HMS Rainbow (1891)
ККЕВ Ре́йнбоу (бывший КЕВ Рейнбоу, англ. HMCS Rainbow, HMS Rainbow) — бронепалубный крейсер типа «Аполло», построенный на верфи Palmers в Хебберн-он-Тайне (Англия) для Королевского флота Великобритании. Спущен на воду 25 марта 1891 года как HMS Rainbow. Принят в службу в 1893 году.
Содержание
Служба
Королевский флот Великобритании
С 1895 по 1898 годы крейсер был приписан к Китайской станции и базировался в Гонконге, с 1898 по 1899 годы нёс службу на Мальте. Стоимость обслуживания крейсера была сочтена чрезмерной и потому в период с 1900 по 1909 годы корабль использовался ограниченно и большей частью вблизи английских берегов. Корабль не входил в число приоритетных для флота и потому за годы вынужденного бездействия прошёл лишь незначительную модернизацию. Тогда тренировочным циклом служила смена экипажа корабля. В результате в 1907—1909 гг. он совсем не выходил в море. В начале 1909 года Адмиралтейство приказало исключить крейсер из списков флота и перевести его в резерв.
Королевский канадский военно-морской флот
В 1910 г. КЕВ Рейнбоу был передан Канаде и снова поступил в эксплуатацию как ККЕВ Рейнбоу. Найоби и Рейнбоу стали двумя первыми кораблями ВМС Канады, и оба они были куплены у Адмиралтейства. 4 мая 1910 г. Рейнбоу поступил в состав канадского флота. К его начальным обязанностям относились тренировки, церемониальные визиты и охрана рыбных зон. Он был приписан к тихоокеанскому побережью Канады в Эскуаймолте (Британская Колумбия).
В 1914 г. Рейнбоу был отправлен в Ванкувер для содействия в одном международном происшествии. Корабль Комагата-Мару, заполненный сикхскими иммигрантами из Индии, намеревался нарушить иммиграционный закон Канады, запрещавший иммиграцию из Южной Азии. Пассажирам корабля, даже если они были британскими подданными, было запрещено сходить на берег. Рейнбоу должен был заставить корабль вернуться в Индию. В результате, уже на обратном пути в Бадж-Бадж (Индия), двадцать пассажиров, пытавшихся сопротивляться их насильственному возвращению в Пенджаб, были убиты[2].
В 1916 — начале 1917 гг. Рейнбоу занимался перевозкой 140 000 000 $ в российских золотых слитках (по курсу канадского доллара 1917 года) из Эскуаймолта в Ванкувер[3]. Эти деньги российское правительство отправило в Британию в качестве обеспечения английских кредитов на военные поставки для России.
Напишите отзыв о статье "HMS Rainbow (1891)"
Примечания
- ↑ Адмирал Перси Скотт в 1899 г. упоминает о 6 120-миллиметровых орудиях на однотипном корабле КЕВ Силла. [www.archive.org/details/fiftyyearsinroya00scotuoft "Fifty Years in the Royal Navy".]— 1919.— С. 88.
- ↑ [www.mysteriesofcanada.com/BC/komagata_maru_incident.htm The Komagata Maru Incident]
- ↑ Clare Sugrue. [www.navalandmilitarymuseum.org/resource_pages/ships/rainbow.html Ship histories: HMCS Rainbow]. CFB Esquimalt Naval & Military Museum (2005-2006). [www.webcitation.org/6A9mo8Cdv Архивировано из первоисточника 24 августа 2012].
Литература
- Macpherson, Keneth R. and Burgess, John. (1982)(Second Printing)The Ships of Canada’s Naval Forces 1910—1981. Collins Publishers. ISBN 0-00-216856-1
| ||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи о флоте желательно?:
|
Отрывок, характеризующий HMS Rainbow (1891)
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
