Genera Plantarum

Роды растений
лат. Genera Plantarum Eorumque Characteres Naturales Secundum Numerum, Figuram, Situm, & Proportionem Omnium Fructificationis Partium, Lugduni Batavorum (Роды растений и их естественные признаки сообразно с числом, обликом, положением и соразмерностью всех частей плодоношения, Лейден)
Титульный лист второго издания, 1742
Автор:	Карл Линней
Жанр:	научное исследование
Язык оригинала:	латынь
Оригинал издан:	1737

Карл Линней

Genéra Plantárum («Ро́ды расте́ний») — научный труд шведского натуралиста Карла Линнея. Первое издание было осуществлено в Лейдене в 1737 году. Всего вышло девять изданий. Важнейшее из них, пятое (1754), являлось дополнительным томом и неотъемлемой частью капитального труда Линнея «Species Plantarum» (1753), ставшего исходным пунктом ботанической номенклатуры. Линней писал, что «одно это произведение <…> могло потребовать целую человеческую жизнь».

В этом труде Линней описал роды растений, используя в качестве руководящего принципа для характеристики родов особенности генеративных органов. В автобиографических материалах Линней говорил об этой книге, что в ней он сделал то, чего никто до него не сделал, и что «ботаники считали, что одних генеративных частей растений недостаточно для того, чтобы распознать роды, и что нужно принимать во внимание листья и облик растений, до тех пор, пока Линней [автор писал о себе в третьем лице] не показал им другое». Число описанных родов составляло в первом издании 994.

Стандартное обозначение названия книги при использовании в номенклатурных цитатах — Gen. Pl.

Структура книги. Научная новизна

В основу книги положена разработанная Линнеем половая система, опубликованная им ранее в «Systema Naturae». Число установленных и описанных здесь родов составляет 994. Все описания родов составлены по единой простой схеме, которая состоит из шести пунктов, расположенных в строгом порядке. Схема обязывает всюду характеризовать признаки генеративных частей растения: чашечку, венчик, тычинки, пестик, плод, семя. Характеристика каждого органа растения у Линнея занимает одну или две строки, описание каждого рода занимает 8—12 строк, дополненных в некоторых случаях примечанием в одну — три строки. Все характеристики (диагнозы) очень коротки и выразительны. Кроме того, Линней обязательно цитирует научно-литературные источники при каждом родовом названии и при каждом из синонимов рода. Такое цитирование Линней сохранил и во всех более поздних работах.

История создания

С 1735 по 1738 годы Линней работал в Нидерландах у Джорджа Клиффорда, состоятельного англо-голландского купца и банкира, владевшего обширным поместьем с садом, в котором были четыре большие оранжереи с теплолюбивыми экзотическими растениями. Линней подготовил подробный систематический каталог растений этого сада, который он опубликовал в 1738 году под названием «Hortus Cliffortianus». Нидерландский период был очень плодотврорен для Линнея: за эти четыре года он издал «Systema Naturae» (1735), «Bibliotheca botanica» (1736), «Fundamenta botanica» (1736) с правилами описания растений и формирования названий, «Flora Lapponica» (1737) и «Critica botanica» (1737). «Critica…», где Линней развил теорию родовых имён, стала прелюдией к его основной работе по номенклатуре родов растений — «Genera Plantarum».

В связи с работой над этим сочинением Линней писал А. Галлеру (1 мая 1737 года) о ботанической работе известных ему голландских, английских и шведских учёных: «Гроновиус, Бурман и ван Ройен интересуются только засушенными образчиками растений, хотя последний начинает проявлять интерес к исследованию родов. Бургаве любит только деревья и разновидности их больше, чем виды. Альбинус совсем поглощён анатомией. Один Диллениус в Англии понимает, что такое род, и занят этим исследованием. Рэнду — достаточно выискать синоним каждому растению, а Миллеру добыть американские растения, живые или засушенные. Мартин превосходный человек, но мало затрудняется этой доктриной. За исключением Цельсия, первого профессора теологии, который любит растения, не заботясь о том, к какому роду они относятся, и без устали собирает мхи, я не вижу в Швеции другого ботаника, так как Рудбек теперь обременён годами».

Линней считал, что ботаник не может и не должен знать все роды растений, но должен запомнить их определения (диагноз). Определения, приведённые в различных изданиях «Genera Plantarum», были предназначены содействовать этому. Стабильность родовой таксономии была одной из первых целей Линнея. Эта реформа была одним из его величайших достижений: его роды и их номенклатура стоят в начале всей современной ботанической классификации.

«Роды растений» вызвали критику многих ботаников — его современников.

Издания

Genera Plantarum была пересмотрена несколько раз Линнеем при жизни.

Прижизненные издания:

• 1-е издание, Лейден, 1737, 4°, содержит краткие описания 994 родов растений, которые были известны Линнею в то время
• 2-е издание, Лейден, 1742, 4°, описано 1021 родов
• 3-е издание, Париж, 1743, 8° (не под редакцией Линнея)
• 4-е издание, Магдебург, 1752, 8°, 1090 родов (не под редакцией Линнея)
• 5-е издание, Стокгольм, 1754, 8°, описано 1105 родов (связано с первым изданием Species Plantarum)
• 6-е издание, Стокгольм, 1764, 8°, 1239 родов.

Издания книги после смерти Линнея:

• 7-е издание, Франкфурт-на-Майне, 1778, 8°; под редакцией И. Я. Райхарда, 1343 рода
• 8-е издание, Франкфурт-на-Майне, 1789—1791, 8°; под редакцией И. Х. Шребера, 1766 родов
• 9-е издание, Гёттинген, 1830—1831, 8°; под редакцией К. Шпренгеля

Литература

• Бобров Е. Г. Карл Линней. 1707—1778 / Ред. коллегия; АН СССР. — Л.: Наука (Лен. отд.), 1970. — 286 с. — (Научно-биографическая серия).
• Bryk F. Bibliographia Linnaeana ad Genera Plantarum Pertinens // Taxon : журнал. — Vol. 3, № 6. — P. 174—183.
• Müller-Wille S., Reeds K. A translation of Carl Linnaeus’s introduction to Genera plantarum // Studies in History and Philosophy of Science Part C: Studies in History and Philosophy of Biological and Biomedical Sciences. — 2007. — Т. 38, № 3. — С. 563—572. — DOI:10.1016/j.shpsc.2007.06.003.

Ссылки

• [books.google.com.au/books?id=30Y-AAAAcAAJ&dq=Genera+Plantarum&printsec=frontcover&source=bl&ots=kI_cpWWP3x&sig=DbalIyFFHckeYxWqW-TegJC9iHs&hl=en&ei=07odS9_iE5HKsQPzotSECg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=17&ved=0CDoQ6AEwEA#v=onepage&q&f=false Genera Plantarum] (второе издание, Лейден, 1742) в Google books

Работы Карла Линнея

Отрывок, характеризующий Genera Plantarum

Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.