Гарлем Глобтроттерс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Harlem Globetrotters»)
Перейти к: навигация, поиск
Гарлем Глобтроттерс
Цвета

синий, красный и белый
              

Основан

1927

Город

Нью-Йорк, США

Президент

Курт Шнейдер (CEO)
Шон Брайант (президент команды)[1]

Вице-президенты

Майкл Сиракьюз (CFO)
Джефф Манн (COO)
Билл Барретт (расписание/маркетинг)[1]

Тренер

Лу Данбар
Джимми Блэклок

Титулы

Всемирный профессиональный баскетбольный турнир (1940)

[www.harlemglobetrotters.com/ Официальный веб-сайт]
Форма
Гостевая
К:Баскетбольные клубы, основанные в 1927 году

«Га́рлем Глобтро́ттерс» (англ. Harlem Globetrotters, букв. «Гарлемские путешественники») — американская баскетбольная выставочная команда. В своих выступлениях сочетает элементы спорта, театрального шоу и комедии. Штаб-квартира команды расположена в Финиксе (Аризона), владелец контрольного пакета акций — аффилиированный с Walt Disney Company фонд Shamrock Holdings.

Сформированные в Чикаго в конце 1920-х годов (по одним источникам в начале 1927 года, по другим в начале 1929-го), «Глобтроттерс», в составе которых выступали только чернокожие баскетболисты, с самого начала играли исключительно на выезде, не имея домашнего зала. «Глобтроттерс» выступали в разных населённых пунктах США и Канады против местных команд, постепенно завоевав репутацию одного из сильнейших профессиональных баскетбольных коллективов Америки. Эту репутацию им удалось подтвердить, выиграв в 1940 году Всемирный профессиональный баскетбольный турнир, а затем нанеся в конце 1940-х годов ряд поражений ведущим командам НБЛ и НБА. Успехи команды привели к тому, что руководство НБА пересмотрело свои принципы и допустило к играм лиги чернокожих баскетболистов.

Постепенно акцент в выступлениях «Глоброттерс» смещался от чисто спортивного аспекта в сторону шоу. Был разработан арсенал игровых трюков, в команде существуют отличные от обычных баскетбольных позиций игровые амплуа. Начиная с 1950-х годов команда выполняет функции «послов доброй воли» США, посетив с гастролями более 120 стран мира. В рамках гастролей «Глобтроттерс» играют как с местными командами, так и со своими постоянными спарринг-партнёрами, в роли которых более сорока лет выступали укомплектованные белыми игроками «Вашингтон Дженералс»[en]. Общая слабость противников позволяла команде не проигрывать годами и проводить победные серии длиной в несколько тысяч игр. Со сменой руководства в 1990-е годы произошёл частичный возврат к спортивной составляющей и в расписании «Глобтроттерс» снова появились игры с сильными соперниками. Одним из результатов стали участившиеся поражения, но в целом команда только упрочила благодаря этому шагу свою популярность. Команда, бывший менеджер и восемь игроков «Гарлем Глобтроттерс» включены в списки Баскетбольного Зала славы. «Гарлем Глобтроттерс» также удостоены собственной звезды на голливудской «Аллее славы».





История

Рождение команды: официальная и альтернативная версии

Официальная версия

На протяжении десятилетий единственной общепринятой была история возникновения команды «Гарлем Глобтроттерс», впервые озвученная в 1950-е годы и остающаяся официальной до начала нового тысячелетия. Эта версия заключается в следующем.

В середине 1920-х годов в Лиге Американского легиона, объединявшей команды, состоящие из цветных игроков, выступала сборная, носившая название «Жиль Пост» (англ. Giles Post). В 1926 году тренировать эту команду был приглашён 24-летний Эйб Саперстейн. Вскоре команда сменила название на «Савой Биг Файв» (англ. Savoy Big Five), в честь танцевального зала Savoy, с которым заключила контракт на выступления. Из-за финансовых разногласий команда распалась, и трое из её игроков обратились к Саперстейну с предложением о создании отдельного коллектива — профессиональной гастрольной команды[2][3][4].

7 января 1927 года новая команда, которой Саперстейн дал название «Гарлем Глобтроттерс», одновременно намекавшее на расовый состав команды, состоявшей из чернокожих игроков, и на её статус как гастрольной команды, провела свою первую игру в иллинойсском городке Хинкли. За свой первый матч команда получила 75 долларов, из которых пять ушли на покрытие накладных расходов, по десять каждому из пяти игроков и 20 — Саперстейну как тренеру, менеджеру и шофёру. Начало показалось членам команды успешным, и они продолжили гастроли по американской глубинке, за первый год выиграв 101 матч и проиграв шесть[2][3][5][6].

Альтернативная версия

В конце XX века получила известность альтернативная версия истории возникновения команды, рассказанная одним из игроков её первого состава — Томми Брукинзом. Основываясь на этой альтернативной истории, авторы вышедшей в 2006 году книги «Раскручивая глобус» Бен Грин и статьи 2008 года Брайан Кольер оспаривают традиционную версию. Они указывают, в частности, что зала «Савой» в 1926 году ещё просто не существовало, команда «Савой Биг Файв» не распалась, а продолжала выступать ещё много лет, а об игре 7 января 1927 года Саперстейн впервые упомянул лишь в 1947 году, объявив о двадцатилетии команды, что Грин расценивает как обычный рекламный трюк[7][8].

Грин пишет о том, что звёздный (по меркам Чикаго) состав из бывших игроков сборной старшей школы имени Уэнделла Филлипса, где учились цветные дети, собрал в 1926 году бывший игрок в американский футбол Дик Хадсон, даже выписавший для этого из Айовы другого футболиста — Джо Лилларда. Этот состав должен был выступать в Лиге Американского легиона под маркой команды «Жиль Пост» (англ. Gilles Post) — давней участницы этих соревнований, но у Хадсона были планы превратить его в гастролирующую профессиональную команду. По рекомендации одного из менеджеров подобных команд Хадсон предложил аналогичную работу молодому еврею Эйбу Саперстейну, уже успевшему себя зарекомендовать как администратор, однако тренировал «Жиль Пост» он сам. Первое турне команды началось в Висконсине в конце 1926 года, и после него команда рассталась с Саперстейном, который устраивал проведение матчей благодаря ложным сведениям об игроках и команде, приписывая им несуществующие спортивные достижения. В «Савой» команда попала лишь в январе 1928 года под названием «Савой Бер Кэтс» (англ. Savoy Bear Cats), всё ещё под управлением Хадсона как главного тренера. Название «Биг Файв» появилось как часть рекламы, с помощью которой владельцы зала привлекали зрителей[7].

В сезоне 1928/29 годов в команде произошли большие изменения в составе, хотя о распаде говорить не приходилось — её выступлениям сопутствовал финансовый успех, и дирекция зала не собиралась расторгать выгодный контракт, создав в новом сезоне ещё и женскую команду. Часть ушедших из «Биг Файв» игроков во главе с Томми Брукинзом решила создавать собственную команду, о чём было объявлено в конце ноября 1928 года. Помимо Брукинза в ней выступали ещё трое бывших игроков из школы имени Уэнделла Филлипса — Тутс (Уолтер) Райт, Рандольф Рамзи и Кид (Уиллис) Оливер. Тренером стал бывший помощник тренера «Биг Файв» Бобби Андерсон, и именно эта чикагская команда впервые получила популярное в те годы в США название «Глобтроттерс» (первоначально, как вспоминал её первый капитан, полным названием было «Томми Брукинзес Глоуб Троттерс», Tommy Brookins’s Globe Trotters)[7].

