Гроссгейм, Александр Альфонсович

Александр Альфонсович Гроссгейм
Дата рождения:	23 февраля (6 марта) 1888(1888-03-06)
Место рождения:	с. Лиховка, Екатеринославская губерния, Российская империя ныне Пятихатский район, Днепропетровская область
Дата смерти:	4 декабря 1948(1948-12-04) (60 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	ботаника
Место работы:	Ботанический институт Азербайджанского филиала АН СССР, Ботанический институт АН СССР, Ленинградский университет
Учёное звание:	академик АН СССР
Альма-матер:	Московский университет
Известен как:	исследователь флоры, растительности и растительных ресурсов Кавказа; создатель филогенетической системы растительного мира; основатель школы геоботаников и систематиков
Награды и премии:	Премия имени В. Л. Комарова

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Grossh.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Grossh.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=3417-1 Персональная страница] на сайте IPNI Иногда встречается обозначение Grossheim Страница на Викивидах

Алекса́ндр Альфо́нсович Гроссгейм (1888, с. Лиховка, Екатеринославская губерния, Российская империя — 1948, Ленинград) — российский ботаник, академик АН СССР (1946), академик АН Азербайджанской ССР (1945), лауреат Сталинской премии второй степени (1948) за работу «Растительные ресурсы Кавказа».

Биография

Родился в 1888 году в селе Лиховка Екатеринославской губернии (ныне Днепропетровская область) в семье земского ветеринарного врача.

Среднее образование А. А. Гроссгейм получил в 1-м реальном училище г. Екатеринослава, которое окончил в 1905 году. Ещё в школьные годы Александр Альфонсович увлёкся естествознанием и под руководством ботаника И. Я. Акинфиева, преподавателя реального училища, принимал участие в ботанических экскурсиях и гербарных сборах в окрестностях города Екатеринослава на территории Славяносербского и Александровского уездов. В ходе этих и последующих экскурсий, продолжавшихся до 1910 года, собранные и обработанные материалы легли в основу его научных работ, впервые появившихся в соавторстве с его руководителем уже в 1907 году.

В 1907 году поступил в Харьковский университет, а в 1911 году перевёлся в Московский университет, который окончил в 1913 году по секции «Описательная ботаника биологического отделения физико-математического отделения».

В студенческие годы Александру Альфонсовичу удалось осуществить экспедиции на южное побережье Крыма и в Среднюю Азию, где он занимался обследованием Алтайского и Туркестанского хребтов, а также на Кавказ в бывшую Эриванскую губернию.

Проявившийся итерес к изучению кавказской флоры послужил тому, что по окончании Московского университета он согласно своему желанию в 1913 году устроился на должность практиканта в Тифлисский ботанический сад, а затем занимал должность ботаника-флориста (1914—1926).

С этого времени началась теснейшая связь Александра Альфонсовича с Кавказом, изучению флоры и растительности которого он посвятил всю свою жизни.

Занимал должность ассистента, а затем доцента Тифлисского политехнического института (1917—1926). В 1926—1931 гг. работал ботаником Наркомзема Азербайджанской ССР, а в 1931—1932 гг. был ботаником Азербайджанского государственного научно-исследовательского института. В 1925—1929 гг. занимал должность доцента, a в 1929—1946 гг. — профессора и заведующего кафедрой морфологии и систематики высших растений Азербайджанского государственного университета. В 1929 году он был утверждён также в звании профессора Высшего педагогического института, где преподавал до 1934 года.

Гроссгейм — организатор и директор (1936—1947) Ботанического института Азербайджанского филиала АН СССР.

29 января 1939 года А. А. Гроссгейм был избран членом-корреспондентом по отделению математических и естественных наук АН СССР. В 1945 году он был избран действительным членом АН Азербайджанской ССР. 30 ноября 1946 года А. А. Гроссгейм был избран академиком по отделению биологических наук (специализация «ботаника») АН СССР.

С 1947 года — в Ленинграде, руководитель сектора кавказской флоры в Ботаническом институте АН СССР, заведующий кафедрой морфологии и систематики высших растений в ЛГУ.

Александр Гроссгейм — автор научных трудов по флоре, растительности и растительным ресурсам Кавказа, автор филогенетической системы цветковых растений, инициатор и руководитель экспедиций по изучению и систематике флоры Талыша, а также автор книг об этом крае.

Лауреат премии имени В. Л. Комарова (1946).

Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Награды и премии

• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)
• Сталинская премия второй степени (1948) — за научный труд «Растительные ресурсы Кавказа» (1946)

Названы в честь А. А. Гроссгейма

В 1945 году советские ботаники Д. И. Сосновский и А. Л. Тахтаджян назвали в честь Гроссгейма род растений Гроссгеймия (Grossheimia Sosn. & Takht.) семейства Астровые (Asteraceae).

Научные работы

• «Флора Кавказа» в 4 томах (1928—1934),
• «Анализ флоры Кавказа» (1936),
• «Растительные ресурсы Кавказа» (1946),
• «Растительный покров Кавказа» (1948),
• «Определитель растений Кавказа» (1949).

Литература

• Лавренко Е. М. Памяти академика А. А. Гроссгейма // Ботанический журнал. — 1949. — № 3.
• Александр Альфонсович Гроссгейм. 1888—1948 / Акад. наук СССР. — М.— Л., 1953. — (Материалы к биобиблиографии учёных СССР. Сер. биол. наук. Ботаника. Вып. 4).
• Мазуренко М. Т. А. Гроссгейм — исследователь флоры Кавказа // Тез. докл. междунар. науч. конф. «Изучение флоры Кавказа». (Пятигорск, 27 сентября — 1 октября 2010 г.). Пятигорск, РИА-КМВ. С. 69-70.

Ссылки

• Гроссгейм Александр Альфонсович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span> (Проверено 23 января 2010)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/40635/Гроссгейм Гроссгейм, Александр Альфонсович] в Большой биографической энциклопедии  (Проверено 23 января 2010)
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50231.ln-ru Профиль Александра Альфонсовича Гроссгейма] на официальном сайте РАН
• Статья о Гроссгейме на сайте [www.ourbaku.com Наш Баку и бакинцы]

Отрывок, характеризующий Гроссгейм, Александр Альфонсович

Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.