Hussein Fatal
| Hussein Fatal Bruce Washington | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Брюс Вашингтон |
| Место рождения | |
| Место смерти | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Сотрудничество | |
| Лейблы | |
| [myspace.com/officialhusseinfatal MySpace] | |
 |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
Hussein Fatal настоящее имя Брюс Ва́шингтон (англ. Bruce Washington; 1977—2015) — американский рэпер (также известен как Fatal и Fatalveli).
Биография
Родился в небольшом городе Монтклэйр, штат Нью-Джерси. Исполнял рэп с раннего возраста, когда попал в группу «The Plague». Был одним из приближённых Тупака Шакура, входил в проект Outlawz. Его познакомил с Тупаком Шакуром рэпер, кузен Шакура, Yaki Kadafi, с которым он учился в школе. В 1995 г. Тупак был заключён в исправительную колонию Клинтон. Тогда Kadafi попросил Bruce’a пойти с ним на свидание с Тупаком. На что Fatal сначала подумал, что Kadafi шутит, только потом, когда он узнал, что Kadafi является родственником известного рэпера Тупака, он был удивлён и согласился.
Позже, после освобождения Тупака, Fatal стал членом группы Outlawz и взял, придуманный Паком псевдоним Hussein Fatal (от казнённого диктатора Ирака Саддама Хусейна). Fatal участвовал во многих проектах группы Outlawz, включая нашумевший диск «Hit ‘Em Up». Хотя Hussein и Тупак стали неплохими друзьями, между ними возник конфликт из-за того, что Fatal взял без разрешения Land Crusier Тупака и разбил его. Позже Fatal принёс свои извинения… Но по прошествии некоторого времени Тупак умер от огнестрельных ранений 13 сентября 1996 г. Спустя 2 месяца также был убит Kadafi. Его убил брат участника Outlawz, рэпера Napoleon, из-за каких-то денег. Тогда Hussein впал в депрессию и оставил Outlawz (по слухам для того, чтобы подписаться на Death Row Records, куда Тупак запретил им соваться), на некоторое время оставив хип-хоп.
У него были проблемы с законом, но в конечном счёте Fatal вернулся в музыку, и был замечен на альбоме Cormega «The Testament», который вышел на Def Jam. В 1998 г., подписавшись на Relativity Records, Fatal выпустил свой первый альбом «In The Line Of Fire», который особо не преуспел. Вскоре он покинул Relativity и подписался на Rap-A-Lot Records и начал запись своего второго альбома, но в 1999 г., после того как материал для альбома был закончен, он был арестован за нападение и заключен в тюрьму.
Fatal освободился в 2001 г. Спустя два года он связался с Ja Rule, как раз во время бифа между Ja Rule и Aftermath/G-Unit/Shady. Hussein зачитал в треке It’s Murda таким образом: «You ain’t a gangsta Em’, this is gangsta shit, and 50 you ain’t nuttin’ but a gangsta bitch». По слухам Hussein пытался получить контракт с The Inc. Records.
На данное время можно послушать его двойной микстейп Section 8: The Mixtape Vol. 1, также Hussein Fatal зачитал на трёх треках из нового посмертного альбома Тупака «Pac’s Life». Также Fatal работал с членом Outlawz, рэпером Young Noble — они выпустили микстейп 1090 The Mixtape. Также он собирается выпустить свой следующий соло альбом Born Legendary в начале 2007 г.
11 сентября 2007 года, вышел совместный альбом Hussein Fatal’a и Young Noble, под названием «Thug In Thug Out». Этот релиз стал очередным шагом к постепенному воссоединению Outlawz. Информация о возвращении Hussein Fatal’а в группу, появилась ещё в 2006 году.
В 2010 году Hussein воссоединился с группой.
Погиб в автомобильной катастрофе 11 июля 2015 года (шоссе в штате Джорджия). Его подруга, имя которой не разглашено управляла автомобилем в нетрезвом состоянии. Его пережили 3 дочки, мать Чэрил Перкинс, отец Брюс Вашингтон и 11 братьев и сестёр.
Интересные факты
- Являлся одним из представителей уличной банды «Sex, Money, Murda», об этом он дает знать во своих песнях и показывая руками знаки в видео клипах.
Дискография
|
Студийные альбомы
Совместные альбомы
|
Микстейпы
|
DVD
- The Money Kept Coming (2007)
Напишите отзыв о статье "Hussein Fatal"
Примечания
Ссылки
- [www.thugtertainment.net Официальный сайт Хуссейна Фэтала]
| ||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Hussein Fatal
– Как же с, уж он давно ждет.Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
