Hound Dog

«Hound Dog»
Сингл Биг Мамы Торнтон
Сторона «Б»	«Nightmare»
Выпущен	Март 1953
Формат	78 RPM 10" сингл
Записан	13 августа 1952, Лос-Анджелес
Жанр	Ритм-н-блюз
Длительность	2:52
Продюсер	Джонни Отис
Авторы песни	Джерри Лейбер и Майк Столлер
Лейбл	Peacock Records

RS	[www.rollingstone.com/music/lists/the-500-greatest-songs-of-all-time-20110407/elvis-presley-hound-dog-20110517 Позиция №19] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone

Hound Dog (в переводе с англ. «Гончая собака») — известная песня, соответствующая музыкальным стандартам жанра рок-н-ролл, в которой главным и постоянным ритмом становится синкопированная хабанера. Песня написана в тандеме Джерри Лейбера и Майка Столлера и была впервые исполнена американской блюзовой певицей Уилли Мэй Торнтон, наиболее известной как «Большая Мама» Торнтон в 1952 году. Другие ранние версии песни записаны в жанрах кантри, блюза и рок-н-ролла в середине 1950-х.

Самой известной из всех записанных кавер-версий остаётся ремейк 1956 года звезды рок-н-ролла Элвиса Пресли. Версия Пресли была помещена на 19-е место в списке 500 величайших песен всех времён. С 1970-х годов песня часто использовалась в качестве саундтреков к таким фильмам-блокбастерам как «Американские граффити», «Бриолин», «Форрест Гамп», «Лило и Стич», «Несколько хороших парней», а также к фильму «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа».

Версия «Большой Мамы» Торнтон

Впервые песню «Hound Dog» исполнила блюзовая исполнительница Биг Мама Торнтон, записавшая её в августе 1952 года. Запись песни проходила в составе бэнда Джонни Отиса, с которым певица начала сотрудничать после подписания контракта с лейблом «Peacock». Любопытно, что за авторство этой вещи разгорелась настоящая война между Джонни Отисом и тандемом Лейбер-Столлер, писавшими для Элвиса: каждый обвинял противника в плагиате. Распространена версия, по которой Лейбер и Столлер сначала отдали песню для исполнения Биг Маме, а уже через три года Элвису. Песня достигла позиции #1 в музыкальных хит-парадах ритм-энд-блюза «Billboard», где находилась в течение семи недель.

Певица добавила несколько собственных междометий. В конце песни, на фоне ведущего вокала «Биг Мамы», группа издаёт лающие звуки и завывания, создающие иллюзию лаяния настоящих охотничьих собак. Фактически, певица постоянно воздействует на эти крики, придавая форму фуги во время звучания соло-гитары, продолжительностью в одну минуту. Её вокальная партия в песне содержит слова: «Послушай, как завывают охотничьи собаки… О-О-О-Ооооооу. Теперь виляй хвостом, а-а, сделай это, сделай это, сделай это».

В версии Биг Мамы Торнтон присутствует гибко выраженное использование микро-модуляции и синкопы. По устойчивому фоновому ритму, певица произносит каждую строку песни, как один продолжительный затакт. Когда слова в тексте изменяются от «Ты не кто ИНАЯ, как охотничья собака» певица придаёт ей пессимистичное настроение: «Мне ГОВОРИЛИ, что ты высококлассная/но я ВИЖУ, что это не так/ Ты не кто ИНАЯ, как охотничья собака». В каждой строке присутствует свой центральный акцент, который никогда не повторяется.

За песню «Hound Dog» «Биг Мама» получила один-единственный чек на 500 долларов — принципа «роялти» (отчисления с продаж) тогда не существовало. Певица продолжала записываться на лейбле «Peacock» до 1957 года, однако хитов в её музыкальной карьере больше не было. Песни этого периода собраны на диске «Big Mama Thornton — The Original Hound Dog».