Первый состав команды Брукинза в свою очередь претерпевал изменения, из него, по-видимому, довольно быстро выпали Тутс Райт и Кид Оливер. Оставшись без команды, они, в свою очередь, решили создать собственную, и вот в неё-то, вероятно, и был вновь приглашён, уже в качестве тренера и менеджера, Эйб Саперстейн. Помимо Райта и Оливера, в первом составе новой команды были ещё трое выпускников школы имени Уэнделла Филлипса — Фэт (Байрон) Лонг, Энди Вашингтон и Рант (Эл) Пуллинз, выигравший для школы городской чемпионат 1928 года. По всей видимости, Саперстейн с самого начала рассматривал Пуллинза как ведущего игрока, который будет тянуть на себе команду. Грин пишет, что эти «вторые Глобтроттерс» действительно провели свою первую игру как гастролирующая команда в Хинкли, штат Иллинойс, но состоялась она 21 января 1929 года — на два года позже, чем утверждал в дальнейшем Саперстейн. В этом матче гости проиграли местной команде со счётом 43:34, а выручка составила 8 долларов, которые, как вспоминал Пуллинз, были поровну разделены между всеми пятью игроками и тренером[7].

Выживание в годы Великой депрессии и спортивный рост

В конце 1920-х и в течение всех 1930-х годов «Глобтроттерс» были обычной сильной баскетбольной командой. Они далеко не были единственной гастрольной командой, и на первых порах не были даже сильнейшей из таких команд: за внимание публики с ними соревновалось ещё несколько коллективов, наиболее известными из которых были основанные раньше «Ориджинал Селтикс» и «Нью-Йорк Ренессанс», больше известная просто как «Ренс». В сущности, само название «Гарлем Глобтроттерс» (или даже «Нью-Йорк Гарлем Глобтроттерс») было, возможно, попыткой попользоваться славой «Ренс» — известнейшей нью-йоркской профессиональной команды[9].

Помимо этого, были и другие трудности: первые годы существования команды пришлись на Великую депрессию, что не могло не сказаться на уровне доходов. Пять игроков и тренер, набившиеся в старенький Ford Model T (максимальная скорость 30 миль в час), проделывали между играми расстояния до 200 и больше миль за день, пытаясь свести концы с концами[7]. Хотя Саперстейн, заключая договор об очередном выступлении, обычно оговаривал для своей команды минимальный гонорар в размере 25 долларов плюс 40 % от выручки с продажи билетов, в итоге принимавшая сторона не всегда была в состоянии собрать даже эти 25 долларов[2]. Иной раз на игры, проходившие в холодных амбарах и спортзалах, собиралась лишь кучка зрителей, а в Ватерлу (Айова) из-за холода на игру не пришёл вообще никто, и Саперстейну после матча пришлось умолять менеджера местной команды о пяти долларах на еду и ночлег[7]. Порой приходилось играть и в дождь под открытым небом[10].

Не способствовало доходам и то обстоятельство, что многие местные команды были просто не заинтересованы в игре с сильными гастролёрами. Нельсон Джордж комментирует это в книге «Поднимая уровень игры: Чернокожие и баскетбол»:
Идея о том, что пять негров могут приехать в городок на Среднем Западе, разгромить хозяев и получить за это деньги, большим спросом не пользовалась[11].

По версии, предлагаемой Брайаном Кольером в статье 2008 года, сам контракт с Саперстейном изначально был лишь способом заполучить в команду «белое лицо» для облегчения переговоров с местной администрацией — иначе с негритянской командой на Среднем Западе просто никто не захотел бы иметь дело[12].

Поэтому весь первый период существования «Гарлем Глобтроттерс» игроки, проводившие по 150 игр в сезон, ночевали в самых дешёвых гостиницах (если удавалось найти гостиницу, сдающую комнаты неграм), а чаще на полу в доме какой-нибудь сердобольной негритянской семьи. Горячую пищу им также удавалось добыть редко — в местах, где они гастролировали, было не так много ресторанов и кафе, где чернокожих спортсменов готовы были обслуживать. Чаще приходилось довольствоваться купленными в магазине крекерами и колбасой или парой пончиков[7]. На запасных игроков не было денег, и когда в третьем сезоне из-за чрезмерно напряжённого графика в составе начались травмы, самому Саперстейну приходилось выходить на площадку в качестве пятого игрока[7][13]. При росте 5 футов и 3 дюйма (160 см) Саперстейн далеко не представлял из себя звезду на площадке (Грин упоминает, что в чикагской школе Лейк-Вью Эйб играл в стартовом составе, но оговаривается, что это была сборная «в легчайшем весе» — для самых маленьких игроков[7]) и был в игре скорей помехой, чем подспорьем, но отсутствие необходимости тратиться на шестого игрока, возможно, помогло команде пережить Великую депрессию[14].

В 1934 году Саперстейн объявил, что игроки, до этого получавшие долю от дохода с игр, отныне будут получать зарплату — по 7,5 долларов за игру. Фактически это означало превращение «Глобтроттерс» из кооператива в команду с единственным владельцем — самим Саперстейном. Этот шаг привёл к бунту ветеранов, и команду покинули Рант Пуллинз, Лонг и Джордж Истер. Они тут же создали свою собственную команду под тем же названием, и на протяжении какого-то времени по США гастролировали два коллектива под названием «Гарлем Глобтроттерс». Саперстейну удалось избавиться от конкуренции, убедив Ассоциацию любительского спорта, контролировавшую любительский баскетбол в США в том, что его «Настоящие Глобтроттерс» — любительская команда. Таким образом, соперникам команды Саперстейна отныне не грозила потеря любительского статуса, которого в то время можно было легко лишиться из-за игр с профессионалами. В итоге местные любительские клубы стали отдавать предпочтение именно «Глобтроттерс» Саперстейна[10].

Рождение шоу «Глобтроттерс»

Основным аспектом выставочных матчей «Глобтроттерс» против сильнейших профессиональных клубов оставался спортивный. Однако с большинством противников команда со временем стала расправляться слишком легко, и зрители начинали скучать на таких односторонних играх, что отрицательно сказывалось на посещаемости и доходах. Решение пришло спонтанно в сезоне 1929—30 годов, в ходе одной из таких односторонних встреч в Вудфайбре (Британская Колумбия), когда гости обыгрывали хозяев площадки со счётом 112:5, а обстановка в зале накалилась так, что угрожала взрывом насилия. Ведущие игроки «Глобтроттерс» — Пуллинз, Инмен Джексон и Кид Оливер — незадолго до конца матча поняли, что публику надо умиротворить, и в последние минуты игры развлекали её искусным дриблингом, пасами из-за спины и жонглированием, разрядив обстановку[15]. Ещё одним толчком стало происшествие во время матча в Уильямссбурге (Айова). Игра проходила в холодный вечер, и рядом с площадкой стояло несколько печей-«буржуек». По ходу матча Кид Оливер наткнулся задом на одну из этих печей, и его трусы задымились, а сам он с воплями заметался по площадке, вызвав овацию публики[15][16].

С этого момента «Глобтроттерс», и раньше не чуждые элемента шоу в своих играх (что не было исключительно их привилегией — многие сильные гастрольные команды включали трюки с мячом в свои выступления, пытаясь клоунадой смягчить горечь поражения для игроков и болельщиков местных команд[17]), стали делать на нём всё больший акцент, специально разрабатывая новые зрелищные ходы[13]. Сам Саперстейн в дальнейшем излагал в интервью две противоречащих друг другу версии: согласно одной, именно он был автором идеи баскетбольного циркового шоу, согласно второй же, циркачество у его игроков, как у всех чернокожих, было в крови, а сам он, напротив, должен был следить, чтобы они продолжали играть в баскетбол, а не только дурачились[18].

