HMS Electra (1934)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px; font-size: 120%; background: #A1CCE7; text-align: center;">«Электра»</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:4px 10px; background: #E7F2F8; text-align: center; font-weight:normal;">HMS Electra</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
HMS Electra перед войной. Видна белая одиночная полоса 5-й флотилии эсминцев
</th></tr>

<tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Строительство начато</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 15 марта 1933 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Спущен на воду</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 15 февраля 1934 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Введён в эксплуатацию</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 15 сентября 1934 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Статус</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> Потоплен 27 февраля 1942 года, Первое сражение в Яванском море </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Основные характеристики</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Водоизмещение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 1350÷1405 (стандартное)
1886÷1940 (полное) </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Длина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 97 по перпендикулярам
100,25 общая </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Ширина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 10,13 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Осадка</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 3,8 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Двигатели</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 3 трёхбарабанных котла адмиралтейского типа
2 турбины Парсонса с зубчатым редуктором </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Мощность</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 36 000 л.с. </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Скорость хода</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 36 узлов </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Дальность плавания</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 471 т нефти, 6 000 миль со скоростью 15 узлов. </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Экипаж</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 145 </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Вооружение</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Артиллерия</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4 × 120-мм/45 пушки Mk XVIII (4 × 1) </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Зенитная артиллерия</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 × 4 12,7-мм пулемётов Виккерса
5 × 7,69-мм пулемётов Льюиса (5 × 1) </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Противолодочное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 × бомбомёта
60 глубинных бомб </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Минно-торпедное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 × 4 533 мм торпедных аппаратов
1940
4 × 21 inch (533 mm) торпедных аппарата заменены на
1 × 76,2-мм/50 пушку и 2 × 20-мм зенитных автомата «Эрликон» </td></tr>

HMS Electra (Его Величества Корабль «Электра»), закладной номер H27 — эскадренный миноносец типа E Королевского флота Великобритании. Один из 16 эсминцев и лидеров, построенных по проектам E и F. Эсминцы типа E были похожи на предшествующие корабли типов C и D образца 1931 года, но с улучшенной формой корпуса, модифицированным мостиком, тремя котельными отделениями вместо двух и увеличенным до 40° углом возвышения 120-мм орудий (против 30° у ранних типов).

«Электра» был заложен 15 марта 1933 года одновременно с однотипным Энкаунтером на верфи Hawthorn Leslie Shipyard в Хебберне, графство Тайнсайд и был спущен на воду 15 февраля 1934 года, как 7-й корабль под этим именем в Королевском флоте. Вступил в строй 13 сентября 1934 года. Стоимость постройки корабля составляла приблизительно 300 000 фунтов стерлингов. В частности, стоимость без вооружения и средств связи, устанавливаемых Адмиралтейством, составила 253 350 фунтов.





Служба

Первое задание

После вступления в строй в 1934 году, «Электра» была назначена в 5-ю флотилию эсминцев Хоум Флита вместе с другими однотипными эсминцами. В сентябре 1935 года 5-я флотилия была переведена в состав Средиземноморского флота в течение Абиссинского кризиса, но в марте следующего года её вернули обратно в состав Хоум Флита. В 1936 году «Электра» выполняла задачи патрулирования по невмешательству в испанских водах в течение Гражданской войны в Испании.

В августе 1939 года, эсминец вместе с кораблями резерва участвовал в Королевском смотре в Веймутском заливе. 26 августа эсминец посетил Король Георг VI.

Ранний период Второй мировой войны

В начале Второй мировой войны «Электра» была переведена в 12-ю флотилию эскадренных миноносцев в Портленде, предназаначенную для выполнения противолодочного патрулирования и защиты конвоев на Юго-Западных подходах к Англии.

3 сентября 1939 года корабль принял участие в спасении пассажиров и экипажа лайнера «Атения», торпедированного немецкой подводной лодкой U-30. Капитан «Электры», лейтенант-коммандер Сэмми А. Басс, был самым старшим по званию офицером среди присутствовавших на месте командиров и взял на себя командование операцией. Он выслал эсминец «Фэйм» на поиск подводных лодок, пока «Электра», её систершип «Эскорт», шведская яхта «Южный Крест», норвежское торговое судно «Кнут Нельсон» и американский танкер «Сити оф Флинт» спасали потерпевших. Кораблям удалось подобрать 980 пассажиров и членов экипажа, 112 человек погибло; сама «Атения» затонула следующим утром.