Состав

• Биг Мама Торнтон — вокал
• Девония Уилльямс — фортепьяно
• Альберт Уинстон — бас-гитара
• Лёрд Белл — барабаны
• «Kansas City Bill & Orchestra»

Кантри-версии

Лейбл Peacock выпустили версию Биг Мамы Торнтон в марте 1953 года. После выпуска «Hound Dog», было записано 5 версий песни в исполнении нескольких кантри-групп уже в следующем месяце (апрель 1953 года):

• Билли Старр [rcs-discography.com/rcs/pics/d04/4028.htm Обложка пластинки] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия) [rcs-discography.com/rcs/artists/s/star6100.htm образец аудиозаписи] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)
• Томми Дункан [rcs-discography.com/rcs/pics/d01/1281.htm Обложка пластинки] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия) [rcs-discography.com/rcs/artists/d/dunc7600.htm образец аудиозаписи] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)
• Эдди Хэзелвуд [rcs-discography.com/rcs/pics/d01/1939.htm Обложка пластинки] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия) [rcs-discography.com/rcs/artists/h/haze1000.htm образец аудиозаписи] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)
• Джек Тернер [rcs-discography.com/rcs/pics/d04/4326.htm Обложка пластинки] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)[rcs-discography.com/rcs/artists/t/turn3000.htm образец аудиозаписи] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)
• Клив Джексон [rcs-discography.com/rcs/pics/d05/5267.htm Обложка пластинки] (недоступная ссылка с 11-08-2013 (3910 дней) — история, копия)

Берни Лоу и группа «Freddie Bell and the Bellboys»

Американский сочинитель песен и продюсер Берни Лоу подозревала, что песня «Hound Dog» имеет большие шансы на успех. Когда Лоу обратился с просьбой к Фредди Беллу из группы «Freddie Bell and the Bellboys» переписать песню так, чтобы она стала интересна более широкой радио-аудитории, Фредди отнёсся к просьбе положительно. В результате переработки, проведённой над текстом, в ней было изменено несколько строк. Так, строка, звучащая в оригинале песни как «подсматривающая за дверью» была заменена на «лающая всё время», а строка «Ты можешь вертеть хвостом, но я всё рано не буду больше кормить тебя» на слова «Ты никогда не ловила кролика, и ты мне не друг».

Изменённая версия песни «Hound Dog» была выпущена под лейблом «Lowe’s Teen Records» в 1955 году («Б»-сторона — «Move Me Baby»). Региональная популярность сингла наряду с умением группы привлечь к себе публику, повлекли за собой начало гастрольного тура в Лас-Вегасе, где артисты выступили в отеле «Sands Hotel».

Версия Элвиса Пресли

«Hound Dog»
Сингл Элвиса Пресли
Сторона «Б»	«Don’t Be Cruel»
Выпущен	13 июля 1956 США США
Формат	45 rpm, 78 rpm сингл
Записан	2 июля 1956, Нью-Йорк
Жанр	Рок-н-ролл
Длительность	2:15
Продюсер	Стив Шолз
Автор песни	Джерри Лейбер и Майк Столлер
Лейбл	RCA Records
Хронология синглов Элвиса Пресли
«I Want You, I Need You, I Love You» (1956) «Hound Dog» (1956) «Love Me Tender (песня)Blue Suede Shoes» (1956)

RS	[www.rollingstone.com/news/story/6595864/hound_dog Позиция №19] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone (версия Элвиса Пресли)

Первое выступление Элвиса Пресли в Лас-Вегасе, создало ему имидж «бунтаря», хотя сам певец никогда таковым себя не чувствовал и был скорее естественен в своих манерах. Впервые музыкант выступил в отеле «New Frontier» в период с 23 апреля по 6 мая 1956 года. В то же самое время, свои концерты давала и группа «Freddie Bell and the Bellboys» выступавшая в другом отеле Лас-Вегаса — «Sands Hotel». Элвис не только любил посещать их концерты, но и проявлял особый интерес к исполняемым музыкантами песням. Особый интерес у Пресли вызвала именно песня «Hound Dog», показавшаяся ему интересной. Так, у музыканта появилась идея записать кавер-версию на песню «Freddie Bell and the Bellboys». Выяснив у лидера группы, Фредди, нет ли у того каких-либо возражений против того, чтобы он исполнил песню в их интерпретации, Пресли получил утвердительный ответ. Уже к 16 мая Элвис добавил песню «Hound Dog» в репертуар своих «живых» концертов.

