GlaxoSmithKline
Поделись знанием:
К:Компании, основанные в 2000 году
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
| GlaxoSmithKline plc | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Листинг на бирже |
LSE: [www.londonstockexchange.com/exchange/prices-and-news/stocks/prices-search/stock-prices-search.html?nameCode=GSK GSK], NYSE: [www.nyse.com/quote/XNYS:GSK GSK] |
| Основание | |
| Расположение |
|
| Ключевые фигуры |
Эндрю Витти (председатель совета директоров), сэр Кристофер Гент (главный управляющий) |
| Отрасль |
Фармацевтическая, микробиологическая промышленность |
| Продукция |
Рецептурные и безрецептурные лекарственные препараты, потребительские товары для здоровья, вакцины. |
| Оборот |
£23,92 млрд (2015 год) |
| Операционная прибыль |
£5,72 млрд (2015 год) |
| Чистая прибыль |
£7,4 млрд (2008 год) |
| Число сотрудников |
Около 110 тыс. (2016 год) |
| Сайт |
[www.gsk.com www.gsk.com] |
«Глаксосмитклайн» (GlaxoSmithKline plc, GSK, LSE: [www.londonstockexchange.com/exchange/prices-and-news/stocks/prices-search/stock-prices-search.html?nameCode=GSK GSK], NYSE: [www.nyse.com/quote/XNYS:GSK GSK]) — британская фармацевтическая компания, одна из крупнейших в мире. Штаб-квартира — в Брентфорде, пригороде Лондона.
Содержание
История
Компания образована в 2000 году путём слияния компаний Glaxo Wellcome и SmithKline Beecham.
Хронология
SmithKline Beecham
- 1715 — Silvanus Bevan основал в Лондоне аптекарский магазин Plough Court — предвестника возникновения компании Allen&Hanburys Ltd. В ассортимент входила продукция животного, растительного и минерального происхождения.
- 1792 — скромный семейный бизнес изменился с появлением William Allen, учёного квакера. Бизнес расширился, была открыта ещё одна аптека, а в 1878 и 1896 — фабрики.
После этого компания была зарегистрирована как Allen&Hanburys Ltd.
- 1830 — В Филадельфии John K Smith открыл свой первый аптекарский магазин. В 1841 г. к нему присоединился его младший брат Джордж, и была основана компания John K Smith&Co.
- 1842 — В Англии Thomas Beecham основал фирму Beecham’s Pills (Пилюли Бичема).
- 1859 — Thomas Beecham открывает в Англии первую в мире фабрику, построенную исключительно для производства медикаментов.
- 1865 — Mahlon Kline приступил к работе в Smith&Shoemaker.
Позже компания стала именоваться как Mahlon K Smith & Company.
- 1875 — компания была переименована в Smith, Kline &Company.
К середине 1890-х она была крупнейшей компанией по оптовой торговле лекарственными препаратами на территории Филадельфии.
- 1891 — Smith, Kline&Company приобрела компанию French, Richards & Company, тем самым предоставив покупателю большее количество торговых марок.
В начале 1900-х компания ещё более расширилась за счет поставки на рынки препаратов для лечения нарушений в работе нервной системы.
- 1893 — вся продукция Smith, Kline& French стала образцом для стандартов качества и чистоты. Была провозглашена политика, согласно которой заказы, полученные утром, должны были выполняться к вечеру следующего дня.
- 1926 — учреждена компания Beecham’s Powders и начался период расширения за счет новых приобретений.
- 1929 — Smith, Kline and French Company переименовывается в Smith Kline and French Laboratories, и основным направлением их развития становится исследовательская деятельность.
- 1938 — Beecham приобретает Macleans и Eno’s Propretiaries Ltd.
- 1943 — основана Beecham Research Laboratories, главной задачей которой является проведение фундаментальных фармакологических исследований.
- 1945 — основана Beecham Group Ltd., заместившая Beecham Pills Ltd и Beecham Estates, которая присоединяется к Beecham Research Laboratories.
- 1982 — SmithKline приобретает Allergan. Компания переименовывается в SmithKline Beckman.
- 1988 — Smith Kline Laboratories поглощает одного из своих самых серьёзных конкурентов, International Clinical Laboratories, Inc. и основывает ведущую фирму-производитель SmithKline BioScience Laboratories.
- 1989 — объединение SmithKline Beckman и Beecham Group plc породило компанию с одной из самых крупных в мире исследовательской и производственной структурой — SmithKline Beecham plc.