Принцы-клоуны «Глобтроттерс»

1927—1947 — Инмен Джексон
1941—1942, 1946—1955 — Рис Татум
1948—1974 — Боб Холл
1957—1979 — Медоуларк Лемон
1961—1985 — Хьюберт Осби
1974—1991 — Джеймс Сандерс
1979—1996 — Лу Данбар
1994—2008[19] — Пол Гаффни
2005—н. вр. — Кевин Дейли[20]
2005—н. вр. — Нэйт Лофтон[21]

Список (за исключением двух последних игроков) приводится по изданию: L. W. Fielding, L. K. Miller, and J. R. Brown (1999). Harlem Globetrotters International, Inc.[17]

Принципиальным отличием «Гарлем Глобтроттерс» от других гастрольных команд стало совмещение высококлассной по спортивным стандартам того времени игры и клоунады. Игры команды в определённый период её истории можно было разделить на три части:

  • разминка и развлечение публики — основным компонентом этого этапа был разработанный уже в 1929 году «Волшебный круг», когда игроки, собравшись в центре площадки, перебрасывались мячом, применяя для этого нестандартные и забавные приёмы
  • серьёзная игра до достижения внушительного преимущества в счёте
  • возвращение к трюкам и «приколам» (англ. reems)[17]

Первым «принцем-клоуном» (англ. clown prince) «Глобтроттерс», автором их первых трюков стал, как признавал Саперстейн, один из основателей команды — центровой и скаут Инмен Джексон[17]. Уже с 1934 года Джексон начал по-футбольному забивать мяч в кольцо с линии штрафных бросков; он также в последние секунды игры мог поднять на плечи Гарри Русана — самого «маленького» игрока в команде, и тот закладывал мяч в кольцо сверху одновременно с финальной сиреной — трюк, который сохранился в арсенале команды на протяжении десятилетий. Классическими элементами игры «Глобтроттерс» стало вращение мяча на вытянутом пальце, пасы между ног соперников, игра плечами и локтями[7]. Со временем «Глобтроттерс» выработали, помимо стандартных баскетбольных амплуа, свои собственные, связанные с тем, какую сферу шоу представлял игрок. В список амплуа, помимо «принца-клоуна», играющего главную роль как в спектакле, так и в спортивном плане, входят также «ведущий мяч» (англ. dribbler), раздающий пасы через всю площадку «диспетчер» (англ. floorman) и «финишёр» (англ. finisher), в чьи обязанности входят завершающие броски и слэм-данки[22].

Восхождение к вершине профессионального баскетбола

К концу 30-х годов «Глобтроттерс» удалось зарекомендовать себя в качестве ведущей профессиональной команды. К 1939 году они провели без малого 1800 матчей, проиграв из них только 143 и одержав победы в 92 % встреч[17]. В 1939 году в рамках Всемирного профессионального баскетбольного турнира в Чикаго состоялась первая в истории встреча между «Гарлем Глобтроттерс» и «Нью-Йорк Ренс». Прежде нью-йоркская команда — признанный лидер гастрольного баскетбола — попросту игнорировала повторяющиеся вызовы Саперстейна[7], но жеребьёвка турнира не оставила ей возможности отказаться. Эту первую встречу нью-йоркцы выиграли, однако уже на турнире 1940 года «Глобтроттерс», усиленные одним из лучших баскетбольных снайперов США Сонни Босуэллом, одолели нью-йоркскую команду в четвертьфинале, а в финале в дополнительное время переиграли команду из своего родного города — выступавших в Национальной баскетбольной лиге (НБЛ) «Чикаго Брюинз»[23]. Это позволило им получить право на матч со студенческой сборной «Всех звёзд» США. Матч проходил также в Чикаго при рекордном количестве зрителей — более 20,5 тысяч человек, — и сборная США одержала победу лишь в дополнительное время[24]. В дальнейшем встречи со студенческой командой «Всех звёзд» стали ежегодными, добавив ещё один штрих к имиджу «Глобтроттерс»[25].

Годы II мировой войны для команды снова оказались тяжёлыми. Многие из её ведущих игроков, включая нового центрового и принца-клоуна Риса Татума, были призваны в армию, а других разобрали небольшие профессиональные баскетбольные лиги, затыкавшие возникшие в составах дыры чернокожими игроками, поступившись ради продолжения игрового сезона соображениями расовой чистоты. В частности, «глобтроттеры» Сони Босуэлл, Дюк Камберленд и Берни Прайс выступали в НБЛ в рядах «Чикаго Студебекер Флайерз» вместе со своими бывшими соперниками по Всемирному профессиональному турниру из «Чикаго Брюинз». В то же время Саперстейн сумел заполучить в состав выпускника колледжа св. Амброза из Давенпорта (Айова) Боба Карстенса, ставшего первым белым баскетболистом «Глобтроттерс» на постоянном контракте (первым белым в составе был сам Саперстейн). Отыграв за команду полтора года, Карстенс успел отметиться изобретением одного из трюков, сохранившихся в её репертуаре до настоящего времени — мяча со смещённым центром тяжести и непредсказуемой траекторией отскока[26].

После окончания войны «Гарлем» уже не участвовал во Всемирном профессиональном турнире, однако в послевоенные годы команда провела ряд показательных игр против клубов НБЛ и только что образованной Национальной баскетбольной ассоциации. Особого интереса удостоились встречи с сильнейшей командой НБЛ — «Миннеаполис Лейкерс» — в 1948 и 1949 годах. Эти матчи стали возможны благодаря дружбе Саперстейна с генеральным менеджером команды из Миннеаполиса Максом Винтером[27].

«Лейкерс», ведомые лучшим центровым НБА Джорджем Майкеном и «Парнем-кенгуру» Джимом Поллардом, единодушно котировались прессой как фавориты. Помимо того, что это была команда профессиональных спортсменов, играющая против бродячего цирка, как к тому времени воспринимались «Глобтроттерс»[28], расовые теории конца XIX и первой половины XX века доказывали, что у негров менее сильная воля, маленькие лёгкие и тяжёлые кости, что якобы делало их менее приспособленными для спортивных игр и в частности баскетбола[29]. После первой половины игры огромная физическая сила Майкена, казалось, сделала своё дело: центровые «Глобтроттерс» Рис Татум и Нэт Клифтон с ним откровенно не справлялись, да и вся команда, измотанная проведёнными за пять предыдущих дней пятью играми, никак не могла найти свою игру и ушла на перерыв, уступая девять очков. Однако во втором тайме всё изменилось: чикагцы заиграли в привычный для себя раскованный комбинационный баскетбол и сумели, применяя непривычную для тех лет зонную защиту, сократить разрыв до минимума, а их игрок Дюк Камберленд даже позволил себе в какой-то момент фирменную шутку в отношении самого Майкена. В итоге «Глобтроттерс» вырвали победу практически на последних секундах игры[30][31].

Первое поражение «Лейкерс» было воспринято как случайность, возможно, связанная с тем, что они не настроились на игру. Однако год спустя чернокожие профессионалы снова взяли верх, причём по ходу повели настолько уверенно, что начали открыто демонстрировать фирменный баскетбольный цирк[32]. 1 января 1950 года состоялся первый матч «Глобтроттерс» на главной спортивной арене США — в спорткомплексе «Мэдисон-сквер-гарден», где они играли против «Нью-Йорк Селтикс» — преемников знаменитой гастрольной команды «Ориджинал Селтикс» — в присутствии 19 тысяч зрителей[7].

Успехи негритянской команды стали решающими в резком повороте в политике НБА: было принято принципиальное решение, что в клубах НБА могут выступать чернокожие атлеты, и из трёх первых негров, с которыми были заключены контракты, двое — Нэт Клифтон и Чак Купер — были приглашены из «Гарлема»[33]. При этом, как потом оказалось, Саперстейн надул своих бывших игроков, положив себе в карман 90 % денег, уплаченных за контракт с Клифтоном, заключённый «Нью-Йорк Никс»[34].