Следующим заданием «Электры» был эскорт конвоя из Пентланд Фирт вместе с эсминцами «Эксмут» и «Инглфилд». В течение яростного двухдневного шторма, волнами был сорван полный снарядов кранец первых выстрелов на баке и начал свободно скользить по палубе. Несколько добровольцев сумели за непродолжительное время зафиксировать опасный объект.

В октябре — декабре, корабль был передан Эскортным Силам Гринока для службы на Северо-Западных Подходах, развёрнутыми для защиты конвоев между Клайдом и Фортом. В это же время была проведена чистка котлов, выполненная в Розайте.

До апреля 1940 года «Электра» продолжала эскортировать конвои и охотиться за подводными лодками на западных подходах к Великобритании и в Северном море.

Норвегия

8 апреля «Электра» в составе флотилии эсминцев, в которой помимио неё состояли эсминцы «Эхо», «Эскорт», «Эскапейд», «Энкаунтер» и «Эклипс» была передана в состав сил Флота Метрополии, для эскортирования главных сил флота в намечавшейся Норвежской операции.

В ранних числах апреля 1940 года «Электра» отконвоировала два конвоя в Норвегию. Первый из них, к Ваагс-фьорду отплыл 12 апреля. В составе конвоя также были эсминец «Эскепэйд» и крейсер «Саутгемптон». Переход обошёлся без происшествий и конвой прибыл к пункту назначения 14 апреля, где «Электра» осталась для поддержки сил, действующих в Норвегии.

Во второй рейс корабль отправился 18 апреля, прикрывая учебный крейсер «Виндиктив» с войсками, посаженными в Бюген на переходе к Ваагс-фьорду. Конвой был атакован немецкими бомбардировщиками. Бывший польский лайнер, служивший транспортом, был потоплен, но прочие суда конвоя успешно прибыли на место назначения. После прибытия в Норвегию, «Электра» высадила двух армейских офицеров-разведчиков в удалённом месте. За это время моряки «Электры» сбили немецкий бомбардировщик из своих 120-мм орудий.

Несколькими днями позже «Электра», оснащённая двумя минными тралами TSDS, была направлена в Офотфьорд к Нарвику для траления пути линкору «Уорспайт». Однако адмирал сэр Уильям Джок Уитворт решил рискнуть и оставил «Электру» охранять вход в фьорд. (подробности смотри в статье Сражения под Нарвиком).

13 июня 1940 года «Электра» эскортировала авианосец «Арк Ройал», когда последний наносил авиаудар по норвежскому Тронхейму. В то время, когда авианосец разворачивался против ветра в тумане, другой эсминец, «Антилопа», начал опасно «резать нос» «Электре». Не имея времени на остановку, «Электра» ударилась в корму «Антилопы», прямо в каптёрку. Один матрос с «Антилопы» был вынужден ухватиться за якорную цепь «Электры», чтобы выбраться из опасного места. Нос «Электры» был серьёзно повреждён и четыре дня потребовалось, чтобы эсминец вернулся в Шотландию малым ходом. Ремонт производился фирмой Ailsa Shipbuilding Company в шотландском Труне, графство Южный Айршир. Это предприятие в основном было известно постройкой яхт и ремонт «Электры» был самым крупным поручением фирмы. В ходе ремонта кормовые торпедные аппараты были заменёны на трёхдюймовую зенитку и два 20-мм зенитных автомата «Эрликон». Также каптёрку корабля окрасили в командные цвета футбольного клуба «Рейнджерс», болельщиком которой являлся менеджер фирмы. После ремонта «Электра» вошла в состав 3-й флотилии эсминцев Хоум Флит.

Снова в Атлантике

Первой операцией после ремонта стало эскортирование линейного крейсера «Рипалс» в охоте за немецким рейдером «Адмирал Шеер», атаковавшим конвой HX-84 и потопившим вспомогательный крейсер «Джервис Бэй» и пять других судов конвоя. Позже «Электра» приняла участие в поиске уцелевших с потопленных судов этого конвоя.

