Гидателловые

Гидателловые
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Nymphaeanae Thorne ex Reveal, 1992 Порядок:  Кувшинкоцветные Семейство:  Гидателловые
Международное научное название
Hydatellaceae U. Hamann (1976)
Роды
См. текст
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе </tr>

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Гидателловые (лат. Hydatellaceae) — семейство очень мелких водных травянистых растений. Состоит из десяти или двенадцати видов, встречающихся в Австралии, на Тасмании и в Новой Зеландии, а также на западе Индии.

Гидателловые с момента описания до самого последнего времени относили к однодольным растениям — и только в 2006 году, по результатам молекулярных исследований, было установлено достаточно близкое родство этого таксона с кувшинковыми.

Относительно числа родов в семействе различные исследователи расходятся. Традиционно выделились два рода — Гидателла (Hydatella) и Тритурия (Trithuria), к первому из которых относили виды, ведущие исключительно подводный образ жизни. Выделение в семействе двух родов сохранилось до сих пор, к примеру, на сайте Germplasm Resources Information Network (GRIN). Однако в настоящее время семейство обычно считается монотипным, при этом все виды отнесены к роду Trithuria (отнесение всех видов именно к этому роду объясняется тем, что он был описан раньше, чем род Hydatella).

Название

Научное название рода Hydatella, от которого образовано название семейства, происходит от греческого слова ὕδωρ (в родительном падеже ὕδατος) — вода, путём добавления уменьшительного латинского суффикса.

Биологическое описание

Представители семейства — очень мелкие однолетние или многолетние травы, растущие на мелководьях по берегам водоёмов на песчаном или илистом дне. Высота растений не превышает нескольких сантиметров; к примеру, высота новозеландской тритурии незаметной (Trithuria inconspicua) — не более 3 см. Те растения, которые ранее относили к роду Hydatella, растут полностью погружёнными в воду, встречаются до глубины в 2 м, но обычно на меньшей глубине. Растения, которые ранее относили к роду Trithuria, растут обычно полупогружёнными в воду. Если в сухой сезон водоёмы пересыхают, растения погибают.

Листья простые, цельные, тонкие, шиловидные (или даже нитевидные), без сколько-нибудь явно выраженных влагалищ; собраны в прикорневые розетки. Устьица на листьях, в связи с исключительно подводным образом жизни, полностью отсутствуют.

Цветки очень мелкие, однополые, без околоцветника. Собраны в головкообразные соцветия, окружённые двумя, четырьмя или шестью плёнчатыми (чешуйчатыми) прицветниками. Соцветия могут состоять как из цветков одного, так и разных полов; находятся на вершине безлистной цветоносной стрелки, длина которой не превышает длину листьев. Цветки сочетают в себе черты гидрофилии и анемофилии.

В мужских цветках — одна-единственная тычинка, состоящая из обособленного пыльника на длинной цилиндрической нити. Рыльца женских цветков гидателлы имеют уникальное строение — они состоят из нескольких волосков, каждое длиной до 5 мм, состоящий из одного ряда клеток, при этом пыльца может прорастать на любой из клеток рыльца. Плодолистик один. Завязь верхняя. Канал, соединяющий полость завязи с отверстием на рыльце, полностью заполнен слизью.

Семяпочка одна. Семена — с маленьким зародышем, с обильным периспермом и скудным эндоспермом.

Классификация

Гидателловые изначально были отнесены к однодольным растениям, и это принималось практически всеми системами классификации, созданными в XX веке. В Системе Кронквиста (1981) Гидателловые выделены в монотипный порядок Hydatellales (Гидателлоцветные) в составе подкласса Commelinidae класса Liliopsida (Однодольные). В Системе Тахтаджяна (1997) Гидателловые выделены в порядок Hydatellales (Гидателлоцветные) в составе монотипного надпорядка Hydatellanae подкласса Commelinidae класса Liliopsida (Однодольные).

В системах классификации APG I (1998) и APG II (2003) Гидателловые входили в состав порядка Злакоцветные (Poales) группы commelinoids (в системе 2003 года называвшейся commelinids) в составе группы monocots.

До начала XXI века гидателловые считались одной из наиболее эволюционно продвинутых групп однодольных. Однако в 2006 году в результате молекулярных исследований они были отнесены к порядку Кувшинкоцветные (Nymphaeales), то есть к палеодикотам — парафилетической группе, в которую объединены базальные группы цветковых, не попадающие в таксоны однодольных и настоящих двудольных в современном понимании. Такая классификация была подтверждена Системой классификации APG III (2009).

Хотя внешне гидателловые не похожи на других представителей порядка Кувшинкоцветные, однако их листья напоминают первый лист проростка представителей семейства Кувшинковые. Кроме того, весьма существенно, что все представители порядка имеют схожее строение зародышевого мешка и семенной кожуры (спермодермы), для семян характерен хорошо развитый перисперм.

Роды

• Hydatella Diels (1904) — Гидателла. В настоящее время в большинстве источников этот род включён в состав рода Trithuria.
• Trithuria Hook.f. (1860) — Тритурия

Литература

• Цвелёв Н. Н. Семейство гидателловые (Hydatellaceae) // Жизнь растений. В 6-ти т. / Гл. ред. А. Л. Тахтаджян. — М.: Просвещение, 1981. — Т. 6. Цветковые растения. / Под ред. А. Л. Тахтаджяна. — С. 340—341. — 543 с. — 300 000 экз.

Ссылки

• [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/family.pl?556 Гидателловые] (англ.): информация на сайте GRIN  (Проверено 11 февраля 2010)
• [apps.kew.org/wcsp//qsearch.do?plantName=Hydatella World Checklist of Hydatella. The Royal Botanic Gardens, Kew] (англ.)  (Проверено 11 февраля 2010)
• [delta-intkey.com/angio/www/Hydatell.htm Watson L., Dallwitz M. J. The Families of Flowering Plants: Hydatellaceae] (англ.)  (Проверено 11 февраля 2010)
• [www.royalsociety.org.nz/Site/publish/Journals/nzjb/1976/24.aspx Hamann U. Hydatellaceae — a new family of Monocotyledoneae // New Zealand Journal of Botany 1976 (Vol. 14)] — статья 1976 года, в которой было описано семейство. (англ.)  (Проверено 11 февраля 2010)

Отрывок, характеризующий Гидателловые

– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.