«Послы доброй воли» США

Победы над ведущими командами НБА принесли «Глобтроттерс» признание в национальных масштабах. Их стали приглашать выступать перед матчами НБА в надежде, что это привлечёт зрителей. Ещё одним результатом такой известности стало необычное турне — 18 матчей против сборных «Всех звёзд» студенческого баскетбола США. За три недели команда Саперстейна покрыла между играми расстояние более чем в 9000 миль, победив с общим счётом 13:5. Это звёздное турне стало прообразом заокеанских гастролей «Глобтроттерс». Уже во втором матче своей гастрольной поездки 1950 года, проходившем на лондонском стадионе «Уэмбли», американская команда собрала 50 тысяч зрителей[35]; в ходе турне 1951 года «Глобтроттерс» выступали на Берлинском Олимпийском стадионе перед 75-тысячной аудиторией, в которую входил и четырёхкратный чемпион Берлинской олимпиады Джесси Оуэнс[36]. После матча в Берлине «Глобтроттерс» получили от Госдепартамента США благодарственное письмо, где впервые были названы «послами доброй воли США»[37]. Этот эпитет прижился и позже был вновь официально озвучен президентом Никсоном.

В 1959 году команда играла в Москве, где перед матчем её приветствовал лично Н. С. Хрущёв[25], и в других городах СССР. На девяти московских матчах, в которых соперниками «Глобтроттерс» были не советские баскетболисты, а команда «Сан-Франциско Чайниз Баскетирз», побывали примерно 135 тысяч зрителей[38]. Советская пресса особо отмечала номера сопровождавших американцев цирковых артистов — велосипедистов-виртуозов, фигуриста-роликобежца и пары акробатов из ФРГ[39]. В это десятилетие состоялись также выступления перед римским папой Пием XII в Кастель-Гандольфо и игра перед 50-тысячной аудиторией в Рио-де-Жанейро; ещё одним достижением команды стала остановленная на четыре дня гражданская война в Перу: на этот шаг перуанцы пошли ради серии выступлений «Глобтроттерс»[13]. В 1979 году «послы доброй воли США» выступили перед лидером КНР Дэн Сяопином, находившимся с дипломатическим визитом в США[40]. С 1950 по 1996 год команда посетила 117 стран и территорий, собрав бо́льшую суммарную аудиторию, чем любой другой коллектив в истории спорта[25].

Парадоксальным образом популярность «Гарлем Глобтроттерс» внутри США стала спадать ещё в период, когда за рубежом команда вызывала фурор. После того, как в 1960-е годы набрало силу движение за гражданские права чернокожих американцев, со стороны активистов этого движения наметилось отрицательное отношение к «Глобтроттерс». Для многих чернокожих активистов шутки и трюки «принцев-клоунов» «Гарлема» выглядели унизительными и оскорбительными, а роль команды как «послов доброй воли» была поставлена под сомнение. Спикеры команды, проповедовавшие сосуществование и добрососедские взаимоотношения культур, казались пришельцами из прошлого на фоне растущего ожесточения[41]. Один из знаменитых в прошлом игроков команды, Конни Хокинс, в своей автобиографии в 1972 году писал, что от «Глобтроттерс» ожидалось, что они будут вести себя, как «дядя Tом» — широко улыбаясь и приплясывая перед белой публикой, которая уверена, что так чёрные американцы себя и ведут в жизни[42]. Схожим образом высказывался Фрэнк Стефенс — лидер забастовки «глобтроттеров», состоявшейся в 1971 году; участники этой забастовки также указывали на грабительские условия своих контрактов, требуя повышения зарплат, введения пенсионного плана и улучшения условий профессиональной страховки. Однако широкая публика, для которой забастовка «Глобтроттерс» была сродни забастовке эльфов Санта-Клауса, не поддержала игроков; даже некоторые из членов команды (включая играющего тренера Медоуларка Лемона) спорили с участниками забастовки, доказывая, что с тем же успехом в «дяди Томы» можно записать любого профессионального комика и шоумена[43].

Кризис и возрождение

Эйб Саперстейн скончался в 1966 году в возрасте 63 лет. Последующие владельцы сместили акцент в развитии бренда команды со спортивного на театральный и цирковой, актёрским данным новых игроков стало уделяться больше внимания, чем атлетическим[44]. С 1971 по 1995 год «Глобтроттерс» не проиграли ни одного матча, победив за это время в 8829 играх — в основном носивших характер шоу и игравшихся против команд значительно более низкого уровня[6][7]. Этой серии предшествовал ещё один беспроигрышный период, тянувшийся с 1962 по 1971 год[45]. Смена в подборе партнёров была связана в частности с тем, что гастрольный сезон «Глобтроттерс», продолжавшийся в США с декабря по март, совпадал по времени с регулярными чемпионатами НБА, АБА и студенческого чемпионата США, так что у ведущих соперников просто не оставалось времени на выставочные игры[46]. В этот период под одним и тем же названием одновременно выступали по несколько команд: в 1950 году к звёздному «восточному» составу добавился «западный», а в 1954 году — «южный» и «северный», который, однако, вскоре был распущен[7]. В поисках соперников и полных залов Саперстейн даже нанял бывшего игрока АБЛ Реда Клотца с целью формирования профессиональной команды, способной противостоять «Глобтроттерс» и быть их регулярным противником. Новая профессиональная команда получила название «Вашингтон Дженералс» (англ. Washington Generals) и просуществовала под этим и другими именами 43 года, сыграв тысячи матчей с «Гарлемом» и сумев за это время только дважды его обыграть[46] — первая её победа оборвала беспроигрышную серию «Глобтроттерс» 1962—71 годов[45].

По мере того, как росла популярность НБА и всё больше сильных чернокожих игроков стали уходить в её команды, интерес к «Глобтроттерс» стал ослабевать. Не способствовал популярности и выбор соперников, среди которых было мало команд высокого класса. Поэтому, хотя «Глобтроттерс» не переставали выигрывать, их постепенно перестали воспринимать всерьёз, расценивая их победы как заранее срежиссированные. Возродить интерес публики не помогали даже шумные рекламные трюки — такие, как подписанный в 1985 году контракт со звездой женской Олимпийской сборной США Линетт Вудард, которую в афишах называли «первой профессиональной баскетболисткой»[47]. Между 1986 и 1993 годом посещаемость игр с участием «Глобтроттерс» упала втрое, а доходы снизились с 10 миллионов долларов в 1986 году до менее чем 0,5 миллиона в 1993 году. От спонсоров в этом году было получено всего 178 тысяч долларов. Компания IBC, владевшая «Гарлем Глобтроттерс» с 1986 года, обанкротилась в 1991 году, и два года командой владел National Westminster Bank, хозяева которого не предпринимали усилий для её популяризации[48].

В 1993 году команду за 5,5 миллионов долларов купил один из её прежних игроков Манни Джексон, ставший таким образом первым афроамериканцем, владеющим ведущей спортивной командой[6][47]. Смена руководства отразилась на политике команды, в частности, на подборе соперников, что в свою очередь повлекло за собой и первое за много лет поражение: в 1995 году команда проиграла в ходе европейского турне сборной «всех звёзд», составленной Каримом Абдул-Джаббаром (при этом обыграв её десять раз). В дальнейшем последовали ещё несколько поражений, в частности, в 2000 году от чемпионов Северной Америки среди студентов — сборной Университета штата Мичиган. В ноябре 2002 года команда, не знавшая поражений десятилетиями, проиграла шесть матчей подряд против студенческих команд из Мэриленда, Миссисипи, Коннектикута и Огайо. Тем не менее был сделан решающий шаг к возвращению к образу профессиональной баскетбольной команды: хотя «Глобтроттерс» не могут себе позволить характерные для команд НБА миллионные контракты, они снова стали привлекательной командой для молодых талантов и игроков на излёте карьеры, так как стандартный гонорар игрока, выступающего за «Глобтроттерс», составляет шестизначную сумму[6]. С изменением имиджа команды, возвращавшейся к своим спортивным корням, ей снова заинтересовались спонсоры. Уже в 1995 году Манни Джексон заключил пятилетний контракт с фирмой Reebok, позже в число спонсоров вошли Walt Disney World Sports (предоставлявшая спорткомплекс в Орландо в качестве официальной тренировочной площадки «Глобтроттерс»), сеть закусочных Denny's, Northwest Airlines и ряд более мелких компаний и организаций[49]. Команда вернула себе роль «послов доброй воли» США и продолжает расширять географию своих выступлений: в 2013 году Корейская Народно-Демократическая Республика стала 122-й страной, где выступали «Глобтроттерс»[50].

