HMS Zubian
HMS Zubian (произносится как эйч-эм-эс зубьен), «Зубиен» — английский эсминец типа «Трайбл» периода Первой мировой войны. Его названия образовано как слово-бумажник из названий двух других кораблей.
История
Корабль был построен весьма необычным способом, а именно с помощью соединения сильно повреждённых корпусов двух других эсминцев того же типа — «Зулу», потерявшего корму под Дюнкерком в результате подрыва на мине 8 ноября 1916, и «Нубиен», торпедированного немецким эсминцем в ночь с 26 на 27 октября того же года в бою под Фолкстоном.
Оба эскадренных миноносца были отбуксированы сначала в ближайшие порты (первый — в Кале, а второй — в Дувр) а потом — на верфь в Чатеме (en:Chatham Dockyard). Там сохранившиеся в приличном виде нос «Зулу» и корма «Нубиена» были соединены в один корпус, несмотря на то, что «Нубиен» был на 3,5 дюйма (89 мм) у́же «Зулу».
Полученный «гибрид» 7 июня 1917 года был принят в состав ВМФ и прослужил до конца войны, успев потопить (морским тараном и глубинными бомбами) немецкий подводный минный заградитель UC-50 4 февраля 1918 года у побережья Эссекса, попутно повредив UC-79[1].
Корабль был сдан на слом 9 декабря 1919 года в Сандерленде.
Напишите отзыв о статье "HMS Zubian"
Примечания
- ↑ [uboat.net/wwi/boats/index.html?boat=UC+50 UC 50 — U-boats of World War One — uboat.net] (англ.)
Ссылки
- [wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/GB_DD_1/02.htm Тактико-технические элементы кораблей. Эсминцы типа «Tribal»]
- [navycollection.narod.ru/library/GB_fleet_1914_18/dd/trible.htm Эсминцы типа «Трайбл»] (схема)
|
Это заготовка статьи об эскадренном миноносце. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи о флоте желательно?:
|
Отрывок, характеризующий HMS Zubian
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
