Griefshire

</td></tr>

Griefshire
Студийный альбом Elis
Дата выпуска	24 ноября 2006
Записан	2006
Жанр	готик-метал
Длительность	55:09
Продюсер	Александр Крулл
Язык песен	английский, немецкий
Лейбл	Napalm Records
Профессиональные рецензии
Allmusic Metal Storm Metal Review
Хронология Elis
Dark Clouds in a Perfect Sky (2004) Griefshire (2006) Catharsis (2009)

К:Альбомы 2006 года

Griefshire — третий студийный концептуальный альбом лихтенштейнской готик-метал-группы Elis, выпущенный лейблом Napalm Records 24 ноября 2006 года. Это первый концептуальный студийный альбом Elis. И последний альбом группы, в записи которого приняла участие Сабина Дюнзер. После записи основного материала вокалистке стало плохо на одной из репетиций, на следующий день она скончалась в больнице. Остальные участники группы решили всё же выпустить альбом и посвятили его памяти вокалистки.

Об альбоме

Концепция альбома

«Griefshire» стал первым концептуальным альбомом Elis. Песни альбома объединены общей атмосферой и общими персонажами. Среди персонажей:

• Рассказчик — инвалид с детства; очень умный, но сомневающийся в себе человек.
• Мать рассказчика — мудрая и добрая женщина, направляющая людей на путь к спасению.
• Брат рассказчика — старший брат рассказчика, человек склонный к лидерству, но плохо на всех влияет. Лидер секты.
• Дочь рассказчика — молодая девушка, унаследовавшая мудрость и навыки у своей бабушки. Отец научил её использовать свои силы для добрых дел.
• Жена брата — замужем за старшим братом, но тайно влюблена в рассказчика.

Первая композиция альбома «Tales From Heaven or Hell» (рус. Истории рая или ада) повествует о дочери рассказчика, которая после смерти отца читает его тайный дневник в надежде найти в нём правду о своём происхождении. Дочь собирается развеять прах отца над неизвестным городом. Одновременно она боится, что при жизни отец её обманул.

Второй трек называется «Die Stadt» (рус. Город), он исполнен на немецком языке. В этой песне рассказывается о том, как город выглядит сейчас. Это описание сравнивается с воспоминаниями рассказчика о том, как город выглядел раньше.

«Show Me the Way» (рус. Покажи мне путь) описывает теорию матери рассказчика, согласно которой можно вылечить любого человека от болезней. Кроме того, в песне поётся об искателях истины, которые пришли к матери рассказчика, нуждаясь в её мудрости.

Четвёртая песня называется «Brothers» (рус. Братья). Это первый трек, рассказывающий о братьях. Старший брат описывается как человек, который «всё видит и слушает» (англ. „everyone follows and listens to“). В песне поётся об обещании, которое братья дали друг другу на могиле матери — быть всегда вместе и следовать по стопам своей матери, независимо от того, что произойдёт потом.

Трек «Salvation» (рус. «Исцеление») не был включён в альбом, но записывался вместе с остальными и имеет с ними одну концепцию. Эта песня, в записи которой участвовала Сабина Дюнзер, была позже включена в трек-лист макси-сингла «Shom Me The Way». Песня рассказывает о том, как рассказчик узнал, что его старший брат лидер религиозной секты. Все люди в городе начинают слепо следовать за старшим братом, он обещает им искупление. Рассказчик старается помешать брату и напомнить ему об обещании данном на могиле матери, об этом уже рассказывается в «Seit dem Anbeginn der Zeit» (рус. «С начала времён»).

Следующие два трека: «Remember the Promise» (рус. «Помни обещание»), «Phoenix From the Ashes» (рус. «Феникс из пепла») повествуют о разговоре братьев. В первом рассказчик просит брата остановиться пока не поздно и уверяет, что невозможно спасти любого человека. «Phoenix From the Ashes» — это ответ старшего брата. Он не хочет слушать рассказчика и негативно реагирует на его слова.

