GLaDOS

ГЛэДОС
GLaDOS
Полный обзор GLaDOS с большим цилиндрическим блоком, четырьмя вращающимися белыми дисками и её «телом» в самом низу. Скриншот из первой части игры.
Игровая серия	Half-Life (Portal)
Первое появление	Portal (2007)
Идея	Эрик Волпоу Ким Свифт
Художник	Майкл Спинкс
Озвучивание	EN Эллен Маклейн RU Елена Харитонова (Portal 2)
Дополнительная информация
Формирование	Лаборатория Исследования Природы Порталов

GLaDOS («ГЛэ́ДОС») — персонаж компьютерных игр Portal и Portal 2, действие которых разворачивается в вымышленной игровой вселенной Half-Life. GLaDOS представляет собой суперкомпьютер с искусственным интеллектом и самосознанием, который был разработан корпорацией Aperture Science для Лаборатории исследования природы порталов, но вышел из-под контроля и захватил Лабораторию.

Само название GLaDOS расшифровывается как «Genetic Lifeform and Disk Operating System» — Генетическая Форма Жизни и Дисковая Операционная Система; в официальном русском переводе персонаж созвучно назван как ГЛэДОС. GLaDOS позиционируется как персонаж женского пола, поскольку говорит женским голосом и озвучивается оперной певицей Эллен Маклейн.

В Portal GLaDOS является как врагом игрока, так и его проводником по Центру развития при Лаборатории исследования природы порталов. Она наблюдает и контролирует прохождение игроком испытаний, даёт указания по использованию портальной пушки и других объектов Лаборатории, а иногда изрекает зловещие советы и предостережения. На протяжении всей игры игрока сопровождает голос GLaDOS, но до самого конца неизвестно, кем или чем является GLaDOS и какую роль она играет в Aperture Science.

История создания GLaDOS

Согласно сюжету вселенной Half-Life, в 1986 году, когда в Лаборатории исследования природы порталов продвигалась разработка мгновенных перемещений в пространстве, названная проектом «Портал», руководству Aperture Science стало известно, что над подобными технологиями работает исследовательский центр «Чёрная Меза». С целью обойти конкурента, Aperture Science принялась за создание мощного суперкомпьютера с искусственным интеллектом, который должен был стать разумным ассистентом в их исследованиях.

В 1996 году, спустя десять лет, часть GLaDOS — Дисковая Операционная Система — была доведена до более или менее функционального состояния и учёные Aperture Science приступили к созданию Генетической Формы Жизни. Запуск GLaDOS состоялся в первом десятилетии XXI века, в рамках первого проводимого в Лаборатории мероприятия «Приведи дочку на работу». Активированная GLaDOS обрела самосознание, но почти сразу же вышла из-под контроля; взяв управление над всей Лабораторией, GLaDOS заперла в ней персонал Aperture Science и подвергла его циклу испытаний с порталами, с той же целью, для которой она и создавалась — обойти исследовательский центр «Чёрная Меза». Когда спустя несколько дней в Чёрной Мезе в результате инцидента произошло открытие межпространственного разлома, конкуренция Aperture Science с ней оказалась теоретически проигранной.

В какой-то момент GLaDOS распылила по Лаборатории смертельные нейротоксины и уничтожила почти весь персонал. Лишь кому-то из выживших удалось установить на суперкомпьютер специальный модуль персональности — процессор с набором моральных принципов, смягчающих агрессию GLaDOS.

Характеристики

Внешнее строение

Зал, где установлена GLaDOS, в свою очередь располагается в огромном уходящем вверх помещении Лаборатории со множеством мостиков. Вход в зал GLaDOS перекрыт полем антиэкспроприации, уничтожающем вносимые туда посторонние предметы (как показала игра, портальная пушка к таковым не относится). Перед входом на столе с компьютером установлен красный телефон с дисковым номеронабирателем и эмблемой Aperture Science. Этот телефон предназначался для дежурного, который должен был поднять тревогу в случае выхода GLaDOS из-под контроля во время её разработки, но никто так и не успел им воспользоваться.

