Hexen II
Поделись знанием:
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
(перенаправлено с «HeXen II»)
| Hexen II | |
|---|---|
|
| |
| Разработчик | |
| Издатель | |
| Дата выпуска | |
| Версия |
1.11
|
| Жанр | |
| Возрастные рейтинги |
|
| Платформы | |
| Игровой движок |
Модифицированный движок Quake
|
| Режимы игры | |
Hexen II — компьютерная игра, шутер от первого лица, разработанный студией Raven Software, изданный id Software и распространявшийся компанией Activision. Дата выхода — 31 августа 1997 года. Является третьей игрой серии Heretic-Hexen и последней в трилогии о Змеиных всадниках. В игре используется модифицированный игровой движок Quake engine.
Содержание
Описание игры
Выбрав одного из четырёх героев (Паладин, Крестоносец, Некромант или Ассассин), игроку предстоит завершить дело, начатое ещё в Heretic, и убить третьего и старшего Змеиного всадника — Eidolon’а, попутно устраняя его подручных.
Видов оружия на каждого героя по-прежнему четыре штуки, первое даётся изначально, а четвёртое следует собрать из двух частей.
В игру были добавлены элементы, свойственные компьютерным ролевым играм. По мере убийства монстров, герой зарабатывает опыт, и после поднятия уровня получает надбавку к жизни, мане, повреждениям, а также каждые три уровня — особую способность (по две на героя), которая нередко выручает в бою.
Основной упор сделан не на сражения с монстрами, а на решение головоломок. Стиль головоломок особый для каждого из четырёх эпизодов (готический замок, ацтекский храм, древний Египет, Рим), к примеру, в древнем Египте предстоит выуживать подсказки по их решению из различных мифов, которыми расписаны стены.
Руководство игрока
В роли руководства игрока для Hexen II выступает летопись, которая называется "Хроники деяний".
Геймплей
Классы
В начале игры игроку предложено выбрать один из четырёх классов. У каждого класса 4 уникальных оружия, 2 уникальные способности, доступные по достижению третьего и шестого уровней, и уникальный эффект при активации Глифа Древних (англ. Glyph of the Ancients).
Паладин
Аналог Fighter’а из первой части. Опирается на ближний бой, менее уязвим для врагов, которые не стреляют, да и многим стреляющим достается, за счет силы и скорости атаки. Не особо нуждается в мане.
- Оружие:
- Шипованые перчатки. Как и в первой части. С томом силы позволяет отталкивать врагов на большое расстояние.
- Меч. Более сильное оружие ближнего боя. Может так же работать без маны. С томом силы выстреливает молнией.
- Секира. При ударе вылетает снаряд, рикошетящий от стен, и проходящий сквозь врагов, нанося повреждения. С томом силы вместо снаряда вылетает 3 лезвия, взрывающихся при контакте.
- Очиститель. Производит 2 потока черепков. С томом силы вместо черепков вылетает самонаводящийся взрывоопасный огненный снаряд. Довольно удобен, скорострелен, при этом позволяет дозировать выстрел.
- Свобода действий. Способность позволяет передвигаться под водой быстрее, чем другие классы, а также неограниченно задерживать дыхание.
- Божественное вмешательство. С некоторой вероятностью при снижении здоровья до нуля паладин телепортируется в начало карты с полным запасом здоровья и неуязвимостью на несколько секунд.
- Глиф Древних: бросает вперёд гранату, которая закрепляется на место падения и через секунду взрывается, поражая обширную область. Эффективно использовать против плотного скопления врагов.
Крестоносец
Видимо, задумывался как аналог Cleric’а из первой части. Однако по факту клерик в первом Хексене куда лучше (баланс между персонажами был значительно переработан). Нечто среднее между паладином и некромантом.
- Оружие:
- Молот. С томом силы может использоваться как бумеранг.