Возрождение «Гарлем Глобтроттерс» как спортивного бренда заняло у Манни Джексона 12 лет. В 2005 году он продал контрольный пакет акций команды фонду Shamrock Holdings, аффилиированному с Walt Disney Company, сохранив, однако, за собой пост генерального директора компании[51]. В 2007 году его сменил на посту генерального директора команды бывший директор WWE по маркетингу Курт Шнайдер[52]. Осенью 2013 года команда была приобретена корпорацией Herschend Family Entertainment, уже владеющей несколькими десятками парков аттракционов в Северной Америке. Хотя детали сделки не разглашались, общая стоимость «Глобтроттеров» в это время оценивалась в сумму от 70 до 100 млн долларов[53].

Атрибуты команды

Внешние аудиофайлы
Sweet Georgia Brown
(на сайте Бюро по регистрации патентов и торговых марок США)
[www.uspto.gov/trademarks/soundmarks/74158626.mp3 Кавер-версия Бразера Бонса — официальный товарный знак «Гарлем Глобтроттерс»]

С периода, предшествовавшего Второй мировой войне, «Гарлем Глобтроттерс» используют одну и ту же форму: сине-бело-красные майки с золотыми звёздами и трусы в красно-белую вертикальную полоску. Таким образом, цвета формы и даже их взаимное расположение напоминают зрителям о флаге США (согласно более распространённой версии, Эйб Саперстейн сам пошил форму таких цветов уже к первым матчам своей команды[54], но Джошуа Уилкер пишет, что такая форма была заказана только после победы во Всемирном профессиональном баскетбольном турнире[23]). В эти же цвета раскрашен и фирменный мяч команды[55].


Товарной маркой команды с 1992 года является джазовый стандарт Sweet Georgia Brown[56][57], написанный за несколько лет до того, как «Глобтроттерс» впервые вышли на паркет. Насвистываемая мелодия неизменно сопровождает знаменитую предматчевую разминку команды — «Волшебный круг»[58][59].

Первым маскотом «Гарлем Глобтроттерс» обзавелись в годы показа одноименного анимационного сериала (см. Образ команды в культуре). Это был обутый в спортивные туфли белый пёс с мордой, похожей на ослиную, по кличке Дриблз (англ. Dribbles)[60]. Однако в реальной жизни этот персонаж не прижился. В 1994 году на играх «Гарлем Глобтроттерс» появился маскот, получивший имя Глоби. Глоби развлекает публику различными акробатическими трюками, танцует, катается на роликовых коньках, взаимодействуя со зрителями и укрепляя в них чувство сопричастности происходящему на игровой площадке. Требования при выборе Глоби не ниже, чем при наборе игроков, и выбор исполнителей этой роли происходит каждый год одновременно с набором новичков. Все первые маскоты «Глобтроттерс» до этого выполняли ту же функцию в других командах или исполняли роли диснеевских персонажей в парках развлечений[61].

Игроки

Знаменитые игроки прошлого

Игрок «Глобтроттерс» Натаниэль (Свитуотер) Клифтон, в 1950 году подписавший контракт на сумму 25 000 долларов с клубом «Нью-Йорк Никс», стал первым чернокожим игроком НБА[13]. Среди других знаменитых игроков команды в 40-е и начале 50-х годов были Риc Татум по прозвищу «Гуз» (англ. Goose — «Гусь») — автор многих комических элементов в игре «Глобтроттерс», также считающийся изобретателем броска «крюком» — и Маркес Хейнс, выпускник Лангстонского университета. Хейнс превратил свой небольшой рост в эффективное оружие, отработав ведение мяча в каких-то 15 сантиметрах от пола. Впоследствии Хейнс и Татум, ушедшие от Саперстейна, основали свой собственный успешный гастролирующий клуб — «Гарлем Маджишенс» (англ. Harlem Magicians)[62]. Медоуларк Лемон, ещё один принц-клоун, выступавший за команду 24 года сначала как игрок, а потом как играющий тренер, провёл на площадке в форме «Глобтроттерс» 7500 игр подряд[63] — в несколько раз больше, чем рекордсмен НБА по этому показателю Эй Си Грин (1192 матча подряд). За «Глобтроттерс» также короткое время выступали такие будущие звёзды НБА, как Уилт Чемберлен и Конни Хокинс[64].

В общей сложности в списке «легенд» команды, размещённом на её официальном сайте, около 30 имён[65]. Имена восьми игроков «Глобтроттерс» включены в списки Баскетбольного зала славы (см. Награды и звания). В память о пяти наиболее значимых игроках команды, а также тренере и игроке «Вашингтон Дженералс» Реде Клотце ею больше не используются шесть номеров[66].

Навечно закреплённые номера «Гарлем Глобтроттерс»
№ Год Игрок Амплуа Период выступлений
3 2011[66] Луис (Ред) Клотц Защитник —
13 2000[67] Уилт Чемберлен Центровой 1958—1959
20 2001[68] Маркес Хейнс Защитник / ведущий мяч 1947—1953, 1972—1979
22 2008[69] Фред (Кёрли) Нил Защитник / ведущий мяч 1963—1985
36 2001[63] Медоуларк Лемон Центровой / принц-клоун 1954—1978
50 2002[70] Рис (Гуз) Татум Центровой / принц-клоун 1941—1955

Действующий состав

Официальный сайт команды представляет игроков действующего состава под «сценическими псевдонимами» вместо обычных имени и фамилии[71].

№ Игрок Позиция Рост
1 Эйс (Ace) З 163
2 Диззи (Dizzy) З 188
3 Файрфлай (Firefly) З 175
4 Флайт Тайм (Flight Time) З 191
7 Ту Толл (Too Tall) З 157
8 Рокет (Rocket) З 168
11 Чиз (Cheese) З 188
12 Ант (Ant) Ш 178
14 Хэндлз (Handles) Ш 185
15 Бакетс (Buckets) З 188
№ Игрок Позиция Рост
16 Скутер (Scooter) З 185
17 Свит Джей (Sweet J) З 178
18 Ти-Эн-Ти (TNT) З 168
19 Флип (Flip) З 175
23 Бист (Beast) Ф 196
24 Драгон (Dragon) Ф 193
26 Хай-Лайт (Hi-Lite) Ш 201
28 Хаксо (Hacksaw) Ф 203
29 Смус (Smooth) З 191
30 Зюс (Zeus) Ф 203
31 Хаммер (Hammer) Ф 206
№ Игрок Позиция Рост
33 Булл (Bull) З 193
34 Тандер (Thunder) Ф 191
39 Эль Гато (El Gato) Ф 203
40 Слик (Slick) Ф 198
41 Хок (Hawk) Ф 196
43 Вайпер (Viper) Ф 198
44 Зе Шот (The Shot) Ф 196
45 Муз (Moose) Ф 203
52 Биг Изи (Big Easy) Ш 206
54 Стреч (Stretch) Ц 224

Легенда

В 2008 году главным тренером «Глобтроттерс» стал один из сильнейших шоуменов в истории команды — Лу Данбар[en][72]. В сентябре 2011 года в тренерскую бригаду был включён игравший за команду с 1974 по 1987 и в 1997 году Джимми Блэклок[73].