Зал GLaDOS представляет собой просторное, тускло освещённое восьмиугольное помещение. В нём имеется расположенный с неизвестной целью экстренный уничтожитель разумных особей (подобие доменной печи, в котором игрок в Portal уничтожает Куб-компаньон) и небольшой бункер, где установлена кнопка, открывающая уничтожитель.

Сама GLaDOS находится посередине. Изрядная её часть выглядит как большая конструкция цилиндрической формы, которая опускается с теряющегося за полем зрения потолка. Из цилиндра к внешним стенам проходит множество труб — по-видимому, являющихся каналами связи, через которые суперкомпьютер управляет Лабораторией; в светящиеся щели на стенах также ведут различные провода. Внизу этот цилиндрический блок оканчивается четырьмя вращающимися с разной скоростью дисками, на которых видны логотипы «GLaDOS» и «Aperture Laboratories»; диаметр каждого из дисков меньше предыдущего. В официальном руководстве к Portal сказано, что эти диски «представляют каждый аспект» модулей персональности GLaDOS, но точное их назначение не указано. Прямо под дисками расположена прозрачная платформа для обслуживания, однако, в зале не наблюдается никаких прямых путей, чтобы подниматься туда.

Из самого низа, окружённого четырьмя большими мониторами, на которых быстро мелькают различные фотографии (возможно, показывающие то, о чём компьютер думает), выходит «тело» GLaDOS, которое и изображает компьютер как персонажа. Оно выглядит как конструкция со множеством проводов и открытых схем, частично закрытых белыми панелями; на её корпусе крепятся четыре модуля персональности — главных процессора GLaDOS. Конструкция заканчивается «головой» с жёлтым объективом. Под GLaDOS возведён специальный помост с лестницей — для обслуживания её функциональной части. Но сама GLaDOS, а если быть точнее, её мозг находится под крутящимися дисками, и представляет собой огромный шар состоящий из переплетения проводов и микросхем (Который очень похож на GLaDOS в одном из ранних концепт-артов). Это можно заметить пока она будет взрываться, если стоять около входа в бункер.

Модули персональности

Процессоры GLaDOS, называемые модулями персональности (англ. Personality Core), являются одним из важнейших её компонентов — как было показано в Portal, уничтожив все процессоры, игрок доводит компьютер до разрушения, а вместе с ним и изрядную часть Лаборатории. Но эти компоненты не являются обязательными — в Portal 2 GLaDOS полностью работоспособна без дополнительных модулей. Вероятно, урон суперкомпьютеру наносит не только отключение, но и подключение неисправных модулей — в финальной битве Portal 2 игрок пользуется этим. Несмотря на то, что модули являются элементами GLaDOS, в неподключенном виде (когда связь с суперкомпьютером поддерживается на расстоянии) они проявляют себя как отдельные личности; их характер и поведение связаны с тем, для чего был создан конкретный модуль. Модули персональности выглядят как шары примерно одного метра в диаметре, с разного цвета объективами, помещённые в соответствующие по форме ячейки с контактом для соединения с GLaDOS. Этот же контакт используется для подключения модулей к направляющим рельсам и специальным панелям управления. Замена основного модуля на дополнительный технически возможна. Основной модуль GLaDOS так же может работать без подключения к «телу», но при этом теряет способность к управлению лабораторией. Из модуля персональности можно извлечь базовую часть — она очень мала и не имеет встроенного источника питания, но оборудована камерой, микрофоном, динамиком и контактом для подключения к панелям управления.

В Portal у GLaDOS имелось, не считая основного, четыре модуля персональности:

Модуль морали (англ. Morality Core) — процессор, содержащий в себе набор моральных принципов. Он был установлен на GLaDOS, когда та распылила в Лаборатории нейротоксины, убив почти весь персонал Aperture Science. Лишившись этого модуля в Portal, GLaDOS стала не только открыто жестокой, но и более «живой»; после уничтожения процессора её компьютерный голос стал томным и глубоким, больше похожим на человеческий.

Модуль любопытства (англ. Curiosity Core) — отсоединённый от GLaDOS, модуль принимается вести себя под стать названию: шар с интересом озирается по сторонам и без конца задаёт вопросы вроде «Что это?» «А это что?» «Ой, а ты кто?» и т. п.