- 1994 — SmithKline Beecham покупает Diversitied Pharmaceutical Services, Inc., в результате чего становится третьей крупнейшей компанией — производителем патентованных медицинских препаратов в мире и первой в Европе и на международном рынке.
Glaxo Wellcome
- 1873 — Joseph Nathan, покинувший 20-ю годами ранее Великобританию чтобы изыскать новые возможности для бизнеса, учреждает в Новой Зеландии генеральную торговую компанию — Joseph Nathan and Co — будущую основу для создания компании Glaxo.
Была построена фабрика по производству сухого молока.
- 1880 — зарегистрирована компания Burroughs Wellcome&company, основной задачей которой было завоевание рынка сбыта для американских лекарственных препаратов.
- 1884 — зарегистрирована торговая марка Tabloid компании Burroughs Wellcome &company, представляющей таблетки от кашля.
- 1902 — была открыта Wellcome Tropical Research Laboratories (Центр по изучению тропических заболеваний).
- 1906 — Joseph Nathan and Co регистрирует Glaxo как торговую марку для сухого молока.
В Нью-Йорке создается дочернее предприятие A Burroughs Wellcome.
- 1947 — Glaxo Laboratories Ltd поглощает компанию Joseph Nathan и получает контрольный пакет её акций.
Ценные бумаги Glaxo допускаются к официальной торговле на лондонской фондовой бирже.
- 1958 — Allen&Hanburys объединился с Glaxo, предоставив исследовательскую базу, весьма важную для развития новых направлений в медицине, в частности, лечения астмы.
- 1978 — после приобретения Meyer Laboratories Inc в США начинается бизнес Glaxo, ставшей в 1980 компанией Glaxo Inc.
- 1995 — Glaxo и Wellcome объединяются в компанию Glaxo Wellcome.
Январь 2000 — объявлено об образовании компании GlaxoSmithKline путём объединения Glaxo Wellcome и SmithKline Beecham.
Собственники и руководство
Рыночная капитализация GSK на 17 ноября 2006 года — около $156,6 млрд.
Председатель совета директоров компании — Эмма Уомсли.
Деятельность
GlaxoSmithKline — вторая в мире (после Pfizer) по обороту фармацевтическая компания. Кроме фармацевтики, компания занимается микробиологией и товарами по уходу за телом. Основные производственные мощности сконцентрированы в Великобритании, Испании, Ирландии, США и Сингапуре. Основные продажи обеспечивают препараты по терапевтическим направлениям: респираторные заболевания, онкология, ВИЧ/СПИД, диабет, психические расстройства, профилактика инфекционных заболеваний (вакцины для различных возрастных групп), препараты, продающиеся в аптеках по рекомендации врача (Аугментин, Бекотид, Зинацеф, Зиннат, Фортум, Энергин и др.) и симптоматические препараты, продающиеся в аптеках без рецепта (Панадол, Колдрекс, Солпадеин и др.).
GSK ведёт большую исследовательскую работу; основные научные центры компании расположены в Гринфорде (пригород Лондона), Харлоу (Великобритания), а также в штатах Северная Каролина и Пенсильвания (США).
Общая численность персонала — около 100 тыс. человек (2008). Выручка в 2008 году составила 24,35 млрд фунтов стерлингов. Чистая прибыль за этот период составила 7,4 млрд фунтов стерлингов.
Вакцины GlaxoSmithKline
Ежедневно компания производит более 3 миллионов доз вакцин, направленных на предотвращение более пятнадцати заболеваний, которые поставляются в 176 стран мира, более 80 % — в развивающиеся страны. В настоящее время компанией зарегистрировано более 30 вакцин, из которых более половины являются комбинированными вакцинами для всех возрастных групп для профилактики от двух до шести заболеваний одновременно.
GlaxoSmithKline Biologicals является глобальным подразделеним компании GSK, занимающимся разработкой и производством инновационных вакцин, включая профилактические и педиатрические вакцины. GlaxoSmithKline Biologicals подписала партнёрские соглашения с правительствами и академическими учреждениями для создания вакцины против ВИЧ (с IAVI — Международной инициативой по созданию вакцины против СПИДА и с Институтом Пастера во Франции), туберкулёза (с Фондом AERAS) и малярии (c MVI — Международной инициативой по созданию вакцины против малярии).