Музыкант придал песне комический контраст, что делал довольно часто в своих записях. Пресли также использовал «вращение» по сцене, которое использовали во время своих выступлений группа «Freddie Bell and the Bellboys» в отеле «Sands Hotel». Песня в исполнении Пресли всегда пользовалась успехом у публики, и к тому же полностью соответствовала стандартам жанра рок-н-ролл.

Барабанщик Доминик Фонтана вспоминал:

«Мы позаимствовали песню у группы, которую видели в Лас-Вегасе — «Freddie Bell and the Bellboys». Они записали песню наподобие этой. Мы ходили на их концерты каждый вечер, чтобы посмотреть на них. Он (Пресли) часто говорил: «Пойдём посмотрим на ту группу. Это же отличная группа!» Именно там он впервые услышал «Hound Dog», после прослушивания которой, кротко заявил: «Давайте попробуем записать эту песню».

Впервые, Пресли исполнил песню «Hound Dog» на «Шоу Милтона Берли» 5 июня 1956 года, выступив у Берли уже во второй раз. К тому времени, Скотти Мур добавил к песне партию соло-гитары, а Доминик Фонтана — наиболее «горячий» барабанный бой в перерывах между куплетами песни. Интересно, что именно на шоу Милтона Берли тогда Пресли впервые выступил на национальном телевидении без гитары. Незадолго до смерти музыканта, Берли рассказал в одном из интервью, что именно он просил Элвиса оставлять гитару за кулисами.

Затактовую версию песни Пресли всегда заканчивал внезапным отбрасыванием руки назад. Музыкант любил импровизировать в той части песни, где пел «You ain’t-a nuthin' but a hound dog, cuh-crying all the time». Финальный музыкальный темп сигнализировал музыкантам об окончании песни. Пресли угрожающе указывал рукой на аудиторию и пел громким голосом: «Ты мне не друг!» (англ. You ain’t no friend of mine) Движения Пресли во время исполнения отличались особой раскованностью. Реакция молодых женщин, находящихся в зрительном зале, была откровенно восторженной, как видно на записи радиопередачи.

Выступление Пресли на «Шоу Милтона Берли» в тот год увидело свыше 40 000 000 человек. Америка была поражена непристойностью, и на телекомпанию обрушились негодующие зрители как письменно, так и демонстративно. Выступление музыканта было подвергнуто резкой критике в прессе и различных средствах массовой информации. Телевизионные критики начали беспощадную кампанию против Элвиса в поддержку того, что музыкант «ничуть на талантлив», у него «режущий голос и ерундовые тексты песен», а также убеждая своих сторонников в том, что Пресли «оказывает преступное влияние на подростков». Так, впоследствии, музыкант получил своё знаменитое прозвище «Пэлвис», что в переводе означает анатомический термин «таз». Нью-йоркская газета «Дэйли Ньюс» сообщала:

«[Поп-музыка] достигла своего нижайшего уровня благодаря „хрипению и урчанию“ Элвиса Пресли. Телезрители могли в этом убедиться во время недавнего шоу Милтона Берла. В музыкальном отношении Элвис был ужасен, но зато бодро вихлял бёдрами. Его выступление было вульгарным, насквозь пропитанным анимализмом и неприличными намёками, место которым — в борделе. Меня поразило то, что Берл и телекомпания „NBC“ выпустили эту передачу в эфир».

Взрывная критика после выступления на «Шоу Милтона Берли» поставила под угрозу срыва запланированное выступление Пресли на «Шоу Стива Аллена». На одной из своих программ Стив Ален заявил:

«Поступили просьбы о снятии Пресли с нашей программы. На настоящий момент его появление до сих пор планируется на 1 июля, хотя я ещё окончательно не решил, пригласим мы его или нет. Если он всё таки будет приглашён, вы можете быть уверенными, что он не оскорбит зрителей своим поведением».

