GANEFO

GANEFO (сокр. англ. Games of the New Emerging Forces — Игры новых развивающихся сил) — комплексные спортивные соревнования, состоявшиеся в Джакарте в 1963 году.

Предыстория

В феврале 1963 года исполком МОК принял заявление, в котором осудил отказ Индонезии предоставить въездные визы для участия в IV Азиатских играх делегациям Израиля и Тайваня, и приостановил членство Индонезии в МОК.

В ответ на данное решение президент Индонезии Сукарно предложил провести в качестве своеобразной альтернитивы Олимпиаде в Токио соревнования для спортсменов стран «антиимпериалистической» ориентации. Данная инициатива сразу получила поддержку властей КНР. При этом МОК заявил, что спортсмены, приехавшие на GANEFO, будут отстранены от участия в Олимпийских играх. В итоге Индонезия и КНДР не направили свои делегации в Токио.

Игры 1963 года

Первые GANEFO были проведены в Джакарте с 10 по 22 ноября 1963 года, собрав более 2400 спортсменов из 48 стран Африки, Азии, Европы и Латинской Америки. На Игры прислали своих представителей Албания, Алжир, Аргентина, Афганистан, Бельгия, Бирма, Болгария, Боливия, Бразилия, Великобритания, Венгрия, Доминиканская республика, Германская Демократическая Республика, Гвинея, Индонезия, Ирак, Италия, Камбоджа, Китайская Народная Республика, Корейская Народно-Демократическая Республика, Куба, Лаос, Ливан, Мали, Марокко, Мексика, Монголия, Нигерия, Нидерланды, Объединённая Арабская Республика, Пакистан, Палестина, Польша, Румыния, Саудовская Аравия, Северный Вьетнам, Сенегал, Сомали, Советский Союз, Уругвай, Филиппины, Финляндия, Франция, Цейлон, Чехословакия, Япония. При этом капиталистические государства, в основном, были представлены атлетами из рабочих спортивных организаций.

Соревнования проходили по 20 видам спорта, среди которых были баскетбол, волейбол, футбол, настольный теннис, бадминтон, теннис, хоккей на траве, плавание, водное поло, подводное плавание, тяжелая атлетика, гимнастика, стрельба, стрельба из лука, бокс, велосипедный спорт, фехтование, дзюдо, борьба и парусный спорт.

Превосходство спортсменов Китая было подавляющим: они завоевали 168 медалей, в том числе 65 золотых. На GANEFO были установлены 6 мировых рекордов.

СССР на данных Играх был представлен спортсменами в неолимпийских видах спорта либо теми атлетами, которые не имели шанса попасть в олимпийскую команду. В частности, чемпионами игр стали тенниситка Анна Дмитриева, боксёр Абдысалан Нурмаханов, стрелок из лука Виктор Сидорук. Второе место заняла в Джакарте женская волейбольная сборная СССР. Спортсмены Советского Союза стали вторыми после атлетов КНР по количеству золотых медалей, 39 раз отпраздновав победу, и третьими по общему числу наград (на втором месте — сборная Индонезии).

Дальнейшая судьба GANEFO

Следующие Игры планировалось провести в 1967 году в Каире. При этом Китаем была обещана помощь ОАР в строительстве спортивных сооружений. Однако процессы «культурной революции» вызвали снижение внимания китайского руководства к спорту, в результате чего поддержка не была оказана, что привело к отмене вторых GANEFO. Смещение индонезийского президента Сукарно также отрицательно сказалось на дальнейшей судьбе Игр.

В 1966 году в Пномпене (Камбоджа) были проведены Первые Азиатские GANEFO с участием 17 стран (в отборочных соревнованиях, наряду с представителями азиатских стран, принимали участие спортсмены Гвинеи), которые также были отмечены доминированием спортсменов КНР, завоевавших 108 золотых медалей. 30 побед было на счету спортсменов КНДР, в 10 видах программы первенстввали представители Японии. Вторые Азиатские GANEFO должны были состояться в 1970 году в КНДР, однако, проведены не были.

Отрывок, характеризующий GANEFO

– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.