Human Rights Watch

«Хьюман Райтс Вотч»
Тип	Неправительственная некоммерческая организация
Год основания	1978, под названием Helsinki Watch Нынешнее название получила в 1988 г.
Ключевые фигуры	Кеннет Рот, исполнительный директор
Сфера деятельности	защита прав человека
Веб-сайт	[www.hrw.org/ru www.hrw.org]

«Хью́ман Райтс Вотч» (англ. Human Rights Watch, HRW — страж прав человека) — неправительственная организация, осуществляющая мониторинг, расследование и документирование нарушений прав человека более чем в 70 странах мира со штаб-квартирой в США.

Общие сведения

Согласно официальным заявлениям, организация осуществляет свою деятельность за счёт частных пожертвований.

В соответствии со Всеобщей декларацией прав человека, организация выступает против нарушения тех прав, которые она считает основными правами человека, включая смертную казнь и дискриминацию на основе сексуальной ориентации. Организация защищает свободы, связанные или исходящие от основных свобод, таких как свобода вероисповедания и свобода слова.

Организация издаёт отчёты, содержащие сообщения о нарушениях международных норм прав человека, изложенных во Всеобщей декларации прав человека и других международнопризнанных нормах прав человека. Эти отчёты используются в качестве основания для привлечения внимания международной общественности к злоупотреблениям, а также в качестве инструмента давления на правительства и международные организации с целью проведения реформ. Организация расследует нарушения указанных норм и обнародует результаты в местных и международных СМИ.

Вопросы, поднятые в докладах организации, включают социальную и гендерную дискриминации, пытки, использование детей в войнах, политическую коррупцию, злоупотребления в системе уголовного правосудия, а также легализацию абортов. Организация документирует и извещает о нарушениях законов войны и международного гуманитарного права.

Организация оказывает поддержку журналистам и писателям, которые подвергаются преследованиям за их деятельность и нуждаются в финансовой помощи.

Ежегодно организация проводит награждение активистов титулом «Защитник прав человека», демонстрирующих лидерство и мужество в области защиты прав человека, сотрудничающих с организацией в расследовании и разоблачении нарушения прав человека.

«Хьюман райтс вотч» была одной из шести международных неправительственных организаций, которые основали Коалицию за прекращение использования детей-солдат в 1998 году. Она также является сопредседателем Международной кампании по запрещению противопехотных мин, глобальной коалиции групп гражданского общества, которые лоббировали введение Оттавского договора, запрещающего применение противопехотных наземных мин.

Действующий исполнительный директор «Хьюман райтс вотч» Кеннет Рот занимает эту должность с 1993 года. Рот является выпускником юридического факультета Йельского университета и Университета Брауна. Его отец, еврей по национальности, бежал из нацистской Германии в 1938 году. Рот начал работать в области прав человека, после объявления военного положения в Польше в 1981 году.

Организация является членом-основателем международной сети неправительственных организаций — «Свобода обмена информацией», проводящих мониторинг цензуры во всем мире.

В организации работают более 275 специалистов из числа экспертов, юристов, журналистов и учёных.

История создания

Организация основана в 1978 году в качестве группы «Хельсинки вотч» в ответ на призыв о помощи от правозащитных групп Москвы, Варшавы и Праги.

Цели и направления работы

• Предотвращение дискриминации;
• Отстаивание политических свобод;
• Расследование и публикация нарушений прав человека;
• Расследование геноцида, военных преступлений и преступлений против человечности;
• Предотвращение распространения и применения оружия и противопехотных мин;
• Против детской работы;
• Против солдат-детей;
• Помощь бездомным детям;
• Против пыток;
• Против внесудебных приговоров к смерти, а также смертной казни;
• Проведение процессов против нарушителей прав человека;
• Против торговли людьми, продажи в сексуальное рабство женщин и девочек;
• За соблюдение прав ЛГБТ;
• За безопасность мирных жителей на войне

Источники финансирования

Организация финансируется за счёт добровольных пожертвований. В 2010 бизнесмен-филантроп Джордж Сорос объявил о выделении 100 млн долларов на протяжении ближайшего десятилетия в поддержку организации. «Human Rights Watch» — одна из наиболее эффективных организаций, которые я поддерживаю", — заявил Сорос.

По состоянию на 2009 год, 75 % финансирования поступает от стран Северной Америки, ещё 25 — Западной Европы. На другие регионы приходится менее 1 процента финансирования. По заявлению организации, пожертвования от правительств не принимаются. Однако некоторые фонды, финансово поддерживающие HRW, принимают пожертвования от правительства США.