Компания разработала следующие вакцины:
- вакцину против краснухи (1969 год);
- термостабильную вакцину против кори (1976 год);
- рекомбинантную вакцину против гепатита B (1986 год);
- вакцину против гепатита A (1992 год);
- комбинированную вакцину для профилактики коклюша, дифтерии, столбняка и гепатита B (1996 год) (Инфанрикс);
- вакцину против гриппа (Флюарикс);
- единственную в мире комбинированную вакцину для одновременной профилактики гепатитов A и В (1996 год);
- комбинированную вакцину для профилактики гепатита A и брюшного тифа (1999 год);
- несколько комбинированных педиатрических препаратов, основанных на отдельных антигенах возбудителя коклюша (1996—2000 годы);
- комбинированные вакцины против менингококковых и гемофильной инфекций (2003 год);
- вакцину против ротавирусного гастроэнтерита (2004 год)
В настоящее время в различных стадиях разработки находятся профилактические вакцины против ВИЧ, пневмококковой инфекции для детей и пожилых, опоясывающего герпеса, туберкулёза, лихорадки Денге, гриппа птиц, гепатита E, вируса Эпштейн-Барр, малярии, генитального герпеса, и лечебные вакцины против рака простаты, рака груди, немелкоклеточного рака легкого, меланомы.
Заводы по производству вакцин расположены в Бельгии (со штаб-квартирой в городе Риксенсарте), Франции, Германии, Венгрии, России, Индии, Китае, Сингапуре, США и Канаде.
GlaxoSmithKline в России
В России у компании имеется предприятие в Подмосковье по производству рекомбинантной вакцины против гепатита B, вакцины против гепатита A, вакцины против гриппа.
GlaxoSmithKline проводит в России мастер-классы, образовательные школы для практикующих педиатров по актуальным вопросам иммунопрофилактики.
Продукция компании
- Вакцины GlaxoSmithKline
В России компанией зарегистрированы многие вакцины.
- Лекарственные препараты
GlaxoSmithKline производит лекарственные препараты, продающиеся в аптеках по рецепту или рекомендации врача:
- Авандия (росиглитазон) — пероральное гипогликемизирующее средство
- Авандамет (росиглитазон/метформин) — комбинированное пероральное гипогликемизирующее средство
- Аводарт (дутастерид) — антиандрогенное средство
- Актифед (трипролидин/псевдоэфедрин) — средство для лечения насморка
- Атрианс (неларабин) — противоопухолевое средство
- Арзерра (офатумумаб) — противоопухолевое средство
- Аугментин (амоксициллин/клавулановая кислота) — комбинированный антибиотик широкого спектра действия
- Бактробан (мупироцин) — антибиотик широкого спектра действия
- Бенлиста (белимумаб) — иммунодепрессивное средство для терапии системной красной волчанки
- Валтрекс (валацикловир) — противовирусное средство
- Веллбутрин (бупропион) — антидепрессант
- Вотриент (пазопаниб) — противоопухолевое средство
- Гикамтин (топотекан) — противоопухолевое средство
- Зеффикс, Эпивир ТриТиСи (ламивудин) — противовирусное средство
- Зинацеф, Зиннат (цефуроксим) — цефалоспориновый антибиотик II поколения
- Зантак (ранитидин) — противоязвенное средство
- Зовиракс (ацикловир) — противовирусное средство
- Зофран (ондансетрон) — противорвотное средство
- Имигран (суматриптан) — противомигренозное средство
- Ламиктал (ламотриджин) — противосудорожное и нормотимическое средство
- Нарамиг (наратриптан) — противомигренозное средство
- Оксибрал, Оксибрал CR (винкамин) — средство, улучшающее мозговое кровообращение
- Паксил (пароксетин) — антидепрессант
- Реленза (занамивир) — противовирусный препарат
- Револейд (элтромбопаг) — стимулятор гемопоэза
- РеКвип Модутаб (ропинирол) — противопаркинсоническое средство
- Тайверб (лапатиниб) — противоопухолевое средство
- Телзир (фосампренавир) — противовирусное средство
- Тризивир (абакавир/зидовудин/ламивудин) — комбинированное противовирусное средство
- Фарингин (холина салицилат) — препарат для лечения заболеваний горла
- Фортум (цефтазидим) — цефалоспориновый антибиотик III поколения
- Торазин (хлорпромазин) — нейролептик
Серия средств для лечения аллергических заболеваний верхних дыхательных путей:
- Авамис, Фликсотид, Фликсоназе (флутиказон)
- Вентолин (сальбутамол)
- Семпрекс (акривастин)
- Серетид (сальметерол/флутиказон)
- Серевент (сальметерол)
Препараты для лечения дерматологических заболеваний:
- Бактробан (мупироцин)
- Вартек (подофиллотоксин)
- Дермовейт (клобетазол)
- Дуак
- Дуофилм (молочная кислота/салициловая кислота)
- Изотрексин (изотретиноин/эритромицин)
- Кутивейт (флутиказон)
- Ойлатум
- Себипрокс
- Физиогель
- Продукция GlaxoSmithKline Consumer Healthcare
GlaxoSmithKline Consumer Healthcare производит препараты, продающиеся в аптеках без рецепта (применяемые по принципу ответственного самолечения), и средства по уходу за телом и полостью рта. К препаратам компании GlaxoSmithKline, продающимся без рецепта, относятся:
- симптоматическое средство для лечения простуды и гриппа — семейство Колдрекс,
- жаропонижающее средство Панадол,
- жаропонижающее средство Калпол,
- обезболивающее средство Солпадеин,
- детский крем для профилактики пелён. дерматита Драполен,
- препарат для лечения заболеваний горла Себидин.