Начиная с 2007 года «Гарлем Глобтроттерс» проводят ежегодный драфт, по итогам которого в команду приглашаются пять игроков. Далеко не всегда приглашение заканчивается контрактом, а среди результатов драфта встречаются курьёзно-рекламные: так, в первый год драфта одним из отобранных игроков стал китайский гигант Сунь Минмин ростом более 230 см, в 2009 году в пятёрку попал вратарь сборной США по футболу Тим Ховард, а в 2011 году — звезда футбольной «Барселоны» Лионель Месси[74]. В 2013 году к этому списку добавился знаменитый питчер «Нью-Йорк Янкиз» Мариано Ривера[75]. Тем не менее из 30 кандидатов за первые шесть лет в команде в итоге оказалась почти треть[76].

Почётные игроки

С «Глобтроттерс» заключены пожизненные контракты на сумму 1 доллар в год у Билла Косби и Мэджика Джонсона[77]. Звание почётных игроков за время существования команды было присвоено Генри Киссинджеру (1976), Бобу Хоупу (1977), Кариму Абдул-Джаббару (1989), Вупи Голдберг (1990), Нельсону Манделе (1996), Джекки Джойнер-Керси (1999), папе римскому Иоанну Павлу II (2000) и Джесси Джексону (2001)[78].

Зрители

60 % игр «Глобтроттерс» проходят в будние дни, часто в небольших городах, но посещаемость в конце 1990-х годов составляла в среднем около 5000 зрителей на каждой игре — с учётом плотного графика выступлений около 1,6 миллиона зрителей в год. Самую большую возрастную группу среди зрителей на матчах команды составляли дети в возрасте от 6 до 13 лет (почти 30 %), а 75 % взрослых зрителей приводили с собой на игры детей[79].

Примерно шесть из каждых десяти зрителей на играх команды — белые. Ещё по 17 % зрителей составляют афроамериканцы и выходцы из стран Латинской Америки. Мужчины посещают матчи «Глобтроттерс» в полтора раза чаще, чем женщины, составляя 60 % аудитории[79].

Образ команды в культуре

Уже в 1951 году стараниями Эйба Саперстейна на экраны вышел художественный фильм «Гарлем Глобтроттерс». Спустя два года была снята ещё одна кинокартина — «Давай, чувак, давай!» (англ. Go, Man, Go!), где роль легендарного «принца-клоуна» Инмена Джексона сыграл будущий лауреат «Оскара» Сидни Пуатье[25][80]. В том же году выпуск «Шоу Эда Салливана» с участием «Глобтроттерс» собрал у телеэкранов примерно 77 % всей телевизионной аудитории США[25].

После того, как в 1966 году умер Эйб Саперстейн, новые владельцы — чикагские бизнесмены Палмер, О’Нил и Джилетт — предприняли усилия по популяризации команды средствами телевидения. В 1967 году команда появилась на шоу CBS Sports Spectacular, а начиная с 1970 года по субботам на экран выходил анимационный сериал «Гарлем Глобтроттерс» производства компании Hanna-Barbera[81]. В 1972 и 1973 годах «Гарлем Глобтроттерс» также четырежды становились персонажами серий другого анимационного сериала той же компании — «Новые фильмы о Скуби-Ду»[82]. В 1972 году канал CBS запустил в производство музыкальное шоу «Машина для попкорна Гарлем Глобтроттерс», а ещё год спустя было заключено соглашение с каналом ABC на показ минимум одной игры «Глобтроттерс» в сезон[46].

В 1981 году на телеэкраны вышел полнометражный игровой фильм «Гарлем Глобтроттерс на острове Гиллигана», рассматривавшийся его авторами как пилотный выпуск к новому телесериалу. В фильме исполнявшие собственные роли игроки «Глобтроттерс», чей самолёт разбивается на затерянном в океане острове, играют матч против команды роботов[83].

Награды и звания

  • В 1982 году команда была удостоена собственной звезды на Аллее славы в Голливуде[84].
  • В 1999 году команда получила Приз Джона Банна, присуждаемый Баскетбольным Залом славы за вклад в развитие баскетбола[85].
  • В 2002 году «Гарлем Глобтроттерс» были включены в списки Баскетбольного зала славы[86]. Первый владелец команды, её многолетний менеджер Эйб Саперстейн стал членом Баскетбольного зала славы в 1971 году, посмертно[87]. В списки Баскетбольного зала славы включены также восемь игроков «Глобтроттерс» (один из них, Джон Чейни[en], — как тренер[88]).
Члены Баскетбольного зала славы
Имя Период выступлений Год введения
Рис Татум 1941—55 2011[89]
Маркес Хейнс 1947—53, 1972—79 1998[90]
Уильям (Поп) Гейтс 1950—55 1989[91]
Медоуларк Лемон 1954—78 2000[92]
Джон Чейни[en] 1955[93] 2001[94]
Уилт Чемберлен 1958—59 1979[95]
Конни Хокинс 1964—66 1992[96]
Линетт Вудард 1985—86 2004[97]
  • Игроки «Глобтроттерс» оставили след не только в баскетболе и кино: игравший в сезоне 1957—58 годов в составе команды Боб Гибсон впоследствии стал одним из лучших бейсболистов своего времени и в дальнейшем был избран в «сборную столетия» МЛБ и в Национальный зал бейсбольной славы[98]. В списки Национального зала бейсбольной славы включены также бывшие «глобтроттеры» Лу Брок и Фергюсон Дженкинс[99].