Результаты работы

В июле 2011 вышел доклад HRW «Пытки сходят с рук», который является продолжением доклада 2005 о причастности высших чиновников администрации Буша-младшего к пыткам. В новом докладе HRW делает заявление

о наличии у правительства США достаточных оснований для начала широкого уголовного преследования по фактам преступлений … Главными фигурантами которого неизбежно должны оказаться высшие руководители того периода: президент Дж. Буш-младший, вице-президент Дик Чейни, министр обороны Дональд Рамсфельд, и директор ЦРУ Джордж Тенет

и приводит факты преступлений.

В сентябре 2013 года HRW представила свой доклад «Атаки на Гуту: анализ предполагаемого применения химического оружия в Сирии». По мнению правозащитников, именно власти Сирии ответственны за химическую атаку под Дамаском 21 августа 2013 года.

«Имеющиеся доказательства дают веские основания полагать, что правительственные силы Сирии несут ответственность за химические атаки в двух пригородах Дамаска 21 августа 2013 года. В этих атаках, унесших жизни сотен мирных жителей, в том числе многих детей, очевидно, использовался боевой нервно-паралитический газ, наиболее вероятно — зарин.»

Награды

• В 1996 году организации была присуждена Медаль сопротивления имени Чико Мендеса.
• В апреле 2005 года организации была присуждена премия фонда Теодора Хойса.

Критика

19 октября 2009 года почётный председатель «Хьюман райтс вотч» Роберт Бернштейн, основавший эту организацию и руководивший ею на протяжении 20 лет, выступил с публичной критикой в связи с позицией организации по арабо-израильскому конфликту. В открытом письме, опубликованном в Нью-Йорк Таймс, Роберт Бернштейн написал:

…Сегодня же эта организация все чаще забывает о той важной грани, которую она проводила между открытыми и закрытыми обществами. Это больше всего заметно в её работе на Ближнем Востоке. В этом регионе масса авторитарных режимов, грубо попирающих права человека. Но в последние годы Human Rights Watch за нарушения норм международного права гораздо чаще осуждает Израиль, нежели любое другое государство Ближнего Востока.

Оригинальный текст (англ.)  

Now the organization, with increasing frequency, casts aside its important distinction between open and closed societies. Nowhere is this more evident than in its work in the Middle East. The region is populated by authoritarian regimes with appalling human rights records. Yet in recent years Human Rights Watch has written far more condemnations of Israel for violations of international law than of any other country in the region.

Продолжила эту мысль политический обозреватель Юлия Латынина:

…Два приёма, которые HRW использует для постоянной критики Израиля, очень просты. Первый — это отказ от изучения причин конфликта. «Мы не изучаем причины конфликта, — говорит HRW, — мы изучаем, как стороны конфликта соблюдают права человека». Здорово! Представьте себе, что вы — женщина, на которую в лесу напал маньяк, а вы сумели его застрелить. С точки зрения правозащитников из HRW, вы и будете виноваты. Второй приём ещё проще — это передёргивание, умолчание и ложь.

Олег Попов, c 1969 по 1982 год принимавший участие в правозащитном движении , утверждал, что

«HRW взяла на себя функции информационно-пропагандистского обеспечения для дипломатического, экономического и военного вмешательства стран НАТО, в первую очередь США, во внутренние дела других стран».

См. также

• Европейский суд по правам человека

Ссылки

• [www.hrw.org/ru «Хьюман райтс вотч» на русском]
• [archive.is/20130112214839/hrw.org/russian/russia/ «Хьюман райтс вотч» в России]
• [web.archive.org/web/20060303202842/www.hro.org/ngo/about/2006/02/08-1.php Доклад организации за 2006 год]
• [archive.is/20130120160414/hrw.org/englishwr2k8/docs/2008/01/31/usint17940.htm 2008 Report: Democracy Charade Undermines Rights]
• [www.ngo-monitor.org/article/culture_of_bias_dominates_hrw Culture of Bias Dominates HRW, September 08, 2010] NGO Monitor
• [www.hrw.org/sites/default/files/related_material/us0711rusumandrecs.pdf Доклад HRW 2011: «Пытки сходят с рук»]
• [www.hrw.org/sites/default/files/related_material/russia%20WR12-RUS%20wASwTL%20edits%20-%203.pdf HRW Всемирный доклад 2012: Россия]
• [www.fidh.org/ru/vostochnaya-evropa-i-central-naya-aziya/belarus/14365-belarus-povsemestnye-narusheniya-trudovyh-prav-i-prinuditel-nyj-trud-v| Принудительный труд и повсеместные нарушения прав человека в Беларуси: отчет FIDH и ПЦ"Весна": Париж — Минск, 2013]

Отрывок, характеризующий Human Rights Watch

– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.