GlaxoSmithKline Consumer Healthcare также производит средства по уходу за полостью рта:
- зубные пасты Акваафреш, Сенсодин, Пародонтакс,
- серию средств по уходу за зубными протезами Корега.
Критика деятельности компании
- Итальянская налоговая полиция (Guardia di Finanza) установила, что с 1999 по 2002 год GlaxoSmithKline израсходовала 288 миллионов евро на «подношения» врачам и фармацевтам для продвижения своих препаратов на итальянском рынке. «Подношения» были весьма разнообразными — от фотоаппаратов и компьютеров до наличных.[1]
- Компания длительное время отрицала проблему привыкания к антидепрессанту паксилу (пароксетину). По данным ВОЗ, у пациентов, принимающих пароксетин, имеются наиболее тяжёлые по сравнению с пациентами, принимающими любые другие антидепрессанты, проблемы отмены. В 2002 году FDA опубликовала предупреждение, а Международная федерация ассоциаций фармацевтических производителей объявила по американскому телевидению о том, что компания GlaxoSmithKline виновна во введении общественности в заблуждение относительно паксила[2].
- В 2001 году GlaxoSmithKline опубликовала результаты исследования 329, якобы показавшего, что пароксетин — эффективное лекарство при применении его у детей и подростков. Исследование стало широко известным и цитируемым: к 2010 году его цитировали не менее чем 184 раза. В действительности же исследование 329 являлось отрицательным в отношении эффективности по всем восьми исходам и положительным в демонстрации вреда, однако эти факты были искажены в ходе манипуляции с данными, и опубликованная статья теневого авторства (имевшая целых 22 «автора») в результате представила отчёт о положительных эффектах. Генеральный прокурор штата Нью-Йорк в 2004 году подал в суд на GlaxoSmithKline за обман потребителей в отношении вреда, вызываемого пароксетином, что привело к раскрытию архивов компании в рамках урегулирования дела. Помимо данных о неэффективности пароксетина, обнаружилось, что по меньшей мере восемь детей стали суицидальными при приёме этого препарата, в то время как в группе плацебо — только один[2].
- В 2003 году GlaxoSmithKline заплатила 88 миллионов долларов по гражданскому штрафу за чрезмерное взимание денег с программы Medicaid за препарат паксил и назальный спрей от аллергии флоназ (флутиказон), а в 2006 году — 14 миллионов долларов по обвинению в завышенных ценах на паксил для правительственных медицинских программ[2].
- Прокуратура Мюнхена установила, что около 4 тыс. немецких врачей в обмен за материальное вознаграждение старались прописывать своим пациентам лекарства, произведенные GlaxoSmithKline. Вознаграждения давались в виде оплаченных поездок за рубеж, наличных денег и ценных подарков. Британская компания частично признала обвинение и выразила желание сотрудничать со следствием.[3]
- Компания виновна также в незаконном удерживании производителей дженериков вне рынка по истечении срока действия патента. В 2004 году она согласилась заплатить 175 миллионов долларов для урегулирования судебного иска, связанного с тем, что в нарушение антимонопольного закона GlaxoSmithKline заблокировала более дешёвые дженерики релафена (набуметон, препарат группы НПВС)[2].