Напишите отзыв о статье "Гарлем Глобтроттерс"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [investing.businessweek.com/research/stocks/private/people.asp?privcapId=24159961 Company Overview of Harlem Globetrotters International, Inc.] (англ.). Bloomberg Businessweek. Проверено 25 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfKu8Sva Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  2. ↑ 1 2 3 Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 46.
  3. ↑ 1 2 George, 1999, p. 44.
  4. ↑ Wilker, 1996, pp. 23—24, 28.
  5. ↑ Wilker, 1996, p. 31.
  6. ↑ 1 2 3 4 Blake Eskin. [www.blakeeskin.com/articles/harlem-renaissance Harlem Renaissance: Can the jesters of basketball break away from their Jim Crow roots and once again become kings of the court?] (англ.). The Washington Post (March 2, 2003). Проверено 30 декабря 2011. [www.webcitation.org/6AUC29fA9 Архивировано из первоисточника 7 сентября 2012].
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Green, 2006.
  8. ↑ Collier, 2008, p. 96.
  9. ↑ Collier, 2008, p. 98.
  10. ↑ 1 2 Collier, 2008, p. 100.
  11. ↑ George, 1991, p. 48.
  12. ↑ Collier, 2008, p. 97.
  13. ↑ 1 2 3 4 [allbasketball.ru/2928-istoriya-legendarnyx-harlem-globetrotters.html История легендарных «Harlem Globetrotters»]. Allbasketball.ru (26 июня 2010). Проверено 23 декабря 2011. [www.webcitation.org/6AUC37gMs Архивировано из первоисточника 7 сентября 2012].
  14. ↑ Collier, 2008, p. 99.
  15. ↑ 1 2 Kurt Kortenhof. [www.thehistorychannelclub.com/articles/articletype/articleview/articleid/293/comedy-on-the-court Comedy on the Court] (англ.). History Channel Club (July 15, 2009). Проверено 22 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfKw4550 Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  16. ↑ Schumacher, p. 121.
  17. ↑ 1 2 3 4 5 Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 47.
  18. ↑ Collier, 2008, p. 101.
  19. ↑ Mark Wiedmer. [www.timesfreepress.com/news/2011/apr/14/wiedmer-globetrotters-bring-fun-basketball/ Globetrotters bring fun to basketball] (англ.). Times Free Press (April 14, 2011). Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfKxd6gj Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  20. ↑ Michael Kane. [www.nypost.com/p/item_Sy6nyLmzxofcdHrarZFusO Dream Job: Kevin Daley] (англ.). New York Post (February 11, 2008). Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfKyQ1BI Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  21. ↑ Louis Brewster. [www.dailybulletin.com/ci_14403131 No easy road for Globetrotters' Lofton] (англ.). Inland Valley Daily Bulletin (February 14, 2010). Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfKzAPAE Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
    Matt Harris. [www.wtvy.com/sports/headlines/The_Greatest_Basketball_Show_on_Earth_Comes_to_Dothan_140984273.html The Greatest Basketball Show on Earth Comes to Dothan] (англ.). WTVY (February 29, 2012). Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL1d5Ju Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  22. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 56.
  23. ↑ 1 2 Wilker, 1996, pp. 52—53.
  24. ↑ Collier, 2008, pp. 100—102.
  25. ↑ 1 2 3 4 5 Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 48.
  26. ↑ Wilker, 1996, pp. 59—60.
  27. ↑ Christgau, 2004, p. 15.
  28. ↑ Christgau, 2004, p. 19.
  29. ↑ Christgau, 2004, pp. 8—9.
  30. ↑ Wilker, 1996, pp. 13—21.
  31. ↑ Christgau, 2004.
  32. ↑ Collier, 2008, pp. 103—104.
  33. ↑ Collier, 2009, pp. 104—105.
  34. ↑ Wilker, 1996, p. 73.
  35. ↑ Wilker, 1996, p. 70.
  36. ↑ Collier, 2008, p. 104.
  37. ↑ Wilker, 1996, p. 76.
  38. ↑ Richard H. Cummings. [coldwarradios.blogspot.ca/2011/01/harlem-globetrotters-and-nikita.html Harlem Globetrotters and Nikita Khrushchev] (англ.). Cold War Radios (January 30, 2011). Проверено 25 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GEk6CFUz Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
  39. ↑ [www.ruscircus.ru/arhiv-press/garlem598 Спутники Гарлем Глобтроттерс]. Советский цирк (сентябрь 1959). Проверено 25 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GEk75dgD Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
  40. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/history/1979-team-plays-special-exhibition-premier-deng-hsiao-ping-people%E2%80%99s-republic-china-during-hi Hsiao Ping of the Prople's Republic of China duting his historic visit to the USA] (англ.). Harlem Globetrotters. Проверено 22 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL2Hpcl Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  41. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 49.
  42. ↑ Thomas J. Mertz. [ic.galegroup.com/ic/uhic/ReferenceDetailsPage/ReferenceDetailsWindow?zid=78bcdbb0081f0d25d630375f7b501a33&action=2&catId=&documentId=GALE%7CCX3409001102&userGroupName=gray02935&jsid=9deb44a9932c4d986bb91c81a7335f4a The Harlem Globetrotters] // St. James Encyclopedia of Popular Culture. — Gale Group, 2000.
  43. ↑ Wilker, 1996, pp. 107—109.
  44. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 51.
  45. ↑ 1 2 Wilker, 1996, pp. 109—111.
  46. ↑ 1 2 3 Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 50.
  47. ↑ 1 2 Collier, 2008, p. 105.
  48. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, pp. 45—46, 51.
  49. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, pp. 53—55.
  50. ↑ Scott Johnson. [www.businesswire.com/news/home/20130226006669/en/Harlem-Globetrotters-Historic-Trip-Bring-Smiles-Entertainment Harlem Globetrotters Make Historic Trip to Bring Smiles and Entertainment to Kids in North Korea] (англ.). BusinessWire.com (February 26, 2013). Проверено 25 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL3Cxi3 Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  51. ↑ Greg Johnson. [articles.latimes.com/2005/sep/28/business/fi-globetrotters28 Roy Disney-Led Fund Buys 80% of Harlem Globetrotters] (англ.). Los Angeles Times (September 28, 2005). Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL3wb9D Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  52. ↑ [www.sportsbusinessdaily.com/Daily/Issues/2007/05/Issue-155/Sports-Industrialists/Executive-Transactions.aspx Executive Transactions] (англ.). Sports Business Daily (May 7, 2007). Проверено 25 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL4haZW Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  53. ↑ Lawrence Delevingne. [www.cnbc.com/id/101085657 Nice pass: PE firm cashes in on Harlem Globetrotters]. CNBC (6 October 2013). Проверено 24 сентября 2014.
  54. ↑ [www.history.com/this-day-in-history/harlem-globetrotters-play-their-first-game Jan 7, 1927: Harlem Globetrotters play their first game] (англ.). History Channel. Проверено 19 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G1ESSGGh Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
  55. ↑ [www.harlemglobetrottersstoreintl.com/mm5/merchant.mvc?Screen=CTGY&Store_Code=HGOS&Category_Code=BALLS Мячи] в виртуальном сувенирном магазине команды  (англ.)
  56. ↑ Michael B. Sapherstein [sdwerkplaats.hku.nl/literatuur%20en%20naslag/The%20Trademark%20Registrability%20of%20the%20Harley-Davidson%20Roar_%20A%20Multimedia%20Analysis.pdf The Trademark Registrability of the Harley-Davidson Roar: A Multimedia Analysis] // Boston College Intellectual Property & Technology Forum. — October 11,1998. — № 101101.
  57. ↑ [tsdr.uspto.gov/#caseNumber=74158626&caseType=SERIAL_NO&searchType=statusSearch Trademark Status & Document Retrieval (TSDR): US Serial No. 74158626] (англ.). United States Patent and Trademark Office. Проверено 7 мая 2013. [www.webcitation.org/6GYTNWvqh Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
  58. ↑ Christgau, 2004, p. 3.
  59. ↑ Lemon & Stuart, 2010, p. 94.
  60. ↑ Wilker, 1996, p. 112.
  61. ↑ Fielding, Miller & Brown, 1999, pp. 56—57.
  62. ↑ George, 1999, pp. 54—55.
  63. ↑ 1 2 [www.harlemglobetrotters.com/harlem-globetrotter-legend/george-meadowlark-lemon Медоуларк Лемон] на официальном сайте команды  (англ.)
  64. ↑ George, 1999, p. 56.
  65. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/harlem-globetrotter-legends Легенды] на официальном сайте команды  (англ.)
  66. ↑ 1 2 [www.harlemglobetrotters.com/news/globetrotters-mourn-passing-red-klotz Globetrotters Mourn the Passing of Red Klotz] (англ.). Harlem Globetrotters (July 14, 2014). Проверено 17 июля 2014.
    Matt Bonesteel. [www.washingtonpost.com/blogs/early-lead/wp/2014/07/14/red-klotz-loser-of-thousands-of-games-to-the-harlem-globetrotters-dies-at-93/ Red Klotz, loser of thousands of games to the Harlem Globetrotters, dies at 93] (англ.). The Washington Post (July 14, 2014). Проверено 17 июля 2014.
  67. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/news/one-greatest-basketball-players-history-wilt-chamberlain Wilt Chamberlain's #13 jersey is one of five retired by the Harlem Globetrotters] (англ.). Harlem Globetrotters (August 6, 2012). Проверено 19 марта 2013. [www.webcitation.org/6FIeD5eLO Архивировано из первоисточника 22 марта 2013].
  68. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/harlem-globetrotter-legend/marques-haynes Маркес Хейнс] на официальном сайте команды  (англ.)
  69. ↑ [sports.espn.go.com/espn/news/story?id=3192179 Globetrotters to retire No. 22 during Curly Neal Weekend] (англ.). ESPN (January 11, 2008). Проверено 19 марта 2013. [www.webcitation.org/6FIeCQEBT Архивировано из первоисточника 22 марта 2013].
  70. ↑ [www.businesswire.com/news/home/20110404007069/en/Harlem-Globetrotters-Legend-Goose-Tatum-Inducted-Naismith Harlem Globetrotters Legend Goose Tatum to Be Inducted into the Naismith Memorial Basketball Hall of Fame] (англ.). BusinessWire.com (April 4, 2011). Проверено 19 марта 2013. [www.webcitation.org/6FIeDlAU3 Архивировано из первоисточника 22 марта 2013].
  71. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/roster/current-roster Действующий состав] на официальном сайте команды  (англ.)
  72. ↑ [www.reuters.com/article/2008/08/12/idUS212881+12-Aug-2008+BW20080812 Harlem Globetrotters Name Sweet Lou Dunbar Head Coach] (англ.). Reuters (August 12, 2008). Проверено 25 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL5bpGh Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  73. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/news/harlem-globetrotters-name-jimmy-blacklock-former-star-player-coach Harlem Globetrotters name Jimmy] (англ.). Harlem Globetrotters (September 29, 2011). Проверено 25 марта 2013. [www.webcitation.org/6FfL7M2mB Архивировано из первоисточника 6 апреля 2013].
  74. ↑ Patrick Dorsey. [sports.espn.go.com/espn/page2/story?page=dorsey-110623_lionel_messi_globetrotters Why the Globetrotters selected Messi] (англ.). ESPN (23 June 2011). Проверено 4 мая 2013. [www.webcitation.org/6GYTOWgwy Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
  75. ↑ Matt Snyder. [www.cbssports.com/mlb/eye-on-baseball/22524741/harlem-globetrotters-draft-mariano-rivera Harlem Globetrotters 'draft' Mariano Rivera] (англ.). CBS. Проверено 1 мая 2014.
  76. ↑ [www.harlemglobetrotters.com/harlem-globetrotters-player-draft-history История драфта «Гарлем Глобтроттерс»] на официальном сайте команды  (англ.)
  77. ↑ [sports.espn.go.com/ncb/news/story?id=1652512 Johnson joins Globetrotters to defeat former team] (англ.). ESPN (November 2, 2003). Проверено 30 декабря 2011. [www.webcitation.org/6AUC4kWIN Архивировано из первоисточника 7 сентября 2012].
  78. ↑ Blevins, 2012, p. 417.
  79. ↑ 1 2 Fielding, Miller & Brown, 1999, p. 57—58.
  80. ↑ «Давай, чувак, давай!» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  81. ↑ «Гарлем Глобтроттерс» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  82. ↑ «Ползучий призрак из глубины» (англ.) на сайте Internet Movie Database
    «Лохнесское чудовище» (англ.) на сайте Internet Movie Database
    «Тайна заброшенного острова» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  83. ↑ [www.tcm.com/tcmdb/title/466573/Harlem-Globetrotters-on-Gilligan-s-Island-The/ Гарлем Глобтроттерс на острове Гиллигана] на сайте канала Turner Classic Movies  (англ.)
  84. ↑ [www.walkoffame.com/the-harlem-globetrotters Гарлем Глобтроттерс] на сайте Голливудской Аллеи славы  (англ.)
  85. ↑ [www.hoophall.com/john-bunn-award/ The John W. Bunn Lifetime Achievement Award] (англ.). Naismith Memorial Basketball Hall of Fame. Проверено 19 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G1ETJVKs Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
  86. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/harlem-globetrotters Гарлем Глобтроттерс] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  87. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/abraham-m-abe-saperstein Абрахам М. (Эйб) Саперстейн] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  88. ↑ Jere Longman. [www.nytimes.com/2006/03/14/sports/ncaabasketball/14chaney.html?_r=0 Chaney Is Retiring as Coach at Temple] (англ.). The New York Times (March 14, 2006). Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GEk9kezJ Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
  89. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/reece-goose-tatum Рис (Гусь) Татум] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  90. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/marques-o-haynes Маркес Хейнс] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  91. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/william-p-gates Уильям П. Гейтс] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  92. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/meadowlark-lemon Медоуларк Лемон] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  93. ↑ [chronicle.augusta.com/stories/2001/03/16/nca_307629.shtml Hard to believe: Chaney played for Harlem Globetrotters] (англ.). The Augusta Chronicle (March 16, 2001). Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GEkAsJRA Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
  94. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/john-chaney Джон Чейни] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  95. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/wilton-n-wilt-chamberlain Уилт Чемберлен] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  96. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/cornelius-l-connie-hawkins Конни Хокинс] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  97. ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/lynette-woodard Линетт Вудард] на сайте Баскетбольного зала славы  (англ.)
  98. ↑ [baseballhall.org/hof/gibson-bob Боб Гибсон] на сайте Национального зала бейсбольной славы  (англ.)
  99. ↑ Blevins, 2012, p. 416.

