HMS Princess Royal (1911)
«Принсесс Ройял» (англ. HMS Princess Royal) — линейный крейсер типа «Лайон» Королевского военно-морского флота Великобритании времён Первой мировой войны. По сравнению со своими предшественниками, линейными крейсерами типа «Индефатигебл», имел более мощное вооружением и бронирование. Принимал активное участие в большинстве крупных операций Королевского флота.
«Принсесс Ройял» участвовала в битве в Гельголандской бухте спустя несколько месяцев после ввода в строй, а затем была послана в Карибское море для противодействия немецкой Восточно-азиатской эскадре, которая хотела пройти через Панамский канал. После того, как эта эскадра была уничтожена в битве возле Фолклендских островов в декабре 1914 года, «Принсесс Ройял» соединилась с 1-й эскадрой линейных крейсеров адмирала Дэвида Битти. Во время битвы у Доггер-банки линейный крейсер добился всего нескольких попаданий, одно из которых повредило крейсер «Блюхер», впоследствии уничтоженный английскими линейными крейсерами. Через пару месяцев «Принсесс Ройял» стала флагманом 1-й эскадры линейных крейсеров под командованием адмирала Осмонда Брока. Она получила небольшие повреждения после Ютландской битвы и через полтора месяца вернулась в строй.
Провела остаток войны в патрулировании Северного моря, и участвовала в огневом прикрытии Второй битвы в Гельголандской бухте в 1917 году. В 1920 году была выведена в резерв и в 1924 году, согласно пунктам Вашингтонского морского договора, продана на металлолом.
Содержание
Конструкция
«Принцесса» имела общую длину 213,4 метра, наибольшую ширину 27 метров, осадку при полном водоизмещении 32 фута 5 дюймов (9,9 метров). Водоизмещение нормальное 26 270 длинных тонн (26 690 тонн), полное 30 820 длинных тонн (31 310 тонн). Метацентрическая высота 1,8 метра при полной загрузке (с нефтяным топливом)[2][3].
Служба
До войны
Сразу после принятия в строй «Лайон» и «Принсесс Ройял» были приписаны к 1-й эскадре крейсеров, которая в январе 1913 года была переименована в 1-ю эскадру линейных крейсеров (BCS), и «Лайон» стал её флагманом. 1 марта 1913 года к командованию эскадрой приступил адмирал Дэвид Битти, поднявший свой флаг на «Лайоне». В начале 1914 г. соединение в составе «Лайона», «Принсес Ройял», «Куин Мэри» и «Нью Зеланд» направилось в Брест для налаживания взаимодействия английских и французских морских сил в случае войны.
Три месяца спустя эскадра Битти в составе «Лайона», «Принсес Ройял», «Куин Мэри», «Нью Зеланд» и крейсеров «Блонд» и «Боадисия» отправилась в Россию с целью демонстрации морской мощи «владычицы морей» и её непримиримого отношения к Германии в ходе переговоров о развитии и оформлении связей России с Францией и Великобританией[4]. 18 июня 1914 года английские корабли бросили якорь на Ревельском рейде, где пробыли четыре дня и стали бешеной сенсацией у местного населения. После «триумфа англо-русской дружбы» в Ревеле утром 23 июня эскадра бросила якорь на Кронштадтском рейде. Пребывание эскадры в Кронштадте сопровождалось пышными празднествами и приемами. Битти с супругой, супруга Черчилля и командиры кораблей удостоились аудиенции у российского императора в Царском Селе. «Лайон» почтили своим визитом Николай II, Александра Федоровна и великие княжны в сопровождении морского министра И. К. Григоровича[5]. Битти и командиры кораблей посетили Москву. С разрешения Битти линейные крейсера осмотрели русские военно-морские инженеры, представившие своему командованию подробные отчеты. По всей видимости, русские офицеры ожидали увидеть на лучших кораблях союзников нечто совершенно особенное, но поскольку этого не произошло, главным лейтмотивом их отчетов было разочарование. Зато всевозможные «мелочи» удостоились всяческих похвал.
28 июня, когда демонстрация англо-русской дружбы была в самом разгаре, пришло известие об убийстве в Сараево герцога Франца Фердинанда. Битти получил приказ немедленно возвратиться в Англию. Николай II, желая напоследок посмотреть на линейные крейсера во всей их красе, в день отбытия английских кораблей вышел на яхте «Полярная звезда» в море. Эскадра Битти не ударила лицом в грязь — «кошки адмирала Фишера» пронеслись мимо императорской яхты на скорости 28 узлов и, несмотря на полный штиль в Выборгском заливе, разогнали такую волну, что «Полярная звезда» подверглась изрядной качке. Выходившая в это время из Аспэ «Аврора» также попала в эту зыбь, и её команда долгое время терялась в догадках относительно происхождения такого природного феномена.
В июле ситуация в Европе продолжала накаляться. Австро-сербские переговоры окончательно зашли в тупик, и в воздухе запахло войной. 15 июля начался плановый призыв резервистов для укомплектования кораблей британского флота по табелям военного времени. 26 июля Черчилль на свой страх и риск издал приказ об отмене мобилизации. Ранним утром 29 июля 1-й флот, почти целиком состоящий из современных дредноутов, вместе с 4 линейными крейсерами Битти вышел из Портленда и направился в бухту Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Во время войны эти корабли стали основной ударной силой Гранд Флита, главной задачей их стало удержание господства в Северном море. Эскадра Битти прибыла в Скапа-Флоу 31 июля, имея в своем составе «Лайон», «Принсесс Ройял», «Нью Зеланд» и «Инвинсибл», вскоре к ним присоединилась «Куин Мэри»[6].