Вопреки разразившемуся скандалу, Пресли всё же выступил на «Шоу Стива Аллена», как это и было запланировано 1 июля 1956 года, где предстал в совершенно ином сценическом образе. Пресли был одет во фрак с галстуком-бабочкой и в белых перчатках на руках. Перед началом шоу, музыкант признался, что совсем нечасто носит костюмы и пошутил, что его стиль одежды не совсем соответствует вечернему протоколу, ведь на нём были синие замшевые ботинки (намёк на песню «Blue Suede Shoes»). Песню «Hound Dog» он исполнил для собаки породы Бассет, которую по задумке организаторов, одели в воротничок, галстук-бабочку и цилиндр. Сам Элвис спокойно исполнил номер и даже открыто симпатизировал испуганной собаке, поцеловав её в ходе песни несколько раз.

Позднее Стив Аллен вспоминал:

«Когда я пригласил на шоу Элвиса, я естественно не был заинтересован в том, чтобы превратить его выступление в водевиль и позволить ему наследить, что он мог запросто сделать во время своего выступления. Вместо этого мы предоставили ему возможность поработать в комедийной структуре нашей программы… Мы, конечно, тогда не запрещали печально известные движения тазом Элвиса, но я думаю тот факт, что он появился на сцене в формальной вечерней одежде немного изменило его выступление».

Поскольку Аллен был известен своим презрительным отношением к рок-н-роллу и такая песня, как «Hound Dog», Аллен немного злостно пошутил, представив Пресли, держащим в руках рулон, «в точности похожий на большой рулон туалетной бумаги, который по словам Аллена, содержал 'подписи восьми тысяч поклонников'». По требованию ведущих программы певец облачился в смокинг. Хотя по мнению большинства поклонников Пресли, это выступление оказалось удачным, по словам Скотти Мура, следующим утром музыканты оставались крайне недовольны своим выступлением прошлой ночью.

На следующее утро, после выступления на «Шоу Стива Аллена», Пресли в составе своего бэнда возвратились в студию" RCA Victor" для записи песни «Hound Dog». В то время, как музыкант пытался привнести кокетливую игривость в этот изначально злой блюз, в хитах лидировала его песня «(Let Me Be Your) Teddy Bear». Пресли записал «Hound Dog» вместе с песнями «Don't Be Cruel» и «Any Way You Want Me» 2 июля 1956 года в студии RCA в Нью-Йорке. Несмотря на то что основным продюсером записи выступил постоянный продюсер RCA Стив Шолз, работа в студии доказывает, что и сам Пресли также исполнил обязанности продюсера (так же как и в большинстве записей, сделанных во время звукозаписывающих сессий на студии RCA). По настойчивым просьбам музыканта, сроки работы над записью песни сильно затянулись из-за того, что он долго не был удовлетворён качеством полученных записей. В общей сложности, была записана 31 версия песни «Hound Dog». Выпуск сингла «Hound Dog/Don’t Be Cruel» состоялся 4 августа 1956 года, а осенью того же года был выпущен его второй альбом «Elvis» — и тот и другой заняли 1-е места; к этому времени Пресли достиг международной популярности благодаря выпуску пластинок за рубежом (особенный — и достаточно стабильный — успех у Пресли был и остаётся в Великобритании и Германии). Сингл пробыл на вершине поп-чарта 11 недель. Одновременно с этим, «Peacock» повторно выпустили оригинальную версию этой песни в исполнении Большой Мамы Торнтон.

Сторона «Б» песни «Hound Dog» — «Don't Be Cruel» — была также выпущена 13 июля 1956 года. Обе стороны сингла мгновенно возглавили музыкальные хит-парады. Сингл достиг наивысших позиций во всех трёх существующих хит-парадах «Billboard»: поп, кантри-энд-вестерн и ритм-энд-блюз. Таким образом, сингл стал первым в истории хит-парада, которому удалось добиться столь высоких результатов.

9 сентября, когда песня лидировала в музыкальных хит-парадах, Пресли выступил на «Шоу Эда Салливана», где исполнил сокращённую версию песни «Hound Dog». После номера с песней «Ready Teddy», музыкант исполнял «Hound Dog», начав со слов: «Друзья, как сказал однажды великий философ…» (англ. Friends, as a great philosopher once said...) Во время своего выступления на «Шоу Салливана», 28 октября, в своей вступительной речи перед песней «Hound Dog», музыкант также сказал:

«Дамы и господа, пожалуйста, прошу вашего внимания. А-а, я хотел бы сказать, что мы приготовили печальную песню для вас. Эта песня одна из самых грустных среди тех, которые мы когда-либо слышали. Она рассказывает историю о друзьях. Великолепная лирика». </blockquote> .