В декабре корабль был опять в поиске немецкого надводного рейдера, который якобы прорвался в Северную Атлантику. Силы, посланные на перехват, включали линейный крейсер «Худ», лёгкий крейсер «Эдинбург» и эсминцы «Электра», «Эскапейд», «Эхо» и «Коссак». Проведя неделю в море, включая Рождество, в канун Нового года «Электра» вернулась в порт. Там капитан эсминца лейтенант-коммандер Басс был повышен в звании до коммандера и перешёл на эсминец «Панджаби». Новым капитаном «Электры» стал лейтенант-коммандер Сесил Уэйкфорд Мэй, который оставался на этой должности вплоть до гибели корабля. Спустя пару дней после этого «Электру» направили в Арктику с заданием по поиску немецких надводных рейдеров, откуда она вернулась через Датский пролив и дозаправилась с крейсера в штормовых условиях.

Первые четыре месяца 1941 года «Электра» провела в основном в эскортировании конвоев вокруг Британских островов, в основном в условиях холодной и штормовой погоды. Одним из таких конвоев был HX-122, вышедший из Галифакса 20 апреля и прибывший в Ливерпуль 8 мая. В одном из походов эсминец спас экипаж патрульного самолёта, упавшего в океан. С 23 января «Электра» участвовала в операции «Раббл», прорыву нескольких норвежских торговых судов из шведского Гётеборга. В марте «Электра» и «Инглфилд» эскортировали линкор «Куин Элизабет» в поиске немецких линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау».

Охота на «Бисмарка»

В первых числах мая Британское Адмиралтейство получило информацию о том, что немецкий линкор «Бисмарк» может предпринять попытку прорыва в Северную Атлантику, и направило «Электру» в Скапа-Флоу на Оркнейских островах для возможного участия в перехвате рейдера. 22 мая, сразу после полуночи, «Электра» вместе с эсминцами «Экейтес», «Антилопа», «Энтони», «Эхо» и «Икар» вышла в море для прикрытия северных подходов в составе эскорта линейного крейсера «Худ» и линкора «Принц Уэльский». Намерения командования предусматривали дозаправку в исландском Хвалфьорде и продолжение патрулирования. Вечером 23 мая погода начала ухудшаться и в 20:55 адмирал Ланселот Холланд просигналил эсминцам: «если вы не можете поддерживать эту скорость, я пойду без вас. Следуйте за мной с оптимальной для вас скоростью». В 02:15 утром 24 мая эсминцам было приказано разойтись и находиться друг от друга в 15-мильном интервале для поисков на севере.

Около 05:35 немецкие корабли были замечены с «Худа» и вскоре после этого немцы обнаружили британские суда. Огонь был открыт в 05:52 и в 06:01 «Худ» получил попадание 381-мм снаряда в свою кормовую крюйт-камеру. Снаряд вызвал взрыв боекомплекта, который всего за 2 минуты отправил «Худ» на дно. В это время «Электра» и другие эсминцы были в 60 милях от погибшего корабля. После получения рапорта о потоплении «Худа», «Электра» полным ходом направилась к месту гибели линейного крейсера, прибыв через два часа после его потопления. На эсминце ожидали найти большое число выживших, подготовили горячий кофе и ром, развернули все необходимые медицинские принадлежности для раненых, вывесили сети и спасательные пояса для быстрого подбора уцелевших. Однако из 94 офицеров и 1321 членов экипажа, находившихся на борту «Худа» нашли только троих выживших. После их спасения «Электра» продолжала поиски, вскоре к ней присоединились «Икар» и «Энтони». Но других выживших так и не нашли, обнаружив только плавающие деревянные обломки, одежду, части тел, поломанные плоты и ящик стола с документами. После нескольких часов поиска корабли покинули место гибели «Худа», поскольку в холодной воде выживание возможно в течение порядка 20 минут, вероятность найти кого-либо ещё в живых была очень мала. (Детали смотри в статье Сражение в Датском проливе).