- Ледяной посох. Выстреливает ледяные шары, замораживающие цель. Довольно меткое. Похоже на второе оружие мага в Хексене, но гораздо прицельнее и экономичнее. После заморозки врага можно убить одним ударом, разбив его. С томом силы поднимает снежную бурю.
- Метеоритный посох. Выстреливает раскалывающимся куском магмы. С томом силы производит песчаные вихри. Оружие неплохое, но 1 выстрел без использования Тома Силы - 8 единиц маны. Так что его использование довольно затратно и промахи нежелательны. Но при попадании эффект хороший. Позволяет совершать Rocket jump.
- Луч. Выстреливает мощным лучом света. С томом силы луча три. Поджаривает врагов очень быстро, причём проходит сквозь них, что помогает уничтожать врагов, стоящих на прямой.
- Восстановление. С некоторой вероятностью при убийстве противника может восполнить немного здоровья.
- Святая Сила. С некоторой вероятность может с поверженного врага подобрать сферу святой силы, которая усиливает урон на короткое время.
- Глиф Древних: оставляет на своём месте бомбу, которая через секунду взрывается. Эффективно использовать против преследующего в ближнем бою противника.
Некромант
Аналог мага в первой части. Физически слаб, основной упор на магию. Однако имеет некоторые очень полезные способности.
- Оружие:
- Серп. С томом силы опрокидывает врагов. Кроме того, со специальной способностью он периодически откачивает у врага здоровье, добавляя его вам.
- Заклинание ракет. Стреляет магическими импульсами, взрывающимися при контакте. С томом силы летят по три импульса.
- Заклинание костей. Стреляет дроблеными костями. Очень быстрое, но и мана уходит с огромной скоростью, так что особо не стоит палить очередями. С томом силы выстреливает большой снаряд, разрывающийся на множество мелких осколков.
- Посох ворона. Выстреливает потоками энергии. С томом силы стреляет воронами, которые сами атакуют цель, наподобие последнего оружия клерика.
- Сбор души. С некоторой вероятностью может подобрать с убитого врага сферу души, которая восполняет немного здоровья и маны.
- Вампирическое осушение. При каждом ударе серпом есть вероятность восполнить здоровье соответственно нанесённому урону.
- Глиф Древних: оставляет самонаводящуюся мину, которая при приближении врага подлетает к нему и взрывается.
Ассассин
Новый класс.
- Оружие:
- Катар. С томом силы удар усиливается. Спецспособность позволяет бить врагов в спину и наносить мощный ущерб, хотя на практике использование этого навыка требует длительной тренировки.
- Арбалет. Выстреливает 3 самонаводящиеся стрелы. С томом силы выстреливает по 5 стрел. В принципе, удобно, чем-то напоминает арбалет из Heretic, но самонаведение порой мешает, когда стрелы летят в разные стороны.
- Гранаты. Взрываются при контакте с врагом, либо через определенное время. С томом силы взрывов больше. Не очень удобно и не дальнобойно.
- Посох скарабея. Стреляет скарабеями. С томом силы жертву разрывают цепи. Интересно то, что если держать клавишу выстрела какое-то время, а не отпускать сразу, то можно выстрелить более мощным снарядом (можно ждать вплоть до полного истощения маны).
- Укрытие в тени. Когда ассассин остаётся в тёмном месте, она становится невидимой через несколько секунд. С ростом уровня время ухода в невидимость сокращается, и становятся доступны более светлые места.
- Удар в спину. Удар, нанесённый катаром в спину врагу, наносит больше урона.
- Глиф Древних: Бросает мину, которая закрепляется в первое препятствие и обрасывает цепь в противоположную сторону. При пересечении врагом цепи наносит урон вдоль цепи.
Демонесса
Новый класс, добавленный в аддоне «Portal of Praevus».
Сложность
В игре четыре уровня сложности. Подмастерье, сквайр, мастер и лорд. Отличаются присутствием большего количества врагов и меньшим аптечек, патронов, манны.
