Ghia

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Carrozzeria Ghia S.p.A.
рус. Кароце́рия Ги́а Спа
Основание

1915

Расположение

Италия Италия: Турин

К:Компании, основанные в 1915 году

Carrozzeria Ghia S.p.A. (рус. Кароце́рия Ги́а Спа) — одна из самых известных в мире итальянских фирм художественного конструирования (дизайна) и известное кузовное ателье — мастерская по созданию кузовов для машин известных автомобилестроительных фирм. Компания основана в 1915 году в Турине.





История возникновения и развития

Несмотря на официальную дату основания, можно с уверенностью сказать, наибольшая популярность к Carrozzeria Ghia приходит в 1920-х годах, когда Джачинто Гиа (Giacinto Ghia) выставил на салоне в Милане два своих первых автомобильных кузова. Тогда же было заявлено, что его интересуют дорогие шасси Fiat, Lancia и Alfa Romeo, что обуславливалось небольшим возрастом автомобильной индустрии и спецификой того времени. После этого Ghia никогда не занималась серийной продукцией. В 1930-е годы казалось, что нет кузовов с эмблемой Ghia, которые не занимали бы призовые места на европейских конкурсах красоты. Фирма была очень успешна. Многие кузова были созданы дизайнером Ревелли де Бомонтом (Revelli de Bomont), которые особенно акцентировался аэродинамическими формами.

На время Второй мировой войны фирма занималась производством грузовиков, что позволяло ей не быть в убытке. А в 1944 году её постигло несчастье — Джачинто умер из-за болезни.

После его смерти, по прижизненой просьбе самого Гиа, дела перешли туринскому кузовщику Марио Феличе Боано (Mario Felice Boano), который был не только художником-проектировщиком, но и имел свою небольшую мастерскую, в которой изготовлял на заказ деревянные каркасы автомобильных кузовов, вместе со своим сыном Джан Паоло (Gian Paolo), также художником и кузовщиком. К тому же у него были замечательные отношения с семьёй Гиа, и он спокойно вёл с ней переговоры. Несмотря на все эти факты, дело с большим трудом двинулось дальше, одерживая некоторые победы и «оставаясь на плаву».

В 1950 году, фирма Chrysler обратилась к Ghia с заказом на изготовление концепта Plymouth'а. Марио Боано в свою очередь предложил создать и новый дизайн. Предложение было принято, и появился известный всем историкам Х500 в 1953 году.

Несмотря на такое внушительное достижение, окончательный успех к фирме стал приходить, после того как в фирму влился инженер Луиджи Сегре (Luigi Segre). Его силами и целеустремленностью удалось за короткое время преобразовать компанию, отыскать дополнительные рынки сбыта, и в конце концов стать её единоправным владельцем. Сегре добился того, что работы для Chrysler стали систематическими, и более того с американцами был заключён договор. Интересным являлось то, что Chrysler доверял инженерам Ghia изготовить прототипы по… пластилиновым моделям! То есть практически все доводки делали итальянцы, по предоставленным эскизам и масштабным моделям.

В 1954 г. Экснер (Virgil Exner) проектирует для Chrysler известный Coupe d`Elegance, прообраз Volkswagen Karmann, выпускавшемся на платформе «жука» с 55-го по 74-й год. В это же время происходит оттеснение от руководства дизайном семьи Боано, пришедшим на смену более современного взгляда Джованни Савонуцци (Giovanni Savonuzzi) — инженера-кузовщика, превозносящего аэродинамику в лейтмотив 50-х. Но, тем не менее Боано до конца 50-х годов выполняли некоторые заказы для Ghia. К примеру дизайн Lancia Aurelia B20 принадлежит Ghia. Alfa Romeo Giulietta Sprint — этот автомобиль в 1954 г. Боано создал также на Ghia вместе с Франко Скальоне (Franco Scaglione).

К концу 50-х Сегре всецело увлекается идеей массового производства. Фактически «изменив» идеологии Ghia, Сегре повёл бы её и дальше по этому неожиданному для фирмы пути, но на 44-м году жизни он умирает.

В 1956 г. к Ghia присоединяется молодой дизайнер Серджио Сарторелли (Sergio Sartorelli). После смерти Сегре главным дизайнером Ghia становится Савонуцци, а конструкторскую часть возглавил Луиджи Коджиола (Luigi Coggiola), открывший в будущем собственное дело. В это время появляется Selene, созданная Томом Тьярдой (Tom Tjaarda) — американским архитектором, живущим в Турине, и Серджио Сарторелли (Sergio Sartorelli).

Selene была смелым концептом заднемоторного автомобиля вагонной компоновки. Однако вскоре Тьярда уходит в Pininfarina и возвращается в Ghia лишь в 1968 г., чтобы создать суперкар Pantera и эскизы кузова хетчбек для новой Fiesta, вариант которой выбирал сам Ли Якокка (Lee Iacocca).

В 1960 г. на Ghia появляется Филиппо Сапино (Filippo Sapino), который и «свяжет» Ford и Ghia на долгое время.

