композиций

Все композиции написаны Вулфсоном, за исключением «Beyond the Pleasure Principle», написанной Аланом Парсонсом.

1. The Nirvana Principle (3:44) (Инструментальная композиция)
2. Freudiana (6:20) (вокал — Эрик Вулфсон)
3. I Am a Mirror (4:06) (вокал — Лео Сэйер)
4. Little Hans (3:15) (вокал — Грэм Дай)
5. Dora (3:51) (вокал — Эрик Вулфсон)
6. Funny You Should Say That (4:36) (вокал — группа The Flying Pickets)
7. You’re on Your Own (3:54) (вокал — Кики Ди)
8. Far Away From Home (3:11) (вокал — группа The Flying Pickets)
9. Let Yourself Go (5:26) (вокал — Эрик Вулфсон)
10. Beyond the Pleasure Principle (3:13) (Инструментальная композиция)
11. The Ring (4:22) (вокал — Эрик Стюарт)
12. Sects Therapy (3:40) (вокал — Фрэнки Хауэрд)
13. No One Can Love You Better Than Me (5:40) (вокал — Эрик Вулфсон, Гэри Ховард, Кики Ди, Марти Уэбб)
14. Don’t Let the Moment Pass (3:40) (вокал — Марти Уэбб)
15. Upper Me (5:16) (вокал — Эрик Стюарт)
16. Freudiana (3:43) (Инструментальная композиция)
17. Destiny (0:51) (вокал — Крис Рэйнбоу)
18. There But For the Grace of God (5:56) (вокал — Джон Майлз)

Участники записи

• Эрик Вулфсон — клавишные, вокал (2,5,9,13), исполнительный продюсер
• Алан Парсонс — клавишные, сведение, продюсер
• Лоуренс Коттл — бас-гитара
• Стюарт Эллиот — перкуссия, ударные
• Йен Байрнсон — гитара
• Ричард Коттл — синтезаторы, саксофон
• Лео Сэйер — вокал (3)
• Грэм Дай — вокал (4)
• группа The Flying Pickets — вокал (6,8)
• Кики Ди — вокал (7,13)
• Марти Уэбб — вокал (13,14)
• Гэри Ховард — вокал (13)
• Крис Рэйнбоу — вокал (17)
• Джон Майлз — вокал (18)
• Эндрю Пауэлл — оркестровка, дирижирование
• Тони Ричардс — инженер

Отрывок, характеризующий Freudiana

Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.