HMS Audacity (1939)
HMS Audacity (D10) (ЕВК «Одесити») — британский эскортный авианосец, первый корабль этого класса в Королевском флоте. Переоборудован из захваченного немецкого сухогруза MV Hannover.
Потоплен 21 декабря 1941 года немецкой подводной лодкой U-751.
История
Hannover
Hannover был заложен как линейный сухогруз для перевозки генеральных грузов (валовая регистровая вместимость 5537 брт) на немецкой верфи Bremer Vulkan. Спущен на воду 29 марта 1939 года[1]. Судно было куплено Norddeutscher Lloyd и использовалось для перевозки бананов из Вест-Индии в Германию[2]. Портом приписки был Бремен.
В начале Второй мировой войны судно нашло убежище в Кюрасао. В марте 1940 года капитан попытался прорвать блокаду и уйти в Германию, однако в ночь с 7 на 8 марта Hannover был замечен союзными кораблями — британским лёгким крейсером Dunedin и канадским эсминцем HMCS Assiniboine — между Гаити и Пуэрто-Рико. Немецкий капитан проигнорировал приказ остановиться и попытался достичь нейтральных вод Доминики, но безуспешно. Команде было приказано открыть кингстоны и поджечь судно, однако британский крейсер успел высадить на борт абордажную партию. Англичане сумели перекрыть кингстоны, а судно было отконвоировано в международные воды. Следующие 4 дня ушли на тушение пожара[3], после чего судно было отбуксировано на Ямайку, прибыв туда 11 марта[2]. Осмотр показал, что более всего от пожара пострадала судовая электросистема[3].
Sinbad
Захваченный в качестве приза Hannover был переименован в Sinbad и приписан к порту Кингстон. Находившийся на борту груз овечьих шкур продали с торгов.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Основные сведения
Поиски средств воздушной защиты конвоев в тех зонах Атлантики, которые были недосягаемы для морской авиации берегового базирования, начались с первых же месяцев войны, как только англичане убедились, что без истребительного прикрытия караван торговых судов обречен, даже несмотря на наличие кораблей охранения. Вот тогда-то и возникла мысль переоборудовать часть торговых судов в тихоходные авианосцы, предназначенные только для охранения конвоев в открытом океане.
Первым таким эскортным авианосцем в британском флоте стал «Audacity» — бывший немецкий теплоход «Ганновер», захваченный англичанами в марте 1940 года. Переоборудование свелось к сооружению полётной палубы с двумя тормозными тросами. Ангаров, лифтов и катапульт на «Audacity» не было — шесть истребителей размещались прямо на палубе. Все работы были закончены в июне 1941 года, а через полгода для «Audacity» настал момент «боевого крещения».
17 декабря 1941 года «волчья стая» фашистских подводных лодок обнаружила в районе острова Мадейра крупный гибралтарский конвой из 30 охраняемых транспортов, шедших в Англию. Но атака была сорвана: самолёт с «Audacity» вовремя обнаружил вражеские лодки. Глубинные бомбы, сброшенные эсминцами охранения, повредили U-131, которая была вынуждена всплыть. Подняв из воды часть экипажа, эсминцы уничтожили лодку артиллерийским огнём. Вскоре над конвоем появилось два немецких бомбардировщика, которые тут же были сбиты истребителями с «Audacity».
На следующее утро эсминцы заставили всплыть на поверхность другую немецкую лодку — U-434 и, пленив 44 подводника, пустили её на дно. 19 декабря немцы предприняли комбинированную атаку — с воздуха и из-под воды — и достигли некоторого успеха: торпеда, выпущенная U-574, погубила эсминец «Стэнли». Но расплата последовала немедленно: U-574 затонула, протараненная шлюпом «Сторк», а из трёх бомбардировщиков два были сбиты истребителями с «Audacity». После этого фашистская авиация больше не рисковала появляться над конвоем, предоставив лодкам действовать самостоятельно. 21 декабря в 22:33 было торпедировано торговое судно. На другом судне зажгли фальшфейеры, чтобы осветить подводную лодку, но вместо этого осветили «Audacity», чем и воспользовался командир U-751. В 22.37 подводная лодка добилась попадания торпеды в авианосец.
Когда торпеда взорвалась, корабль вздрогнул, и его корма ушла в воду. Машины остались целы, однако авианосец потерял управление. Он остановился, и через несколько минут подводная лодка всадила в него ещё 2 торпеды. «Audacity» быстро пошёл на дно. На нём погибли 75 офицеров и матросов, в том числе капитан 2 ранга МакКендрик.
Одним из двух пилотов, спасшихся во время гибели авианосца, был ставший в дальнейшем известным британский лётчик-испытатель Эрик Браун[4].
Напишите отзыв о статье "HMS Audacity (1939)"
Примечания
- ↑ [www.fleetairarmarchive.net/Ships/Audacity.html HMS AUDACITY]. Fleet Air Arm Archive. Проверено 24 октября 2010. [www.webcitation.org/65OAfFsE4 Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
- ↑ 1 2 Mitchell, W H and Sawyer, L A. The Empire Ships. — London, New York, Hamburg, Hong Kong: Lloyd's of London Press, 1990. — P. 243, 432. — ISBN 1-85044-275-4.
- ↑ 1 2 [www.secondworldwar.org.uk/audacity.html HMS Audacity alias the MV Hannover]. Mike Kemble. Проверено 24 октября 2010. [www.webcitation.org/65OAfyx6J Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
- ↑ [www.bbc.com/future/story/20160222-eric-winkle-brown-britains-most-incredible-test-pilot «Eric ‘Winkle’ Brown: Britain’s most incredible test pilot»], BBC, 22 February 2016
Ссылки
- [www.ship.bsu.by/main.asp?id=101905 D10 «Одесити»]
|
Это заготовка статьи о военном корабле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий HMS Audacity (1939)
– Будь здоров…… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
