HMS Erin
HMS Erin (ЕВК «Эрин») — британский дредноут. Первоначально был заложен как «Решад V», однако в связи с началом Первой мировой войны он был реквизирован Британским Адмиралтейством и вошёл в состав КВМФВ как ЕВК «Эрин». Реквизирование HMS Agincourt и HMS Erin вызвало недовольство общественного мнения Турции и послужило одной из причин присоединения Турции к союзу Германской империи и Австро-Венгрии.
Содержание
Конструкция
Конструкция корабля была близка к конструкции кораблей серии King George V.
Внутренняя компоновка, сделанная по пожеланиям заказчика, не соответствовала британским стандартам. В частности, ужас вызывали условия жизни команды. Маленькие каютки младших офицеров и их кают-компания, куда выходила дверь гальюна, резко контрастировали с роскошными салонами адмирала и командира. После зачисления в состав Королевского флота была проведена перепланировка помещений[3].
Корпус
Корабль имел полубачную архитектуру, с полубаком протянувшимся на три четверти длины, и представлял из себя устойчивую артиллерийскую платформу. Отношение L/B (длины к ширине) корпуса составило 5,7 против 6,2 у «Кинг Джордж V». Корпус разделён на 22 водонепроницаемых отсека. Двойное дно было установлено на 78 % длины корабля. Нормальное водоизмещение составило 22 780 дл. т, полное водоизмещение — 25 250 дл. т. Длина между перпендикулярами составила 160 м, по конструктивной ватерлинии — 168,5 м, наибольшая — 170,5 м. Ширина корпуса 28 м, осадка при нормальном водоизмещении — 8,69 м[4].
Фактическая метацентрическая высота при нормальном водоизмещении составила 1,87 м, в полном грузу 2,14 м[4].
Силовая установка
Нормальный запас угля 900 дл. т, максимальный 2120 дл. тонн[1]. Нефти 710 дл. тонн.
Бронирование
В целом аналогично «Кинг Джордж V», но корабль имел сплошные противоторпедные переборки.
Основной вертикальный броневой пояс имел протяженность от траверза центра носового барбета башни «А» до траверза центра кормового барбета башни «Y». Он располагался на высоте от уровня верхней палубы до отметки 1,11 м ниже ватерлинии при нормальном водоизмещении и был набран из плит разной толщины, изготовленных из легированной крупповской стали с поверхностной цементацией. Главный броневой пояс длиной 99,6 состоял из двух отдельных поясов — 305-мм нижнего, защищающего ватерлинию до уровня средней палубы, и 229-мм верхнего, располагавшегося по высоте от средней палубы до уровня главной палубы.
Верхний 203-мм броневой пояс имел такую же протяженность, что и главный броневой пояс, а по высоте располагался от главной до верхней палубы. Общая высота вертикального бронирования составила 6,86 м .
Главный броневой пояс (305 мм-229 мм) имел продолжение в носовую часть на той же высоте (на уровне главной палубы), что и в середине корабля — сначала от траверза центра носового барбета башни «А» толщиной 152 мм и длинной 9,15 м, затем продлевался дальше толщиной 102 мм, не доходя до форштевня около трети расстояния между ним и барбетом. В корму главный броневой пояс (305-мм и 229-мм) продолжался также на уровне главной палубы от траверза центра кормового барбета «Y» толщиной 102 мм, не доходя до ахтерштевня половину расстояния, общая длина пояса — 140 м.
Главные носовые и кормовые броневые траверзы располагались следующим образом: в носовой части 203-мм поперечная переборка закрывала оконечность верхнего (203-мм) броневого пояса от главной до верхней палубы и оконечность верхней (229-мм) части главного броневого пояса от средней до главной палубы и располагалась наклонно внутрь от оконечностей 203-мм и 229-мм броневых поясов к барбету башни «А»; 152-мм носовая переборка закрывала оконечности главного 305-мм броневого пояса от нижней до средней палубы и располагалась наклонно внутрь от оконечностей главного броневого пояса к наружной поверхности барбета башни «А». В кормовой части 203-мм поперечная переборка закрывала оконечности верхнего (203-мм) броневого пояса от главной до верхней палубы и располагалась наклонно внутрь от оконечностей 203-мм броневого пояса к центру барбета башни «Y»; 305-мм кормовая переборка закрывала оконечности главного (305-мм и 229-мм) броневого пояса от нижней до главной палубы и располагалась наклонно внутрь от оконечностей главного броневого пояса к наружной поверхности барбета башни «Y».
Четыре палубы имели защиту из сталеникелевой брони. Палуба полубака и верхняя палуба были 38 мм толщиной, средняя палуба была 25 мм на плоскости и на скосах, с увеличением до 76 мм над машинами и погребами. Носовой и кормовой скосы толщина которых составляла 76 мм проходили на уровне нижней палубы. Общий вес сталеникелевой брони составил 2683 тонны (вся броня меньше 5").
Лобовая и боковые части башни были 279 мм толщиной, тыл 203 мм, крыша была 102 мм в наклонной и 76 мм и плоской части. Броня барбетов была 254 мм над палубой, 229 мм под палубой и 76-127 мм под следующей палубой (в зависимости от степени защиты, обеспечиваемой броневыми конструкциями: палубой, бортовой бронёй, или соседними башнями). Рубка получила 305 мм брони с трёх сторон, 102 мм со стороны кормы и 102 мм крышу. Общий вес вертикальной брони был 4207 длинных тонн (4275 т).
