Global Finance
| Global Finance | |
| Специализация: |
финансовая информация |
|---|---|
| Периодичность: |
ежемесячно |
| Язык: |
англоязычный |
| Главный редактор: |
Андреа Фиано |
| Страна: | |
| Дата основания: | |
| Веб-сайт: |
[www.gfmag.com www.gfmag.com] |
Global Finance — англоязычный ежемесячный финансовый журнал. Журнал основан Джозефом Д. Джиаррапуто, бывшим издателем журнала Venrute для антрепренёров, совместно с Карлом Дж. Бергеном, Стефаном Спаном, Х. Алланом Ферналдом и Паоло Панераи для освещения глобальной финансовой информации.[1] Целевую аудиторию журнала составляют председатели, президенты, генеральные директора, финансовые директора, управляющие финансами и прочие финансовые чиновники. Издание распространяется в 158 странах мира с более чем 50 050 подписчиками и получателями, их число сертифицировано BPA Worldwide.
Веб-сайт по адресу gfmag.com был повторно запущен в 2009 году и его читателями являются наиболее финансово грамотные пользователи интернета, что существенно дополняет аудиторию журнала. Gfmag.com предоставляет аналитику, статьи и премии, что является наследием 22-летнего опыта работы в области международных финансов и представляет собой ценный источник данных о 192 странах.
Журнал принадлежит Global Finance Media, Inc., а основным её владельцем является Class Editori, итальянская издательская компания, выпускающая две финансовые газеты, журналы и стиле жизни, владеющая новостными агентствами, компаниями цифрового телевещания и т.п. Джозеф Д. Джиаррапуто является вторым по величине держателем акций.
Журнал Global Finance имеет офисы в Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Рио-де-Жанейро.
Содержание
Особенности
Global Finance печатает отчёты о международном финансовом секторе. Темы его статей покрывают сферы корпоративных финансов, совместных предприятий, профили стран, рынки капиталов, связи с инвесторами, валюту, банковскую сферу, управление рисками, заключение под стражу, прямые инвестиции и управление капиталом.[2]
Журнал также осуществляет в течение года несколько церемоний награждений за присуждённую победу финансовых институтов и компаний. Крупнейшие из этих церемоний проводятся на ежегодных встречах МВФ и Всемирного банка.
Напишите отзыв о статье "Global Finance"
Примечания
- ↑ Dougherty, Philip H.. [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=9B0DE1D9163CF931A15757C0A961948260&scp=3&sq=ADVERTISING;%20A%20MONTHLY%20&st=cse ADVERTISING; A Monthly Magazine on Finance], nytimes.com (22 апреля 1987). Проверено 5 августа 2008.
- ↑ [www.tradepub.com/c/search.mpl?keyword=global+finance Search Results]. tradepub.com. Проверено 10 августа 2008. [www.webcitation.org/6DdKxdEE4 Архивировано из первоисточника 13 января 2013].
Ссылки
- [www.gfmag.com Официальный веб-сайт]
- [www.classeditori.com Сайт компании Class Editori SpA]
- [nashagazeta.ch/news/econom/16290 Швейцарские банки – самые надежные в мире. Миф или реальность? 06.09.2013, NashaGazeta.ch]
- Dougherty, Philip H.. [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=940DE0DD1739F932A1575AC0A96E948260&scp=5&sq=Global%20Finance%20magazine&st=cse THE MEDIA BUSINESS; Advertising; Global Information Sets McGraw-Hill Alliance], The New York Times (21 сентября 1988). Проверено 5 августа 2008.
См. также
Отрывок, характеризующий Global Finance
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