Битва на Доггер-банке
Ютландская битва
Итоги сражения для «Принсесс Ройял»
«Принсесс Ройял» в битве находилась в составе первой эскадры линейных крейсеров и шла третьей в кильватерной колонне 25-узловым ходом. Огонь открыла в 15:51 по «Лютцову», накрыв его третьим залпом. Когда было замечено неправильное целераспределение, из-за которого «Дерфлингер» остался не обстрелянным, «Принсесс Ройял» обстреляла его с дистанции 65 каб., но безрезультатно. «Дерфлингер» открыл огонь по «Принсесс Ройял» и в 16:00 вывел из строя башню центральной наводки системы «Арго» и главный пост управления артиллерийским огнём, но повреждение было исправлено в 16:16. В 16:23, ввиду приближении германских дредноутов, англичане повернули влево, поэтому дальнейшие попадания 305-мм снарядами с «Дерфлингера» происходили в правый борт «Принсесс Ройял»[7].
В 17:17 бой возобновился с предельной дистанции, и снаряды снова стали попадать в «Принсесс Ройял» с дистанции 65-80 каб.:
- Второй попавший в крейсер 305-мм снаряд ударился в 280-мм броню четвёртой башни и вдавил её внутрь, чем вывел её из строя — башня перестала вращаться, механизмы левого орудия были сильно повреждены, 4 человека орудийной прислуги были ранены.
- Третий снаряд ударился в 229-мм броню главного броневого пояса на 0,6 м от главной броневой палубы (толщина её 63,5 мм), разорвался внутри корабля и произвел небольшой пожар.
- Четвёртый снаряд ударился в стык 229-мм и 152-мм брони главного пояса, прошёл сквозь неё в кормовую угольную яму правого борта, разрушил кожух заднего машинного отделения и разорвался на левом борту корабля, убив при этом несколько человек прислуги кормовых 102-мм орудий. От взрыва снаряда была повреждена пожарная магистраль.
- Пятый снаряд попал в район адмиральского помещения, в носовой части корабля и, разорвавшись о верхнюю палубу, вызвал пожар и потери личного состава 102-мм носовых орудий, а также вывел из действия электрическое освещение.
- Шестой снаряд попал в правую ногу фок-мачты и повредил её на 6 м выше полубака, прошёл через переднюю трубу и почти уничтожил левую ногу фок-мачты; сама мачта осталась невредимой.
- Седьмой снаряд ударился о дульный срез правого орудия третьей башни и оторвал его дульное утолщение.
- Восьмой 305-мм снаряд попал в угольную яму и разворотил 63,5-мм броневую палубу.
- В конце авангардного боя в 18:15 в корабль попал ещё один снаряд с дистанции около 80 каб., но не произвел больших разрушений.
На корабле вспыхнуло несколько пожаров, тушение которых было затруднено отсутствием электрического освещения в помещениях и неисправности пожарной магистрали в районах попаданий снарядов. «Принсесс Ройял» возвратилась на базу 1 июня, была поставлена в ремонт, который закончился 15 июля 1916 г[7].
Напишите отзыв о статье "HMS Princess Royal (1911)"
Примечания
- ↑ Все данные приведены на момент вступления в строй.
- ↑ Roberts, pp. 43-44
- ↑ Мужеников В. Б. Линейные крейсера Англии (часть II). — С. 11.
- ↑ Burt, p. 151
- ↑ [www.maritimequest.com/warship_directory/great_britain/battleships/lion/hms_lion.htm HMS Lion]. MaritimeQuest (22 February 2007). Проверено 17 февраля 2010. [www.webcitation.org/6732yrufp Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
- ↑ Лихарев Д. В. Адмирал Дэвид Битти и британский флот в первой половине ХХ века. Санкт-Петербург, 1997—240 с.
- ↑ 1 2 [www.wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/Jutland_Damage/05.htm Повреждения английского линейного крейсера «Принсесс Ройял»]. [www.webcitation.org/67330MJlL Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
Литература
- Мужеников В.Б. Линейные крейсера Англии. Ч. II. — СпБ, 2000. — (Боевые корабли мира).
- Тарас А.Е. Энциклопедия броненосцев и линкоров. — Москва: Харвест, АСТ, 2002. — ISBN 985-13-1009-3.
- Паркс О. Линкоры Британской империи. Ч. VII. Эпоха дредноутов. — СпБ: Галея-Принт, 2008. — С. 13. — ISBN 978-5-8172-0132-1.
- Burr L. British battlecruisers. 1914-1918. — Oxford: Osprey Publishing Ltd, 2006. — (New Vanguard). — ISBN 1-84603-008-0.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1906—1921. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-907-3.
- Osborne E.W. Cruisers and Battle cruisers. An illustrated history of their impact. — Denver, USA: ABC-CLIO, 2004. — ISBN 1-85109-369-9.
- Roberts J. Battlecruisers. — London: Chatham Publishing, 1997. — ISBN 1-86176-006-X.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий HMS Princess Royal (1911)
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