После высадки уцелевших в Исландии «Электра» после дозаправки вернулась назад для эскортированного повреждённого «Принца Уэльского» в Розайт. После возвращения в базу членам экипажа было разрешено короткое увольнение на берег, впервые за много месяцев. За последующие две недели корабль перешёл в Скапа-Флоу, патрулировал западное побережье Англии, побывал в Ирландии и эскортировал в Атлантике конвой с войсковыми транспортами.

После этого «Электра» убыла на ремонт в Королевские доки в Лондоне на 6 недель, попутно эскортировав конвой в Ширнесс. Ремонт выполнялся фирмой Green & Silley Weir. В ходе ремонта эсминец получил новую деформирующую окраску из серых, голубых и зелёных пятен. Спустя два дня после ремонта корабль вновь охранял конвой, который был назван «аллеей бомб». Суда подверглись массированной атаке немецкой авиации, но потерь не понесли. Затем «Электра» убыла в Скапа-Флоу за следующим заданием.

Конвой в Россию

Вскоре после прибытия в Скапа-Флоу, «Электра» была назначена старшим эскорта первого из арктических конвоев в Советский Союз под названием «Операция «Дервиш»». Конвой состоял из шести транспортов, эскорта из эсминцев «Электра», «Эктив» и «Импалсив», трёх тральщиков типа «Элджирин» и трёх траулеров. Конвой успешно достиг западного побережья Норвегии, описал широкую петлю, чтобы избежать контакта с силами немецких баз в северной Норвегии и затем взял на юг в Архангельск. Потерь не было как по пути в Россию, так и на пути обратно с 11 транспортами в октябре 1941 года. (подробнее смотри, Арктические конвои Второй мировой войны).

На Дальнем Востоке

В понедельник, 20 октября 1941 года, экипаж «Электры» узнал новости, что они вместе с эсминцем «Экспресс» будут эскортировать линкор «Принц Уэльский» на Дальний Восток под флагом вице-адмирала сэра Томаса Филипса, где корабли составят ядро нового Восточного Флота, предназначенного для сдерживания японской агрессии. В течение трёх следующих дней корабли были загружены боеприпасами и снаряжением и сдали парки, выданные им на время похода в Россию. 23 октября они вышли из Скапа-Флоу на Гринок, откуда 25 октября направились на Дальний Восток. До прибытия туда корабли обозначались как «отряд G», после чего их переобозначили как «Отряд Z». Их сопровождал эсминец «Хесперус», взятый командованием западных подходов на время первой части похода. Эсминцы заправлялись с «Принца Уэльского» южнее Ирландии. Двумя днями позже другой эсминец, «Легион» был выделен из состава гибралтарского конвоя для прикрытия «Принца Уэльского», пока «Электра» и «Экспресс» вновь дозаправлялись с танкера в Понта-дель-Гарда на Азорских островах. Через день они вернулись, а «Хесперуc» и «Легион» убыли в Гибралтар.

2 ноября три корабля достигли Фритауна. После короткой остановки и увольнения на берег они покинули его на следующий день. После очередной дозаправки по пути они прибыли в Кейптаун 16 ноября, причём эсминцы отдали якорь в базе флота Саймонстаун. Экипажи получили возможность увольнения на берег, но несколько событий, включая интервью для прессы, были отменены. Корабли покинули Кейптаун 18 ноября и прибыли 28 числа в Коломбо на Цейлоне, по пути останавливаясь для дозаправки на Маврикии и атолле Адду. На последнем экипаж «Принца Уэльского» дал рождественский обед для отряда Королевской морской пехоты и послал на берег свежие фрукты, мясо, овощи, пиво и ром.

29 ноября эсминцы «Энкаунтер» и «Юпитер», выделенные из состава Средиземноморского флота, присоединились в Коломбо и пять кораблей отправились дальше вечером того же дня. Они были встречены в море линейным крейсером «Рипалс», который прибыл из Тринкомали. Отряд направился в Сингапур, куда и прибыл 2 декабря. Там они провели несколько дней с увольнениями на берег и ремонтом, ожидая приказов. 1 декабря было объявлено, что сэр Томас Филипс повышен в звании до полного адмирала и назначен главнокомандующим Восточным Флотом. Несколькими днями позже «Рипалс» отправился в поход в Австралию с кораблями «Вампир» и «Тенедос», но отряд был отозван обратно в Сингапур.

