Hatch Up Your Troubles

Высиживай свои неприятности
англ. Hatch Up Your Troubles
Другие названия	Птенец в гнезде у мышонка; Беда на свою голову; Большие проблемы
Тип мультфильма	Рисованный
Жанр	Комедия, семейный
Приквелы	The Little Orphan (1949)
Сиквелы	Heavenly Puss (1949)
Режиссёр	Уильям Ханна Джозеф Барбера
Продюсер	Фред Куимби
Автор сценария	Уильям Ханна Джозеф Барбера
Композитор	Скотт Брэдли
Аниматоры	Эд Бардж Рэй Паттерсон Ирвен Спенс Кеннет Мьюс
Студия	Metro-Goldwyn-Mayer
Страна	США США
Длительность	7:50
Премьера	14 мая 1949
IMDb	ID 0041446
BCdb	[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=3129 подробнее]
allrovi	[www.allrovi.com/movies/movie/v145165 ID 145165]

«Hatch Up Your Troubles» (рус. Высиживай свои неприятности; Птенец в гнезде у мышонка; Беда на свою голову; Проблемы на свою голову; Большие проблемы, Нам нестрашен серый кот) — сорок первый мультфильм из серии короткометражек «Том и Джерри» Уильяма Ханны и Джозефа Барберы. Дата выпуска: 14 мая 1949 года.

Сюжет

В начале мама-дятлиха оставляет своё гнездо на 10 минут, когда улетела на ланч. Её яйцо начинает странно себя вести и прыгать по гнезду. Наконец, яйцо прыгает на паутину, та разрывается, но яйцо безопасно приземляется в бутон тюльпана, а оттуда оно скатывается по листу алоэ в дом Джерри. Тем временем мышонок спит. Яйцо скатывается в центр его кровати, и мышонок поворачивается именно туда. Внезапно, Джерри обнаруживает, что под ним что-то прыгает, и тут мышонок обнаруживает, что он сидит на яйце. Джерри тут же спрыгивает с беспокойного яйца, и из него вылупляется малыш-дятлик, который (вследствие импринтинга) принимает Джерри за свою маму.

Не успел Джерри понять, что к чему, а малыш уже вознамерился склевать всю его мебель (к счастью, Джерри не допустил полного погрома своей квартирки). Птенец даже чуть не склевал руку мыша вместе с кусочком печенья! Джерри не может оставить малыша у себя из-за его склонности все долбить своим клювом, и поэтому он относит дятлика назад к гнезду. Но малыш не желает разлучаться с «мамой» и поэтому тайно следует за Джерри до его норки.

Вот Джерри приходит домой и видит, что малыш-дятел всюду за ним следовал! Мышонок не может этого стерпеть; он выгоняет малыша из своего дома и закрывает дверь прямо перед его носом. Грустный дятлик от нечего делать проклёвывает дырку в ратовище грабель и бесцельно бредёт по двору. В один момент, Том лежит на шезлонге и читает журнал, вот к месту его отдыха подходит малыш и склевывает немного от ножки шезлонга. Злобный Том выливает на дятла сок из стакана. Рассерженный дятел склевывает всю ножку шезлонга; две половинки шезлонга сдавливают Тома и заставляют его проглотить стакан. Малыш сразу же убегает от рассвирепевшего Тома. Дятлик кричит на бегу «Мама! Мама! Мама!»

Джерри открывает дверь, услышав шум, и видит погоню. Мышонок горизонтально ставит на пути Тома грабли, и Том цепляется за них горлом. Его внимание переходит на Джерри, и он цепляется за мышонка граблями. Джерри изо всех сил пытается вырваться из хватки, и наконец, ему помогает малыш-дятел, склевав основание грабель. Том теряет опору, идет назад, и врезается в почтовый ящик, становясь похожим на американскую пастушку. Но он тут же приходит в сознание и, изловчившись, кидает в дятла и Джерри шест от грабель. Джерри уже готов покончить с жизнью, но тут дятлик склевывает шест на лету. Раздраженный Том бегает за дятлом вокруг дерева, и в один момент останавливается и проглатывает все еще летящего малыша. Том думает, что все кончено, но дятел задает ему хорошего перцу, исклевав Тома изнутри. Том решает, что решить проблему можно, утопив дятла внутри, и поэтому Том выпивает ведро воды. Но тут его опять клюёт дятел изнутри, и из Тома через проделанные дятлом дырочки вытекает все, что он выпил (это же гэг появится в серии «Posse Cat»).

Наконец, Джерри выпускает дятла, заставив Тома открыть рот, сломав хвост кота. Дятел, словно дрель, продалбливает изнутри дырку в зубах кота и вылетает оттуда. Том переключает внимание на виновника — Джерри. Джерри бежит на пень, и, не смотря вперед, сталкивается с застрявшим топором. Том берет топор и хочет бы разрубить мыша, но ему постоянно мешает дятел своим долбящим клювом. Наконец, Том надевает ему на клюв пробку и привязывает к электрическому столбу. Дятел сразу выпутывается из веревки и снимает с клюва пробку. Он не может спокойно смотреть на то, как его «маме» угрожает Том, и поэтому он при помощи математических расчётов находит нужную точку на столбе и спиливает его клювом. Столб падает прямо на Тома и вдалбливает кота в землю. Дятел подбегает к Джерри, который рад его видеть. Но вот за своим дятликом прилетает мама-дятлиха и ему пора лететь. Дятлик понимает, кто — его мама, и улетает вместе с ней.

Джерри вроде бы и рад, но он ведь привязался к малышу. Но малыш о нем не забыл; он подлетает и целует Джерри на прощание. Радостный Джерри машет улетающим дятлам рукой на прощание.

Факты

• Мультфильм является пародией на «Весёлые Мелодии».
• Мультфильм был номинирован на Оскара в 1949-м, но проиграл мультфильму «For Scent-imental Reasons» от Warner Bros..
• Мотив импринтинга будет вновь обыгрываться в серии «That’s My Mommy» (Это — моя мамочка), где утенок Крякер принимает Тома за свою маму.
• Название журнала, который читал Том — «Saturday Evening Puss». Это же и название одной из серий.
• Сцена с срубленным столбом, который вдалбливает Тома в землю будет использована в серии «Little Quacker».

Ссылки

• Hatch Up Your Troubles (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=3129/ «Hatch Up Your Troubles»] (англ.) на сайте Big Cartoon DataBase

Отрывок, характеризующий Hatch Up Your Troubles

Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.