Литература

  • David Blevins. Harlem Globetrotters (Team) // [books.google.ca/books?id=aB8sCV5nVaoC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false The Sports Hall of Fame Encyclopedia: Baseball, Basketball, Football, Hockey, Soccer]. — Plymouth, UK: Scarecrow Press, 2012. — P. 415—417. — ISBN 978-0-8108-6130-5.
  • Robbie Butler. [books.google.ca/books?id=riDjlrkGbIkC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false The Harlem Globetrotters: Clown Princes of Basketball]. — Bloomington, MN: Red Brick Learning, 2002. — 64 p. — ISBN 0-7368-9501-9.
  • John Christgau. [books.google.ca/books?id=C-OHXWM3TQ8C&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Tricksters in the Madhouse: Lakers Vs. Globetrotters, 1948]. — University of Nebraska Press, 2004. — 232 p. — ISBN 0-8032-1526-6.
  • Brian S. Collier. The Harlem Globetrotters // African American Icons of Sport: Triumph, Courage, and Excellence / Whitaker, Matthew C. (Ed.). — Westport, CT: Greenwood Press, 2008. — P. 95—106. — ISBN 9781573566339.
  • L. W. Fielding, L. K. Miller, and J. R. Brown. [web.ebscohost.com/ehost/pdfviewer/pdfviewer?sid=10235320-7451-4fb8-b48d-97aa08119a14%40sessionmgr10&vid=2&hid=9 Harlem Globetrotters International, Inc.] // Journal of Sport Management. — 1999. — Vol. 13, № 1. — P. 45—77. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0888-4773&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0888-4773].
  • Nelson George. [books.google.ca/books?id=-GvHh1xQ3GgC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Elevating the Game: Black Men and Basketball]. — 1st Bison Books printing. — 1999. — 261 p. — ISBN 0-8032-7085-2.
  • Ben Green. [books.google.ca/books?id=vgD57PbeMVMC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Spinning the globe: The rise, fall, and return to greatness of the Harlem Globetrotters]. — reprint, illustrated. — Harper Collins, 2006. — 414 p. — ISBN 0060555505.
  • Meadowlark Lemon, Lee Stuart. [books.google.ca/books?id=_UT_2hRSc9wC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Trust Your Next Shot: A Guide to a Life of Joy]. — Overland Park, KS: Ascend Books, 2010. — 273 p. — ISBN 0-9841130-4-5.
  • Michael Schumacher. Lakers vs. Globetrotters // [books.google.ca/books?id=JiMUHHirvs0C&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Mr. Basketball: George Mikan, the Minneapolis Lakers, and the Birth of the NBA]. — New York: Bloomsbury, 2007. — P. 114—124. — ISBN 978-0-8166-5675-2.
  • Josh Wilker. The Harlem Globetrotters. — Chelsea House, 1996. — 132 p. — ISBN 0791025853.

Ссылки


 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Collier, 2009, George, 1991, Schumacher
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Гарлем Глобтроттерс

Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Гарлем_Глобтроттерс&oldid=80961116»