Модуль интеллекта (англ. Intelligence Core) — якобы отвечающий за ум, этот процессор при отсоединённом состоянии безэмоциональным механическим голосом вещает длинный рецепт торта. Причём помимо обычных ингредиентов для него этот модуль включает в список такие нелепые компоненты, как «этилбензоловые рыбки», «невскважинный электромагнитный ревень», «садистский электрический иглоукалыватель», «страничка о том, как убить кого-то голыми руками», «органические соединения в форме рыбок и осадочные породы в форме осадочных пород» и множество других несъедобных, невозможных, нематериальных и логически абсурдных вещей.

Модуль эмоций (англ. Emotion Core) — процессор, также называемый сферой гнева (англ. The Anger Sphere), который бешено вертится в своей ячейке и постоянно издаёт злобное рычание.

В конце Portal, когда игрок уничтожил GLaDOS, было показано складское помещение Лаборатории, где на полках покоилось по меньшей мере сотня других модулей персональности, которые один за другим стали активироваться (у них загорались жёлтые объективы).

В Portal 2 окажется, что впоследствии эти модули перебирались из нижних уровней в верхние, используя для передвижения специальные рельсы, и стали новыми хозяевами Лаборатории. Один из них, застенчивый и одновременно болтливый модуль по имени Уитли, будет помогать главной героине Челл продолжать своё путешествие по Лаборатории порталов в надежде на ответную помощь в требующемся ему усовершенствовании. Уитли кажется мирным модулем до тех пор, пока не получает полный контроль над лабораторией. В Portal 2 встречается ещё несколько модулей персональности:

Уитли (англ. Wheatley). Его сконструировали для того, чтобы понизить интеллект GLaDOS, не наградив особым умом. Впоследствии он присматривал за людьми, которые находятся в консервации, очень короткое время был главой комплекса и почти разрушил лабораторию. GLaDOS назвала его Модулем смягчения интеллекта.

Модуль космоса (англ. Space Core) был создан для накопления знаний о Вселенной, но вместо этого помешался на космосе. Постоянно говорит «Космос! Космос! Космос такой большой, надо посмотреть всё!» и т. п. В финале игры его мечты о космосе сбываются — он попадает туда вместе с Уитли.

Модуль приключений (англ. Adventure Core), называющий себя Риком, обращается к главной героине «Красавица!» и предлагает разобраться с ситуацией, попутно поздравляя её с «Днём взрыва».

Модуль фактов (англ. Fact Core) озвучивает «факты» из науки и истории, иногда говоря про героиню: « Из-за тебя мы все умрём.», и добавляя свои комментарии: «… Шредингер придумал этот парадокс, чтобы оправдать убийство котов». Также выражает своё мнение о модулях — «Модуль приключений — хвастун и трус!», «Модуль космоса никогда не полетит в космос!», а о себе говорит более положительно: «Модуль фактов — самый красивый!», «Модуль фактов — самый умный!». При этом практически всё, что он говорит, очевидным образом ложно, что позволяет догадаться о том, что и судьбу Модуля космоса он предсказывает неверно.

Модули любопытства и интеллекта, так же как и GLaDOS, были озвучены Эллен Маклейн, а за эмоциональный процессор рычал вокалист Майк Паттон, который известен такими нестандартными голосовыми формами и в собственном творчестве.

Уитли озвучивал Стивен Мерчант, а в русской версии — Константин Карасик. Модули космоса, приключений и фактов озвучивал Нолан Норт, а в русской версии — Юрий Ленин (Модуль космоса и Модуль фактов) и Михаил Георгиу (Модуль приключений).

Характер

	Пример голоса GLaDOS
	GLaDOS говорит это игроку, когда он уничтожает её процессор моральных принципов, вследствие чего её голос в середине фразы изменяется и становится глубоким и томным.
Помощь по воспроизведению

Характер, манера речи и фразы GLaDOS являются основной долей чёрного юмора в Portal. В общении с игроком GLaDOS может как давать советы и замечания по ходу испытаний, так и давать мрачные предзнаменования на их счёт, а также заявлять, что тот не сможет их пройти; её фразы зачастую циничны и предполагают явное пренебрежительное отношение к испытуемому. GLaDOS говорит подчёркнуто компьютерным голосом, а её реплики, как следствие, выглядят логически верными, но выстроенными забавным для человека образом («Благодарим за помощь в помощи нам помогать всем вам»). Часто у GLaDOS бывают неполадки с голосом — меняется тональность, язык, пропадают куски её фраз, замещаясь помехами и статическим шипением. Неизвестно, является ли это действительно техническими неполадками, или же шутками компьютера и её попытками скрыть какие-то детали.