Отряд Z в Сингапуре

Рано утром 8 декабря Сингапур был атакован японскими самолётами. «Принц Уэльский» и «Рипалс» ответили своим зенитным огнём, но ни та, ни другая сторона потерь и повреждений не имели. После получения сведений о нападении на Перл-Харбор и вторжении японцев в Сиам, отряд Z вышел в море в 17:30 того же дня. В это время отряд состоял из «Принца Уэльского» и «Рипалса», в их эскорте были эсминцы «Электра», «Экспресс», «Вампир» и «Тенедос». 9 декабря в 18:30 «Тенедос» был отослан обратно в Сингапур из-за малого количества топлива на борту. Ночью того же дня «Электра» заметила и сообщила о вспышке на севере. Это вынудило британские корабли повернуть на юго-восток. Вспышка была следствием осветительной авиабомбы, сброшенной японским самолётом по ошибке над своими же кораблями, которые повернули обратно на северо-восток. В этот момент расстояние между эскадрами составляло всего около 5 миль

В 20:55 адмирал Филипс отменил операцию и приказал всем кораблям вернуться в Сингапур. По пути обратно они были замечены японской подводной лодкой I-58, которая сообщила об их местонахождении остальным японским силам. 10 декабря британцы получили рапорт о японском десанте на Куантане, эсминец «Экспресс» был послан на разведку, оказавшуюся безрезультатной. В полдень «Принц Уэльский» и «Рипалс» были потоплены 85 японскими самолётами 22-й воздушной флотилии, базировавшейся в Сайгоне. Эти самолёты вылетели с аэродромов на захваченном Куантане. «Рипалс» получил пять торпед за 20 минут, «Электра» и «Вампир» начали спасать выживших с погибшего линейного крейсера, тогда как «Экспресс» спасал уцелевших с погибшего линкора «Принц Уэльский».

«Электра» транслировала по радио рапорты о потоплении «Рипалса» и «Принца Уэльского». Даже после своего спасения некоторые моряки «Рипалса» встали к орудиям «Электры», чтобы высвободить их прислугу для спасения оставшихся в воде. В частности, артиллерийская обслуга «Рипалса» обслуживала 120-мм артустановки X и Y, а дантист «Рипалса» помогал врачам «Электры» при работе с ранеными. В сумме около 1000 членов экипажа «Рипалса» было спасено, 571 из которых был на счету «Электры». Все британские эсминцы вернулись в Сингапур, чтобы высадить раненых, дозаправиться топливом и боеприпасами.

Конвойные операции

В следующие три недели «Электра» эскортировала конвои, оставаясь для отдыха в Сингапуре между походами. Она столько раз пересекала экватор, что экипаж прекратил считать эти события. Наиболее часто в этих походах она действовала совместно с лёгким крейсером «Хобарт». В последней неделе января «Электра» была частью войскового конвоя BM-11, состоящего из американских транспортов «Вест-Пойнт» и «Уэйкфилд» и британских судов «Дьючесс оф Бедфорд», «Эмпресс оф Джэпэн», «Эмпайр Стар». Эти транспорты перевозили войска из индийского Бомбея в Сингапур, куда они прибыли 29 января. Там, около 11:00 31 января «Электра» отшвартовалась рядом с «Вест-Пойнтом», на который перешли 20 доковых служащих, 8 женщин, один офицер «Свободной Франции» и офицер Королевских ВВС, направляющиеся на Цейлон (у одной из этих женщин на борту «Вест-Пойнта» 4 февраля родился ребёнок).

Некоторые из конвоев, эскортированных «Электрой»:

Позже корабль выполнял задание по буксировке эсминца «Айзис» из Сингапура на Яву. По пути они были атакованы японским высотным бомбардировщиком, но повреждений не имели. (Т. Дж. Кейн в своей книге HMS Electra утверждает, что роль буксира выполняла «Электра»; Стив Гартланд в статье в газете «Сан» утверждает, что буксируемым эсминцем была «Вендетта», а вёл её буксир «Пинг Воу». «Электра» только эскортировала их с 17 февраля). Почти перед падением Сингапура «Электра» и другие эсминцы вывели оставшиеся торговые суда в Танжонг Приок на Яве.