- В 2007 году GlaxoSmithKline оказалась вовлечена в скандал в связи с тестированием вакцин на детях в возрасте от года до двух лет без согласия их родителей. В 2006 году Волгоградская областная прокуратура через суд добилась запрета клинических испытаний на детях новых вакцин Varilrix (против ветряной оспы) и комбинированной Priorix-Tetra (против кори, эпидемического паротита, краснухи и ветряной оспы), проводящихся на базе Отделенческой клинической больницы на станции Волгоград-1 ОАО «РЖД». Уголовное дело было возбуждено после заявления родителей одной из привитых девочек (по словам менеджера по внешним связям компании, дети прививались только после подписания согласия их родителями)[4]. В августе Генеральная прокуратура вынесла постановление о прекращении уголовного дела в отношении волгоградских медиков за отсутствием состава преступления[5].
- В связи с повышенным риском самоубийства на фоне приёма пароксетина против GlaxoSmithKline было подано несколько десятков судебных исков. Юристам пострадавших сторон удалось получить доступ к внутренней документации компании и сделать в результате её изучения вывод, что GlaxoSmithKline ещё в 1989 году имела сведения о восьмикратном повышении риска самоубийства при приёме её препаратов[6]. В частности, иск против компании подали родственники Дональда Шелла, убившего свою жену, дочь и внучку и покончившего с собой. Суд пришёл к выводу, что именно пароксетин, который принимал Шелл, явился причиной убийства трёх человек и самоубийства[7].
- В 2009 году закрыли завод компании в Пуэрто-Рико, производивший некачественные лекарства. Завод рассылал партии паксила, содержащие две различные дозы, и смешивал разные препараты, например авандию (роcиглитазон) с тагаметом (циметидин) и паксилом. GlaxoSmithKline признала свою вину и выплатила штраф в 750 миллионов долларов[2].
- В 2010 году Федеральная антимонопольная служба России (ФАС) признала рекламу препарата «Колдрекс» ненадлежащей.[8]
- В 2012 году компания признала уголовные обвинения в незаконном продвижении психотропных препаратов паксил (пароксетин) и веллбутрин (бупропион) для офф-лейбл использования и в сокрытии отрицательных данных о безопасности противодиабетического препарата авандия (росиглитазон). GlaxoSmithKline согласилась выплатить штраф в размере трёх миллиардов долларов, а также удовлетворить гражданские иски по делам, связанным с этой, как её называют, «величайшей аферой в области здравоохранения» в США[9].
Напишите отзыв о статье "GlaxoSmithKline"
Примечания
- ↑ [medportal.ru/mednovosti/news/2004/05/31/gsk/ Фармкомпания GlaxoSmithKline подкупала итальянских врачей — МедНовости — MedPortal.ru]
- ↑ 1 2 3 4 5 Гётше П. Смертельно опасные лекарства и организованная преступность: Как большая фарма коррумпировала здравоохранение / [Пер. с англ. Л. Е. Зиганшиной]. — Москва: Издательство «Э», 2016. — 464 с. — (Доказательная медицина). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-83580-5.
- ↑ [archive.is/20120904173020/www.kommersant.ru/printpage.html?id=36454 Коммерсантъ. Издательский Дом // Версия для печати]
- ↑ www.regnum.ru/news/805875.html — ИА Регнум от 02.04.2007
- ↑ [gzt.ru/incident/2007/10/03/220015.html Дело волгоградских врачей требует новых доказательств]
- ↑ [www.medline.ru/news/news.phtml?n=319 Крупная фармфирма в течение 15 лет скрывала данные о взаимосвязи повышенного риска совершения самоубийства с приемом выпускаемого ею антидепрессанта] (13 февраля 2008). Источник: New Scientist magazine, 06 February 2008, page 12.
- ↑ Boseley S. [www.theguardian.com/uk/2002/feb/07/research.health1 Scandal of scientists who take money for papers ghostwritten by drug companies] // The Guardian. — 7 February 2002.</span>
- ↑ [www.fas.gov.ru/solutions/solutions_30817.html Решение и предписание по делу № РЦ.08.10.12]
- ↑ [www.medscape.com/viewarticle/766780 GSK Agrees to Pay $3 Billion in Healthcare Fraud Case]
</ol>
Ссылки
- [www.gsk.com Официальный сайт компании] (англ.)
| ||||||
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий GlaxoSmithKline
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