Похоже, что GLaDOS считает смыслом своего существования способствовать развитию науки и использовала запертых в Лаборатории испытуемых, спокойно при этом обрекая их на гибель во время испытаний. В Portal она обещает игроку по прошествии всех тестовых камер грандиозную вечеринку, но в конце устраивает ему сожжение в огне, как ни в чём не бывало комментируя:

Все приборы Лаборатории порталов выдерживают температуру до четырёх тысяч градусов по Кельвину. Будьте спокойны, оборудование не выйдет из строя и не причинит вам вреда до того, как вы торжественно обратитесь в пепел. Благодарим вас за участие в экспериментальной компьютеризированной программе обогащения опытом. Прощайте.

Когда игрок находит её, GLaDOS нисколько не признаёт своей вины, а, наоборот, говорит, что он «разбил ей сердце», всячески оправдывает себя («Это не храбрость, это убийство. Что я тебе сделала?», «Я тебе хоть раз лгала? Я имею в виду, в этом зале») и высказывает оскорбления и насмешки в адрес игрока, одновременно пытаясь его убить. По словам озвучивающей её Эллен Маклейн, GLaDOS — это «маленький пассивно-агрессивный компьютер, очень одинокий, которого все встреченные люди пытаются убить. Еще бы ей не расстраиваться!».

У GLaDOS есть какая-то маниакальная любовь к тортам. На протяжении всей игры она упоминает о торте, как о награде в конце испытаний, а на мониторах в её зале непрерывно мелькают многочисленные изображения с этими кондитерскими изделиями. На протяжении тестов, в камере № 18 она говорит, удалив несколько слов из какой-то фразы: «Экспериментальный центр напоминает вам, что … вы … торт». В Portal игрок может найти послания на стенах «Тортик — ложь», оставленные прежним испытуемым как предупреждение о том, что GLaDOS обманывает их. Но несмотря на это, в конце игры выяснилось, что упоминаемый компьютером торт действительно существовал: он был показан в финальной заставке, находившийся в складском помещении вместе с модулями персональности; после опускается механическая рука и гасит свечку на торте. В Portal 2 GLaDOS больше не упоминает торт, но в конце главы «Побег» использует его как наивную «приманку» — на фальшивой двери написано «Аварийное отключение GLaDOS и выдача торта».

Следует отметить, что «характер GLaDOS» как таковой является не её свойством, а скорее её состоянием, поскольку зависит от её чисто технического состава на тот момент.

• Базовый модуль. Нейтрально-циничен, не склонен к насилию, высоко ценит главную героиню, но предпочитает работать с роботами как с более управляемыми объектами.
• «Кэролайн». Является частью базового модуля до самого конца Portal 2. Добавляет капризности, эгоизма и «визитную карточку» GLaDOS — бесконечное самооправдание.
• Модули Интеллекта, Любопытства, Морали и Эмоций, описанные выше. Вместе делают GLaDOS тем циничным лукавящим монстром, который, по сути, и определяет атмосферу первого Portal.
• Прочие модули персональности. Целый склад, но потенциального влияния их на характер не показывают.

Устройства GLaDOS

GLaDOS держит под контролем большую часть Лаборатории исследования природы порталов. Несмотря на то, что на момент Portal Лаборатория давно пустует и, судя по всему, в ней отсутствует обслуживающий персонал, именно благодаря компьютеру она до сих пор функционирует. В частности, непрерывно работает и обслуживается Центр развития, где проводятся испытания с переносным устройством создания порталов.

