HMS Canopus (1897)
«Канопус» (англ. Canopus) — британский эскадренный броненосец одноимённого типа. Назван в честь звезды Канопус- Альфа Киля — самой яркой звезды южного полушария и второй по яркости из звёзд, наблюдаемых с Земли. Заложен на Королевской верфи в Порстмуте англ. Portsmouth Dockyard 4 января 1897 года, спущен на воду 12 октября 1897 года, вступил в строй в декабре 1899 года. Продан на слом в 1920 году.
Конструкция
Конструктивно являлся уменьшенной версией броненосцев типа «Маджестик», имея несколько большую скорость и ослабленное бронирование, и предназначались прежде всего для службы на Дальнем Востоке. На «Канопусе» был внедрён ряд новшеств: водотрубные паровые котлы, две броневые палубы и крупповская броня главного пояса вместо гарвеевской, в частично компенсировавшая уменьшение толщины бортовой брони по сравнению «Маджестиком». Отличительной чертой в конструкции судов типа «Канопус» служит таран, у которого острая оконечность помешена гораздо выше, чем было на прежних броненосцах. Броневая противоторпедная переборка отсутствовала. Меньшее водоизмещение и осадка позволяла ему проходить через Суэцкий канал. Ввиду уроков, преподанных сражением при Ялу, на верхней палубе нет никаких надстроек из дерева — в виде рубок, мостиков, а сама верхняя палуба также сплошь покрыта броней с заклёпками заподлицо.
Служба
Довоенная служба
После ввода в строй «Канопус» вошёл в состав Средиземноморского флота. Броненосец был на ремонте на Мальте с декабря 1900 по июнь 1901 года. С мая 1903 по июнь 1904 года прошёл большой ремонт на заводе компании «Лэрдз». В августе 1904 выведен в резерв флота. В январе 1906 года был оснащен новыми дальномерами и получил приборы управления огнём, включён в состав Флота канала. В мае 1912 года корабль выведен в резерв в качестве базового судна 4-й дивизии.
Первая мировая война
После начала Первой мировой войны 7 августа 1914 года Canopus был введен в эксплуатацию. Он был выделен 21 августа 1914 года в район Канарских островов для поддержки крейсерской эскадры, как корабль береговой обороны. С 1 сентября 1914 года, HMS Canopus и однотипный HMS Albion переданы на Североамериканскую и Вест-Индскую станцию. «Канопус» прибыл 22 сентября 1914 года на Острова Аброльс для оказания поддержки крейсерам эскадры контр-адмирала Кристофера Крэдока, но не успел к Коронельскому бою. В январе 1915 года после уничтожения германской эскадры графа фон Шпее броненосец был отослан к Дарданеллам, где принял участие в боевых действиях. 2 марта 1915 года, принял участие во втором обстреле османских фортов. Прикрывал огнём высадку на Хелес 25 апреля (тяжело повреждён 2 мая). Выскочил на мель у Габа-тепе. Перевозил войска в Салоники в октябре 1915 года. В 1918 году состоял в Девон-порте в качестве плавказармы. Продан на слом в 1919 году.
Напишите отзыв о статье "HMS Canopus (1897)"
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Великобритании 1914—1918 гг. — Москва: Моделист-конструктор, 1995. — 32 с. — (Морская коллекция № 4 / 1995). — 8000 экз.
- All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
- Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. Том 4. Его величество стандарт. — СПб.: Галея Принт, 2005. — 120 с. — ISBN 5-8172-0099-6.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий HMS Canopus (1897)
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
