I-94
Interstate 94 | |
Страна | |
---|---|
Статус | |
Длина |
2581,39 |
Начало | |
Через |
I-29, Фарго (Северная Дакота) |
Конец |
Hwy 402, Порт Гурон (Мичиган) (как I-94/I-69) |
Дата открытия |
1958 |
I-94 (Interstate 94) — межштатная автомагистраль в Соединённых Штатах Америки, длиной 1604 мили (2581,39 км).
Interstate-94 — самая длинная межштатная трасса с номером, не оканчивающимся на 0 или 5.
Содержание
Вспомогательные трассы
- I-194 (Мичиган)
- I-294 (Иллинойс)
- I-394 (Миннесота)
- I-494 (Миннесота)
- I-694 (Миннесота)
- I-794 (Висконсин)
- I-894 (Висконсин)
миль | км | |
---|---|---|
MT | 249 | 401 |
ND | 352 | 567 |
MN | 259 | 418 |
WI | 348 | 560 |
IL | 77 | 124 |
IN | 46 | 74 |
MI | 275 | 443 |
Всего | 1604 | 2581 |
Трасса
Автомагистраль проходит через следующие населённые пункты
Монтана
Биллингс, Форсайт, Роузбад, Майлз-Сити, Фэллон.
Северная Дакота
По южной границе национального парка Теодор-Рузвельт, Дикинсон, Бисмарк, Стил, Досон, Таппен, Джеймстаун, в округе Барнс пересекает озеро Хобарт (Национальный резерват дикой природы Hobart Lake), Валли-Сити, Касселтон, Мейплтон, Фарго (здесь пересечение с I-29).
Миннесота
Барнсвилл, Ротсей, Фергус-Фолс, Сок-Сентер, Мелроз, Фрипорт, Олбани, Монтиселло, Альбертвилл, Роджерс, Мейпл-Гров, Бруклин-Парк, Бруклин-Сентер, Миннеаполис, Лейкленд.
Висконсин
Иллинойс
Индиана
Мичиган
Напишите отзыв о статье "I-94"
Примечания
Это заготовка статьи по географии Соединённых Штатов Америки. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий I-94
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.