Камеры слежения GLaDOS, установленные на стенах в Центре развития, позволяют ей отслеживать практически все передвижения испытуемых — поэтому она просит игрока не уничтожать камеры, «в целях соблюдения безопасности». По всему Центру проведена система, с помощью которой GLaDOS может сопровождать своим голосом игрока. Также во время игры можно найти радиоприёмники, в которых играет инструментальная версия песни «Still Alive». Возможно, GLaDOS имеет возможность посылать радиосигнал внутри Центра. В Portal за пределами Центра, где располагаются офисы Aperture Science и индустриальные помещения, на стенах тоже можно встретить устройства слежения GLaDOS, через которые она пытается уговорить совершившего побег игрока прекратить бунт.

В Portal можно встретить три типа боевых устройств, доступных управлению GLaDOS: автоматические турели, ракетные часовые и распылители нейротоксинов.

Распылители нейротоксинa

С помощью распылителей смертельного нейротоксина GLaDOS практически уничтожила персонал Лаборатории исследования природы порталов, в связи с чем ей установили процессор с набором моральных принципов, чтобы блокировать эту возможность. Когда игрок в Portal уничтожает процессор, GLaDOS вновь получает возможность использовать нейротоксины, наводняя ими свой зал с помощью системы распыления. Впоследствии токсины убивают игрока за шесть минут, если он не успевает покончить с GLaDOS вовремя.

Роль в играх

Portal

С самого начала Portal GLaDOS представляет Центр развития при Лаборатории исследования природы порталов и направляет главную героиню игры, подопытную Челл, из её камеры отдыха через все испытания с переносным устройством создания порталов. Вскоре становится очевидным, что, несмотря на её вежливый и ровный тон компьютера, GLaDOS не особенно беспокоит судьба Челл и такие вещи как, например, смерть испытуемой в кислоте. В Тестовой камере 16 GLaDOS сообщает о недоступности следующего испытания «из-за плановой проверки», в результате чего заменяет его на полосу препятствий для солдат-андроидов, наполненную смертоносными турелями. В этой же камере Челл находит секретную комнату, где нет камер слежения GLaDOS и в которой, очевидно, побывал тот, кто проходил испытания Лаборатории раньше. Наличие этой потайной комнаты может натолкнуть игрока на мысль, что никакой плановой проверки не было, и GLaDOS просто солгала. В конце испытания она называет Челл «андроидом», делая вид, что она запрограммирована на то, чтобы сказать эту фразу роботу по окончании теста.

В конце испытаний становится ясно, что GLaDOS никогда не намеревалась дать Челл покинуть Центр развития живой и воспламеняет кислотную массу на полу, чтобы сжечь девушку. Когда Челл удаётся спастись и совершить побег при помощи портальной пушки, голос GLaDOS теряет былое спокойствие, поскольку она не ожидала такого поворота событий. Во время путешествия Челл вне программы испытаний по заброшенным офисам и техническим зонам Aperture Science, GLaDOS требует от неё придерживаться правил и вернуться обратно, пытается вежливо или с хитростью остановить беглянку, обещая ей вечеринку с тортом, а после уже грозится убить подопытную.

В конце игры Челл добирается прямо до зала, где установлена GLaDOS. Не успев устроить девушке некий «сюрприз» (который, скорее всего, ничем хорошим для неё бы не обернулся), GLaDOS внезапно теряет один из своих процессоров — модуль морали. Не зная или делая вид, что не знает, чем является это устройство, компьютер предостерегает Челл оставить его в покое, однако девушка спускает модуль в экстренный уничтожитель разумных особей. Лишившись набора моральных принципов, GLaDOS получает возможность активировать распылители нейротоксинов, чтобы убить Челл.

Воспользовавшись порталами, Челл перенаправляет ракеты появившегося в зале ракетного часового прямо в GLaDOS и поочерёдно уничтожает три других оставшихся у неё процессора. Это приводит GLaDOS и всю Лабораторию к разрушению. Челл мощной силой уносит на поверхность вместе с частями уничтоженной GLaDOS.

Portal 2

А, это ты… Давно не виделись. Как дела? Я была так занята, пока была мертва. Ну, после того, как ты убила меня. Ладно, мы обе наговорили много такого, о чем ты ещё пожалеешь. Но сейчас мы должны забыть все наши разногласия. Ради науки. Ты чудовище. Раз ты так много сделала, чтобы разбудить меня, значит ты очень, очень любишь испытания. Я тоже их люблю. Но сначала нужно уладить одну мелочь. GLaDOS при новой встрече с Челл в Portal 2.