Когда умер Сегре Ghia была на грани роспуска. Но Джакомо Моро (Giacomo Moro) заменил Сегре, а владельцем Ghia стал сын бывшего доминиканского диктатора Трухильо — Рафаэль (Raphael Trujillo). В то время, дизайн давно влился в промышленное производство и вышел из «кустарных» рамок, поэтому Моро предпринимает решительные шаги: в 1965 г. он нанимает молодого и известного Джорджетто Джуджаро — дизайнера новой формации. Джуджаро имеет шестилетний стаж работы у Bertone и отличился такими автомобилями как Chevrolet Testudo, Alfa Romeo Canguro и Iso Rivolta 340 в свои 33 года.

Талантливый Джуджаро действительно очень много делает для стиля Ghia. Появляется элегантная рациональность и простота чистых форм серийной продукции. Первыми автомобилями, которые он создал в Ghia, стали Maserati Ghibli, Mangusta и Pampero для De Tomaso, и прославился ими на весь мир.

Его исключительность подчёркивал и тот факт, что за три года в фирме Джуджаро создал 25 проектов, среди которых Fiat Vanessa, новый Checker для нью-йоркского такси, и два прототипа для японского Isuzu! В то время как фирма приобретает Джуджаро, саму Ghia покупает Алехандро Де Томасо, а в 1968 г. Джуджаро открывает своё дело и его сменяет Тьярда, в работах которого, выполненных для Lancia, выкристаллизовывалась граненость пластики и жесткость граней нового мирового стиля 70-х.

В это же время увеличивается сотрудничество Ghia с американской фирмой Ford, которая требовала большой ответственности и случается, что в начале 73-го Ghia полностью переходит к американцам, что однако не мешает Ghia не прекращают принимать и сторонние заказы.

Ghia становится «альма матер» для Эрколь Спада (Ercole Spada), разработавшему для Bertone Fiat X1/9, Клаудио Мессале (Claudio Messale), сегодня возглавляющего одно из подразделений Ford, Паоло Мартину (Paolo Martin), со своим Ferrari Modulo, и юному Эмануэлю Никозия (Emanuele Nicosia), выполнившему в 1980 г. концепт Pockar — первого в мире городской мини-MPV, в дверях которого были расположены багажники и Майку Робинсону (Mike Robinson) — в будущем шеф-дизайнера концерна Fiat, а также Яна Кэллума (Ian Callum) — нынешнего главы дизайна Jaguar.

Новое время и конец Ghia

Ghia стала законодателем моды и новых веяний для всего мира: Ford Fiesta Barchetta работы Сапино 1984 года, в этой работе заметна стилистика New Edge, которую через десять лет Ford начнет использовать во всей гамме своих моделей;
Концепт Zag, предвосхитившая распространение мини-MPV;
Концепт Focus, который в 1992 г. расставил все точки над «i» идеологии биодизайна.
Задолго до прославления ретро-стиля, Ghia первой заявила о надвигающейся ностальгии: Lagonda Vignale 1993 г. , New Beetle, Mini. И никак не сказывалась зависимость Ghia от Ford на работах её дизайнеров — к примеру, Lincoln Sentinel 1996 г. Последним же стал концепт Street Ka. После появления этого автомобиля в 2000 г. в Турине было принято решение о его серийном выпуске на заводе Pininfarina. Но через несколько месяцев было объявлено о реструктуризации Ghia и уходе на пенсию её главного дизайнера Филиппо Сапино. А летом 2002 года все работы в туринском офисе Ghia были прекращены навсегда.

Интересные факты

  • Концептуальная конструкция заднемоторного двухобъёмника Selene I была создана Ghia в 1959 году, но подобные исследования намного раньше проводились в СССР группой под руководством Ю. А. Долматовского. НАМИ-013 (1951 год) был настолько близок по своей философии и компоновке к итальянскому концепту, что советские и итальянские дизайнеры познакомились, а макет Selene Луиджи Сегре в 1962 году подарил русским в знак признания приоритета Долматовского, создавшего свой НАМИ-013 почти на десятилетие раньше. В марте 2010 года итальянский макет был передан из запасника Политехнического музея на временное хранение в Московский Музей ретро-автомобилей на Рогожском Валу[1].
  • В числе работ «Гиа» есть и проект модернизации советской «Волги» ГАЗ-21 (1960), выполненный по заказу бельгийского дилера Автоэкспорта, в серию однако не пошедший.[2].
  • Джуджаро в своих проектах также разработал снегоход Sno и даже детский педальный автомобильчик.

Проекты с участием Ghia

Напишите отзыв о статье "Ghia"

Примечания

  1. ↑ [www.motor.ru/archive/number61/art8 Денис Орлов, Александр Пикуленко: Настоящее прошлое. Журнал «Ретромобиль», май 2001.]
  2. ↑ [ссылка?]

См. также

Ссылки

  • [www.team.net/www/ktud/ghia/ Сайт любителей Ghia]
 Эту статью следует викифицировать.
Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.
Эта статья или раздел нуждается в переработке.
Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.

Отрывок, характеризующий Ghia

Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ghia&oldid=78947994»