Битва в Яванском море и гибель

26 февраля 1942 года «Электра» прибыла в Сурабаю из Танжонг Приок вместе с военными судами «Эксетер», «Перт», голландским лёгким крейсером «Ява», тогда как эсминцы «Юпитер», «Энкаунтер», «Даунтлесс», «Даная» и крейсер «Хобарт» остались в Танжонг Приок. 27 февраля ударный отряд покинул Сурабаю с тремя британскими эсминцами во главе («Электра» в центре, «Юпитер» и «Энкаунтер» по флангам), за ними следовали голландский крейсер «Де Рюйтер», «Эксетер», «Хьюстон», «Перт» и «Ява». Замыкали строй 2 голландских и 4 американских эсминца. Командовал отрядом голландский адмирал Доорман. Задачей отряда была атака японских конвоев с десантом, прикрываемых боевыми кораблями.

В 16.12 союзная эскадра вошла в визуальный контакт с противником — отрядом японских кораблей в составе тяжёлых крейсеров «Нати» и «Хагуро», лёгких крейсеров «Нака» и «Дзинцу», а также 14 эсминцев. На первом этапе «Электре» удалось избежать попаданий снарядов и торпед. В 17:15 «Эксетер» получил попадание снаряда, который уничтожил 120-мм артустановку и разорвался в котельном отделении, после чего корабль потерял скорость. В 17:25, по приказу Доормана «Электра» и «Энкаунтер» вышли в атаку на вражеские корабли с целью прикрыть отход «Эксетера». На выходе из дымовой завесы, поставленной крейсером «Перт», англичане натолкнулись на японский лёгкий крейсер «Дзинцу» и три эсминца. В последующем скоротечном бою на близкой дистанции «Электра» сумела добиться попаданий в «Дзинцу» (1 член экипажа погиб, 4 ранено) и по английским данным в эсминец «Асагумо». В то же время «Электру» поразили несколько снарядов, которые вывели из строя артустановки A и X, перебили электрические кабеля (корабль остался без внутренней связи), разрушили прожекторную платформу, повредили кормовое котельное отделение и перебили главную паровую магистраль. Эсминец потерял ход, выпустил все торпеды и стал крениться на левый борт. Один из японских эсминцев продолжил вести огонь по «Электре», остальные японские корабли бросились в атаку на «Эксетер», но, встретив сопротивление голландских и британских эсминцев, отошли назад и принялись добивать «Электру». Корабль получил ряд новых попаданий, под артустановкой B возник пожар, у артустановки Y кончился боезапас и в итоге был отдан приказ покинуть корабль. Единственный уцелевший вельбот успешно спустили на воду и посадили в него раненых, но сразу после этого он был уничтожен близким снарядным попаданием. «Электра» пошла ко дну около 18.00 27 февраля 1942 года носовой частью вперёд всё ещё с развевающимся флагом КВМФ.

Спасшиеся моряки

Той же ночью, около 02:35 28 февраля 1942 года, 54 выживших британских моряка из 173 экипажа «Электры» были подобраны американской подводной лодкой S-38 и доставлены в Сурабаю. Когда подводная лодка всплыла посреди уцелевших, они даже не знали, вражеская она или союзная. Один из моряков опознал в подлодке «своих», поскольку её якорь был адмиралтейского типа, а в это время только на американских подлодках ещё применялись якоря такого типа. Один из спасённых умер на борту S-38. После лечения в голландском госпитале 42 моряка были отправлены в Австралию на пароходе «Верспек», куда они прибыли 10 марта. Ещё один член экипажа «Электры» скончался в госпитале, ещё 10 были там оставлены в критическом состоянии.

После пребывания на лечении в Австралии многие из уцелевших моряков отправились на лайнере «Нанкин» на Цейлон, а оттуда уже в Великобританию. Однако по пути «Нанкин» был атакован и потоплен немецким рейдером «Тор». Те, кто вторично уцелел, провели 7 недель на снабжающей базе рейдера «Регенсбург» и в итоге были переданы японцам. До конца войны их содержали в лагере для военнопленных.