Долгое время Лаборатория исследования природы порталов пребывала в запустении и о GLaDOS ничего не было слышно. Очнувшуюся из состояния анабиоза Челл встречает один из многочисленных модулей персональности по имени Уитли, который соглашается проводить её к спасательной капсуле. В результате они попадают в комнату управления, где, пытаясь подать питание на спасательную капсулу, Уитли случайно включает GLaDOS. Однако последняя не спешит мстить Челл; вместо этого она возобновляет испытания с портальной пушкой и одновременно с этим принимается за восстановление разрушенной Лаборатории.

Через некоторое время Уитли удаётся помочь подруге совершить побег. Они решают уничтожить GLaDOS и следуют в цех по производству боевых турелей, где заменяют рабочий образец бракованным, чем провоцируют производство только бракованных изделий. Затем напарники уничтожают запасы нейротоксина, чтобы лишить GLaDOS и этого оружия. Вскоре Челл и Уитли разделяются, и девушка попадает в ловушку, устроенную GLaDOS. Пытаясь убить беглянку, GLaDOS сначала активирует роботов, но, видя, что они бесполезны, пытается выпустить нейротоксин, но также неудачно. Это даёт время друзьям заменить личностный модуль суперкомпьютера на Уитли.

Став почти всесильным, Уитли сначала намеревается отпустить Челл (как и обещал), но затем резко меняет своё мнение, говоря, что она предала его и вообще ничем не помогала. Он решает убить её и сбрасывает вместе с модулем GLaDOS, который теперь работает от картофельной батарейки, в шахту, однако обоим удается выжить.

Беспомощную GLaDOS неожиданно утаскивает невесть откуда взявшаяся на такой глубине птица. Челл вскоре находит её, но GLaDOS настолько шокирована, что до конца игры будет вспоминать этот инцидент. GLaDOS уговаривает девушку взять её с собой, мотивируя это тем, что теперь они объединены против общего врага. С этого момента и почти до самого конца игры картофелина с GLaDOS будет помещена на устройство создания порталов.

Вынужденные действовать сообща, они проходят через многочисленные заброшенные помещения, показывающие весь исторический процесс формирования лаборатории от начала 1950-х и заканчивая 1980-ми. Всё это время их будет сопровождать записанный на плёнку голос основателя лаборатории Кейва Джонсона. Иногда в его беседу будет вклиниваться другой голос — его ассистентки Кэролайн. Постепенно GLaDOS узнаёт этот голос и «вспомнит», что её основополагающий модуль создан именно на основе Кэролайн, которой стареющий Джонсон доверил управление лабораторией.

Выбравшись наружу, Челл снова оказывается вовлечена в прохождение тестов, устроенное Уитли, однако теперь GLaDOS всячески помогает и подбадривает девушку. За время их отсутствия Уитли успел как следует разрушить лабораторию, и GLaDOS часто сокрушается по этому поводу. Видимо, лаборатория для неё крайне важна и дорога. Кроме того, GLaDOS предсказывает, что из-за всех разрушений в лаборатории она может взорваться.

Пройдя почти все тесты, Челл встречается «лицом к лицу» с новым хозяином комплекса. Картофелина с GLaDOS помещается в контрольный пульт, а сама девушка берёт на себя открытую борьбу с суперкомпьютером. В ходе схватки Челл одолевает Уитли, открыв портал на Луне и едва сама не погибает, однако GLaDOS спасает её. Вновь взяв под свой контроль лабораторию, GLaDOS наводит тут порядок и благодарит Челл за помощь, говоря, что ошибалась, считая её своим врагом, и теперь называет её своим единственным другом. Однако постепенно её тон меняется, и становится понятно, что она всё ещё не прочь убить Челл. Но, вопреки ожиданиям, этого не происходит. GLaDOS признаёт, что легче отпустить Челл, чем убить, и выпускает девушку из комплекса.

Другое

В игре Poker Night 2 GLaDOS появляется как дилер в покере.