Вскоре жена старшего брата узнаёт правду о своём муже и решает покинуть его. Но в конце концов остаётся в семье и старается уберечь мужа от ошибок. Её мысли излагаются в песне «How Long» (рус. «Как долго»).

Тем не менее жена начинает сомневаться, что сделала правильный выбор. Об этом поётся в «Innocent Hearts» (рус. «Невинные сердца»). Со временем их семья становится похожа на секту, а жена старшего брата мысленно возвращается в прошлое. Её воспоминания составляют текст песни «These Days Are Gone» (рус. «Те дни прошли»), которая была записана с Сабиной, но не вошла в альбом. Она так же появляется в макси-сингле «Shom Me The Way».

Действие в треке «Forgotten Love» (рус. «Забытая любовь») происходит спустя год после описываемых ранее событий. Рассказчик удалился от своего старшего брата и от всех жителей города. Он часто сидит на холме и вспоминает о потерянной любви, надеждах и хороших временах. Младший брат понимает, что не может ничего изменить.

«The Burning» (рус. «Горение») является кульминацией сюжета всего альбома. С холма рассказчик увидел, что мэрия, где проходили заседания секты, была в огне. Он побежал, чтобы спасти людей из огня, но всё было охвачено пламенем. Единственным выжившим оказалась дочь старшего брата, которую взял на воспитание рассказчик и заменил ей отца. Младший брат захотел сам воспитать приёмную дочь, чтобы в будущем она избежала ошибок родного отца.

Спустя десять лет дочь прочитала дневник отца и поняла, почему отец учил её использовать свои способности только во благо. Она также поняла, какое значение для её отца имел этот вымерший город. Песня «Ashes to Ashes» (рус. «Прах к праху») не вошла в студийный альбом, но как и две другие была позже включена в макси-сингл.

Заключительная песня называется «New Decade» (рус. «Новое десятилетие»), в ней поется о том, что ничто не кончается, а изложенная история будет продолжаться.

Список композиций

Все тексты написаны Сабиной Дюнзер, кроме «Heaven and Hell», текст которой написал Ронни Джеймс Дио, вся музыка написана Elis.

№	Название	Длительность
1.	«Tales From Heaven or Hell»	4:17
2.	«Die Stadt»	4:19
3.	«Show Me the Way»	4:06
4.	«Brothers»	4:23
5.	«Seit dem Anbeginn der Zeit»	5:40
6.	«Remember the Promise»	3:24
7.	«Phoenix From the Ashes»	4:19
8.	«How Long»	4:03
9.	«Innocent Hearts»	5:11
10.	«Forgotten Love»	4:23
11.	«The Burning»	4:43
12.	«A New Decade»	3:46

Бонус-треки
№	Название	Длительность
13.	«Heaven and Hell (Black Sabbath cover)» (На диджипаке)	4:53

Участники записи

Основной состав

• Сабина Дюнзер — вокал
• Pete Streit — гитара
• Chris Gruber — гитара
• Tom Saxer — бас-гитара, гроулинг
• Max Naescher — ударные

Приглашённые музыканты

• Judith Biedermann — скрипка в «Forgotten Love»
• Jana Kallenberg — струнные оркестровые инструменты

Производство

• Ingo Romling — обложка
• Александр Крулл — продюсирование, микширование, мастеринг, инженерия

Ссылки

• [www.darklyrics.com/lyrics/elis/griefshire.html Тексты песен]
• [www.elis.li/?album=griefshire Страница альбома] на официальном сайте Elis
• [www.napalmrecords.com/product_info.php?products_id=9554&osCsid=59892940c7b39487cdf1f38b294a920a Страница альбома] на сайте Napalm Records
• [www.metal-archives.com/release.php?id=132956 Griefshire] (англ.) на сайте Encyclopaedia Metallum

Отрывок, характеризующий Griefshire

24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.