29 марта 1947 года, мозаичное окно в часовне Св. Георгия в Королевских морских казармах в Чатэме было посвящено экипажу «Электры».

Останки эсминца

В августе 2003 года теплоход «Эмпресс» обнаружил останки «Электры». Эсминец лежит на левом борту на глубине 49 метров, полностью опутанный рыболовными сетями. Интересно, что корабль находится не там, где отмечено место его гибели на картах союзников, но гораздо ближе к месту, указанному на японских боевых картах.

Напишите отзыв о статье "HMS Electra (1934)"

Литература

  • Cain, Lieutenant-Commander Timothy J. HMS Electra (Frederick Miller Ltd, London, 1959), ISBN 0-86007-330-0. Лейтенант-коммандер Тимоти Дж. Кейн был старшим по званию (в то время уоррент-офицер) выжившим офицером с «Электры»
  • Barnett, Correlli Engage the Enemy More Closely (W.W. Norton & Company, New York, 1991) ISBN 0-393-02918-2
  • Bradford, Ernle The Mighty Hood (World Publishing Company, Cleveland, 1959)
  • John English. Amazon to Ivanhoe: British Standard Destroyers of the 1930s. — Kendal, England: World Ship Society, 1993. — 144 p. — ISBN 0-905617-64-9.
  • Gardiner, Robert ed., Conway’s All the World’s Fighting Ships 1922—1946 (Conway Maritime Press, London, 1980) ISBN 0-85177-146-7
  • Hoyt, Edwin P. The Lonely Ships: The Life and Death of the U.S. Asiatic Fleet (Pinnacle Books, Los Angeles, 1977), ISBN 0-523-40162-0
  • Lenton, H. T. British Fleet and Escort Destroyers, Volume I (Doubleday, Garden City, New York, 1970)
  • Middlebrook, Martin and Patrick Mahoney, Battleship: The Sinking of the Prince of Wales and the Repulse, (Charles Scribner’s Sons, New York, 1979)
  • Rohwer, J. and Hummelchen, G. Chronology of the War at Sea, 1939—1945. (2nd Edition, Annapolis, 1992).
  • Van der Vat, Dan The Atlantic Campaign: World War II’s Great Struggle at Sea (Harper and Row, New York, 1988) ISBN 0-06-015967-7
  • Winslow, W. G. The Ghost that Died at Sunda Strait, (Naval Institute Press, Annapolis, 1989), ISBN 0-87021-218-4
  • Jane’s Fighting Ships of World War II (Janes Publishing, London, 1946) ISBN 0-517-67963-9
  • С.Сулига. Японские тяжёлые крейсера. Т.2. — М., 1997, ISBN 5-7559-0020-5

Ссылки (на английском языке)

  • www.ships-badges.co.uk/electra.html Рисунок корабельного значка «Электры» (недоступная ссылка с 12-10-2016 (2725 дней))
  • www.pacificwrecks.com/ships/hms/electra.html Информация об останках «Электры» и корабле
  • navalhistory.flixco.info/G/69835x53053/b281303/n0.htm
  • uboat.net/allies/warships/ship/4377.html
  • www.warsailors.com/convoys/hx122cruising.html
  • www.ibiblio.org/hyperwar/USN/ships/danfs/AP/ap23.html
  • www.netherlandsnavy.nl/Singapore.html Список сингапурских конвоев
  • members.dodo.net.au/~mervynw/vendetta.htm Информация об эсминце, который буксировался из Сингапура на Яву
  • www.ussvi.org/misc/030808.htm Описание спасения с точки зрения подводной лодки S-38
  • www.battleships-cruisers.co.uk/e+f_class.htm#HMS%20Electra
  • www.hmshood.com/crew/remember/TedFlagship.htm#Ch21 Воспоминания уцелевшего моряка «Худа» о спасении
  • www.hmshood.com/crew/remember/electra_taylor.htm Воспоминания моряка «Электры» об охоте за «Бисмарком», потоплении «Худа» и спасении уцелевших

Отрывок, характеризующий HMS Electra (1934)



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.