Затем Пресли представил публике полную версию песни. Во время его выступления, камера показывала артиста в полный рост. «Hound Dog» продал более 4 миллионов копий в США на время своего первого выпуска. Это был первый сингл музыкант в июле 1956 года, продажи которого оказались настолько высоки. Сингл оставался на первой позиции, пока музыкальный хит-парад не возглавила другая песня, также записанная Пресли — «Love Me Tender». В будущем «Hound Dog» стала для Пресли «визитной карточкой» вместе с такими популярными мелодиями музыканта, как «That's All Right» или «Heartbreak Hotel», ранее повторившими успех «Hound Dog».

В марте 2005 года, журнал Q поместил версию Пресли на 55-е место в своём списке 100 величайших гитарных треков по версии журнала Q. Журнал Rolling Stone поместил песню на 19-ю позицию в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone, что стало наивысшей оценкой записей Пресли, вошедших в этот список.

Состав

• Элвис Пресли — вокал
• Скотти Мур — соло-гитара
• Билл Блэк — бас-гитара
• Доминик Фонтана — барабаны
• «The Jordanaires» — бэк-вокал

Текст и перевод песни

Английский	Русский перевод
You ain’t nothin' but a hound dog Cryin' all the time. You ain’t nothin' but a hound dog Cryin' all the time. Well, you ain’t never caught a rabbit And you ain’t no friend of mine. When they said you was high classed, Well, that was just a lie. When they said you was high classed, Well, that was just a lie. You ain’t never caught a rabbit And you ain’t no friend of mine.	Ты не кто иная, как охотничья собака, Лающая всё время. Ты не кто иная, как охотничья собака, Лающая всё время. Да, ты никогда не ловила кролика И ты мне не друг. Когда говорят, что ты была высококлассной, Это просто ложь. Когда говорят, что ты была высококлассной, Это просто ложь. Да, ты никогда не ловила кролика И ты мне не друг.

Другие версии

1. Freddie Bell & his Bell Boys. Повторная запись для Mercury Records в 1956 году и выпущенная в 1957 году на альбоме — «Rock´n Roll All Flavors».
2. Джон Энтвистл (бас-гитарист группы The Who), вошедшая в его рок-н-ролл-альбом 1973 года — Rigor Mortis Sets In.
3. Джими Хендрикс для альбома BBC Sessions.
4. Джими Хендрикс и Литл Ричард — для дуэт-альбома 1972 года — Friends From The Beginning.
5. The Everly Brothers на альбоме — Rock 'n Soul.
6. Джерри Ли Льюис
7. Джон Леннон (исполнил на одном из своих последних благотворительных концертов в Нью-Йорке, 1972).
8. Royal Artillery Alanbrooke Band.
9. Билли "Крэш" Крэддок на альбоме 1977 года — Live!.
10. Трио Джонни Бернетта.
11. Rolling Stones («живое» выступление в Мемфисе, штат Теннесси 28 июня 1978)
12. Уилли Девилл для альбома 2002 года — Acoustic Trio Live in Berlin.
13. Роберт Палмер для блюзового альбома 2003 года — Drive.
14. Tales of Terror для EP-альбома 1984 года.
15. «Джин Винсент & His Blue Caps» («живое» выступление на радио-шоу Алан Фрида в июле 1956 года).
16. Эрик Клэптон для альбома — Journeyman.
17. Берни Марсден, Иэн Пэйс, Нил Мюрэй и Дон Эри («живое» выступление на концерте «Иэн Пэйс и друзья»).
18. Джефф Бек и Джед Лейбер (инструментальная версия, вошедшая в аудиоальбом — Honeymoon in Vegas — Music from the Original Motion Picture Soundtrack (1992).
19. Джеймс Тэйлор для кавер-альбома 2008 года.

См. также

• Рокабилли
• Рок-н-ролл
• Алфавитный список песен Элвиса Пресли
• Дискография Элвиса Пресли

Отрывок, характеризующий Hound Dog

– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.