Противники
Обычные противники
- Паук. Имеется несколько разновидностей: большие и маленькие, черные и красные.
- Гидра. Выглядит как кальмар. Встречается в водоёмах и заполненных водой крепостных рвах.
- Рыцарь-лучник. Лучник, иногда стреляет критическими стрелами (красными).
- Лорд-лучник. Критические стрелы отбрасывают игрока назад. Выглядит как обычный лучник, но в красных доспехах.
- Колдун черепа. Это маг с головой (точнее черепом) барана. Стреляет самонаводящимися черепами. Способен исчезать и потом появляться за спиной игрока. После его смерти появляется паук.
- Колдун теней. Более сильный аналог колдуна. Быстрее исчезает, а после смерти оставляет двух пауков.
- Огненный бес. Летающий противник, пускает огненные шары. Также способен на огромной скорости врезаться в игрока.
- Ледяной бес. Пускает три ледяных осколка, более убойных.
- Каменный голем. Сильный, но медленный противник ближнего боя.
- Железный голем. Немного больше каменного голема и имеет белый цвет. Может стрелять самонаводящимися снарядами.
- Бронзовый голем. Более сильный голем коричневого цвета. Издалека испускает луч в полукружном секторе. При приближении игрока вызывает тряску земли, наносящую урон по области.
- Кристаллический голем. Минибосс. Неуязвим до решения головоломки.
- Песочный скорпион. Крупный аналог паука.
- Трясинный скорпион. Более сильный скорпион чёрного цвета.
- Ягуар-оборотень. Мощный противник ближнего боя. Быстро бегает, далеко прыгает, блокирует атаки, приседает и перекатывается, когда воет неуязвим. Выглядит как воин с головой ягуара.
- Пантера-оборотень. Более сильный аналог Ягуара.
- Мумия. Воин с головой шакала. Стреляет огненной волной. Окончательная смерть наступает только при разрыве на куски.
- Лорд-мумия. Более живучий мумия. Стреляет огненной волной и огненной дорожкой.
- Медуза. Змея с женским торсом и головой со змеями. Издалека стреляет самонаводящимися и скользящими снарядами. Вблизи обращает в камень, если игрок смотрит в лицо. Стоит убивать в ближнем бою, наклонив взор под ноги.
- Падший ангел. Летающий противник красного цвета. Стреляет и укрывается крыльями от атак.
- Падший ангел-лорд. Более сильный ангел серого цвета. Стреляет убойным лучом.
Боссы
- Всадники апокалипсиса:
- Голод. Скелет с весами на скелете коня. Стреляет самонаводящимися «красными звёздами» и цепью голода.
- Смерть. Классическая смерть на белом летающем коне. Стреляет самонаводящимися «красными звёздами» и кольцом огня.
- Чума. Воин на кабане. Стреляет самонаводящимися зелёными стрелами, которые отравляют жертву(яд действует после смерти всадника).
- Война. Бронированный боец на бронированном коне. Стреляет самонаводящимися лезвиями, которые летят немного медленней, чем ходит игрок.
- Эйдолон. Финальный босc. Лечится от сферы хаоса. От неё же увеличивается в размерах (возрастает мощь и хп) и вновь уменьшается, если сфера разбита и количество хп босса достаточно мало. Стреляет наводящимися шарами молний и огнём. Может растоптать. Похож на минотавра красного цвета.
Напишите отзыв о статье "Hexen II"
Ссылки
- Официальные
- [www.idsoftware.com/games/vintage/hexen2/ Официальная страница на сайте id Software]
- [www.raven-games.com/hex2faq/ Официальный Hexen II FAQ]
- Дополнительные уровни, карты, скриншоты, а также обсуждение, прохождение и пароли
- [hexen.clan.su/ Hexen 2 Russian Fans] Сайт поклонников игры Hexen
- [www.hexenmod.net/ Проект «Hexen III: Edge of Chaos»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Hexen II
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