Создание персонажа

Идея введения GLaDOS в игру как персонажа, отличающегося своеобразным обаянием и чёрным юмором возникла, когда разработчики Portal пришли к выводу, что игра, при всём её необычном геймплее, не выглядит настолько яркой и не отличается большой индивидуальностью, как они того хотели. Сценаристом игры Эриком Уолпоу было рассмотрено множество разных вариантов GLaDOS, пока не был принят окончательный образ персонажа как робота-злодея. «Вы ликуете, когда решаете головоломку, улыбаетесь, затем приостанавливаетесь, чтобы расслышать её речь, смеётесь и заходите в лифт.» (Ким Свифт, ведущий дизайнер Portal).

GLaDOS была озвучена Эллен Маклейн (англ. Ellen McLain) — оперной певицей из Нэшвилла (столицы штата Теннесси, США). Эллен уже занималась озвучиванием нескольких персонажей из игр компании Valve: её голосом произносятся объявления диспетчера Альянса в Half-Life 2 и комментатора в сетевом шутере Team Fortress 2 (таким образом, её голос можно услышать во всех продуктах набора The Orange Box). В конце игры Portal Эллен исполняет песню GLaDOS для финальных титров под названием «Still Alive».

Голос GLaDOS создавался в несколько этапов. Сначала каждую реплику прогоняли через программу, преобразующую текст в звук. Затем этот файл давали прослушать Эллен Маклейн. Она воспроизводила его как можно более похоже, а затем делала несколько дублей, вычищая слова, которые в компьютерной версии звучали неразборчиво. После этого обрабатывался весь звук, чтобы придать ему компьютерные интонации.

Командный интерфейс

Не так давно официальный промосайт игры Portal — [www.aperturescience.com/ ApertureScience.com] (англ.) был организован как консольная панель управления GLaDOS, обладающая списком из двух дюжин команд, большинство из которых выдавали пользователю определённые текстовые сообщения.

(LIB, HELP, ? выводили список доступных команд)

• APPLY — анкета нового сотрудника.
• APPEND, ATTRIB, COPY, ERASE, FORMAT, RENAME — «Ошибка 15: Диск защищён от записи» (англ. Error 15 [Disk is write protected]).
• INTERROGATE — «Ошибка 02: Команда требует хотя бы один параметр» (англ. Error 02 [Command requires at least one parameter]). Если же указать хоть какой-нибудь параметр, появится «Ошибка 01: Незаконная попытка совершить дисциплинарное взыскание» (англ. Error 01 [Illegal attempt to initiate disciplinary action]).
• IP — параметр сессии.
• LS, LIST, DIR, DIRECTORY, CAT, CATALOG — список доступных файлов (точнее файла «APPLY.EXE»).
• PLAY — «Ошибка 03: Что бы вы хотели воспроизвести?» (англ. Error 03 [What would you like to play?]); если указать параметр PORTAL, то произойдёт переход на [ru.youtube.com YouTube.com], однако видео в данный момент уже недоступно.
• TAPEDISK — «Ошибка 18: Пользователю недоступна возможность переносить системные кассеты» (англ. Error 18 [User not authorized to transfer system tapes]).
• LOGOUT, BYE, LOGOFF, VALVE — переход на страницу портала [www.steampowered.com/v/index.php SteamPowered].

В данный момент сайт организован как видео поздравление игроков с Новым Годом.

Отзывы о персонаже

• GLaDOS заняла первое место в рейтинге 100 лучших злодеев компьютерных игр, составленном порталом IGN.
• В 2007 году GameSpot наградил GLaDOS званием лучшего нового персонажа.
• Журнал GamePro в 2007 году назвал персонажа самым запоминающимся злодеем.
• Журнал Official Xbox Magazine наградил GLaDOS как Лучший новый персонаж.
• GameSpy признал GLaDOS лучшим персонажем.
• Журнал Empire поставил GLaDOS на 12 место в списке 50 величайших персонажей компьютерных игр.

Влияние

Эллейн Маклейн пригласили озвучивать искусственный интеллект в фильме «Тихоокеанский рубеж» из-за того, что создателей фильма впечатлила работа Маклейн над GLaDOS.

См. также

• Борей

Отрывок, характеризующий GLaDOS

– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.