Вооружение
На корабле довольно удачно было размещено вооружение, которое оказалось мощнее, чем на более крупном дредноуте «Айрон Дюк»[5].
Артиллерия главного калибра
Основным вооружением HMS Erin были десять 343-мм 45-калиберных орудий Мк. VI, установленных в пяти башнях по диаметральной плоскости. Общая длина орудия с затвором — 15 898 мм, нарезной части — 12 871 мм. Вес орудия без замка — 77 000 кг. Традиционно для британского флота скрепление ствола осуществлялось проволокой. Затвор поршневой, системы Велина, заряжание — картузное. Орудия имели 68 нарезов с постоянной крутизной 30 калибров[6].
Метательный заряд состоял из 134,8 кг нитроглицерино-пироксилинового бездымного пороха марки «кордит MD», позволявшего разогнать 635-кг бронебойный снаряд до начальной скорости порядка 745,2 м/с(762 у «Кинг Джордж V»). В боекомплект входили фугасные и бронебойные снаряды с броневым колпачком. Стволы орудий после каждого выстрела продувались сжатым воздухом[6].
Угол подъёма стволов орудий составлял от −3° до +20°. Стрельба бронебойным 635-кг снарядом на максимальном угле возвышения ствола орудия обеспечивала дальность выстрела, равную 21 298 м (21 781 м у «Кинг Джордж V»). Заряжание было возможно при любом угле подъёма стволов, а скорострельность составляла порядка полутора выстрелов в минуту.
Сектор стрельбы для кормовых башен составлял 300°, для первой носовой (башни «А») 290°, для второй (башни «B») 280°. Центральная башня «Q» имела углы стрельбы от 30° до 150° на каждый борт. Боезапас мирного времени составлял по 80 снарядов на ствол[6].
Снарядные погреба всех башен были расположены ниже зарядных. Каждый погреб на случай пожара оснащался системой орошения и системой затопления через кингстоны[6].
Противоминная артиллерия
Шестнадцать казематных 152-мм орудий образца MK.XVI раздельного заряжания с длиной канала ствола 50 калибров (7600 мм) размещались по два в восьми довольно просторных казематах в середине корабля. Они стреляли снарядами весом 45,4 кг с начальной скоростью 914 м/сек на дальность до 80 кабельтовых со скорострельностью до 7 выстрелов в минуту[7]. В общий боекомплект 152 мм орудий составлявший 2400 выстрелов или по 150 на орудие входили фугасные полубронебойные снаряды и шрапнель[8].
Служба
1 августа 1911 года заложен по заказу турецкого правительства. Первоначально корабль именовался «Решад V», позже переименован в «Решадие». 3 сентября 1913 года спущен на воду. Строительство завершено в августе 1914 года. 2 августа 1914 года реквизирован постановлением Британского кабинета министров. 22 августа переименован в «Эрин» и зачислен в состав королевского флота.
Реквизирование HMS Agincourt и HMS Erin вызвало недовольство общественного мнения Турции и послужило одной из причин присоединения Турции к союзу Германской империи и Австро-Венгрии.
ЕВК «Эрин» участвовал в Ютландском сражении. Шёл четвёртым в первой походной колонне, возглавляемой линейным кораблём «Кинг Джордж V». Повреждений и потерь не имел.
Напишите отзыв о статье "HMS Erin"
Примечания
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 225
- ↑ Burt. British Battleships WW1. — P. 221
- ↑ Козлов, 2008, с. 56.
- ↑ 1 2 Burt. British Battleships WW1. — P. 224
- ↑ Козлов, 2008, с. 46.
- ↑ 1 2 3 4 Козлов, 2008, с. 48.
- ↑ Tony DiGiulian, [www.navweaps.com/Weapons/WNBR_6-50_mk17.htm British 6"/50 (15.2 cm) BL Mark XVII 6"/50 (15.2 cm) BL Mark XXI]
- ↑ Козлов, 2008, с. 49.
Литература
- на русском языке
- Козлов Б.В. Линейные корабли «Эджинкорт», «Канада» и «Эрин». 1910-1922 гг. — СПб.: Р. Р Муниров, 2008. — 80 с. — ISBN 978-5-98830-030-4.
- Паркс, Оскар. Линкоры Британской империи. Том 7. Эпоха дредноутов. — СПб.: Галея Принт, 2008. — 116 с. — ISBN 9785817201321.
- А. А. Михайлов. Линейные корабли типа «Куин Элизабет». — СПб, 2001. — 96 с. — (Боевые корабли мира).
- на немецком языке
- Gröner, Erich. Die deutschen Kriegsschiffe 1815-1945 Band 1: Panzerschiffe, Linienschiffe, Schlachschiffe, Flugzeugträger, Kreuzer, Kanonenboote. — Bernard & Graefe Verlag, 1982. — 180 p. — ISBN 978-3763748006.
- на английском языке
- Burt R. A. British Battleships of World War One. — London: Arms and armor press, 1986. — 344 p. — ISBN 0-85368-771-4.
- All the World's Battleships: 1906 to the present / I. Sturton. — издание 1996. — Лондон: Conway Maritime Press, 1987. — 190 p. — ISBN 0-85177-691-4.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
Ссылки
[www.navweaps.com/Weapons/WNBR_135-45_mk6.htm Britain 13.5"/45 (34.3 cm) Mark VI]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий HMS Erin
13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
