II Вспомогательный легион

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
II Вспомогательный легион
лат. Legio II Adiutrix
Годы существования

70 год — середина V века

Страна

Римская империя

Тип

пехота при поддержке кавалерии

Дислокация

Линд, Акуминк, Сирмий, Сингидун, Аквинк, Могонциак

Участие в

Батавское восстание
Британская кампания Агриколы
Дакийские войны
Римско-парфянские войны

Командиры
Известные командиры

Квинт Антистий Адвент Постумий Аквилин

II Вспомогательный легион (лат. Legio II Adiutrix) — римский легион эпохи империи.

Был сформирован в 70 году. Легион принимал участие в подавлении Батавского восстания, позднее был передислоцирован в Британию. К концу I века подразделение было переброшено на дунайскую границу, где стояло лагерем вплоть до конца своего существования. Однако в разное время легион использовался в кампаниях на восточной границе. Последние упоминания о нём относятся к началу V века[1].

Эмблемой II Вспомогательного легиона был козерог, но также использовался и крылатый конь Пегас[2].





История легиона

Эпоха династии Флавиев

II Вспомогательный легион был сформирован Антонием Примом в начале марта 70 года по приказу императора Веспасиана, который недавно взошёл на престол[2]. Он был образован из солдат морской пехоты Равеннского флота, принявших сторону Веспасиана во время войны против его соперника по борьбе за императорский трон Вителлия[3]. По всей видимости, перевод морских пехотинцев в более высокий статус легионеров мог быть наградой за определенные заслуги. Этим же может быть объяснено и то, что подразделение с первых дней своего существования носило почетный титул «Преданный и верный» (лат. Pia Fidelis), упоминаемый в военном дипломе от марта 70 года[1][2].

Боевое крещение II Вспомогательный легион получил летом 70 года, когда он сражался под руководством Квинта Петиллия Цериала с восставшими батавами. Армия, в состав которой входили также VI Победоносный, XIV Парный и XXI Стремительный легионы, разгромила лидера повстанцев Гая Юлия Цивилиса у Кастры Ветеры. В течение зимы 70/71 года II Вспомогательный легион оставался в лагере в Новиомаге после чего его сменил X Парный легион[2]. Затем подразделение последовало в Британию, где Квинту Петиллию Цериалу было поручено подавить мятеж бригантов, возглавляемых царём Венуцием[4]. Ряд надписей свидетельствуют, что легион был размещен в Деве и Линде[1], но нельзя точно установить, в какой последовательности он находился в каждом из этих городов. Однако, вероятно, первоначально подразделение дислоцировалось в Линде, где сменило IX Испанский легион[4]. Когда Гней Юлий Агрикола был назначен наместником Британии, II Вспомогательный легион, вероятно, был переброшен в Деву около 78 года (или 74 года[5]), в устье реки Ди на северной границе Уэльса[6]. Там он боролся против племени ордовиков и занял остров Мона (современный Англси). В последующие годы, когда Агрикола попытался покорить территорию Шотландии, II Вспомогательный легион, по-видимому, служил в качестве стратегического резерва в Уэльсе[2].

После того, как Агрикола был отозван со своего поста, подразделение в течение небольшого промежутка времени (83/84 год[6]) дислоцировалось в Кастра Пинната у реки Тей. В 87 году оно было переведено в район нижнего течения Дуная, где должно было принять участие в войне императора Домициана против даков. Лагерь легиона, возможно, располагался в Акуминке вблизи слияния рек Тиса и Дунай (в 40 километрах к северу от Белграда). По альтернативной версии он находился в Сирмии[7]. Тем не менее, перемещение войск в Мезии в эпоху правления Домициана до сих пор остается предметом научных споров[8].

Даки вторглись на территорию Римской империи в 86 году и одержали победу над легионами, которые должны были защищать провинцию Мезия. В 88 году большая римская армия вторглась в Дакию и нанесла поражение дакам в сражении при Тапах. II Вспомогательный легион был одним из девяти легионов, вовлеченных в кампанию. Но восстание наместника Верхней Германии Луция Антония Сатурнина в 89 году помешало закрепить окончательный успех[9]. Известна могила центуриона, скончавшегося во время дакийского похода[1]. В 92/93 году легион принимал участие в кампании против свевов и сарматов[7].

Одним из офицеров легиона в рассматриваемое время был будущий император Адриан. Он занимал должность военного трибуна в 94/95 году[2]. Кроме того, в то время в подразделении служил центурионом Квинт Марций Турбон, префект претория при Адриане[10].

Эпоха династии Антонинов

Во время дакийских войн императора Траяна (101—106 годы) II Вспомогательный и IV Счастливый Флавиев легионы дислоцировались в Сингидуне[2]. После того, как боевые действия прекратились, подразделение стало лагерем в столице провинции Нижняя Паннония Аквинк. Здесь II Вспомогательный легион оставался в течение следующих столетий. Новый легионный лагерь была построен на месте старой крепости, где ранее находилось подразделение кавалеристов[11]. Некоторое ученые относят передислокацию легиона в Аквинк к середине II века[1].

Наместник Квинт Марций Турбон возглавил II Вспомогательный легион, присоединившийся к кампании, которая началась в Нижней Мезии осенью 117 года и прекратилась к 118 году[12]. Главными противниками римской армии были языги, обитавших в восточной части Венгрии, которые действовали вместе с другим сарматским племенем, роксоланами, нападавшими в 117 году на римскую провинцию в Дакии[13]. Причины этих напряженных отношений римлян и приграничных народов кроются ещё в доримской истории Дакии. Последний правитель Дакии Децебал захватил восточные районы своих владений у языгов[14] и поэтому они выступили на стороне римлян во время походов Траяна. И несмотря на обещания римлян, сарматы так и не получили утраченные земли[15], на что они ответили в будущем несколькими набегами. Расположенная на дунайской границе и возведенная из дерева и земли крепость Кастра Ульцисия («Лагерь волка») была, вероятно, перестроена в конце правления Траяна солдатами I когорты фракийцев и II Вспомогательного легиона[16]. В 137 году, по всей видимости, II Вспомогательный легион участвовал в задунайских кампаниях Луция Элия Цезаря[2].

Солдаты легиона исполняли также ряд гражданских мероприятий, таких как строительство общественного здания в Мурсе. Отдельные легионеры выполняли различные поручения наместника административного характера[17]. Период правления Антонина Пия был отмечен спокойствием, царившим на дунайской границе, поэтому вексилляция II Вспомогательного легиона была переброшена на африканский континент, чтобы бороться против мавров в провинции Мавретания Цезарейская[18]. В течение II и III века основную тяжесть ведения боевых действий несли на себе II Вспомогательный легион и многочисленные вспомогательные войска, в то время как IV Счастливый Флавиев служил в качестве резерва. Таким образом, при Луции Вере II Вспомогательный легион был сменен в Аквинке вексилляцией IV Счастливого Флавиева[19] и переброшен на восток, где под командованием легата Квинта Антистия Адвента Постумия Аквилина[20] участвовал в парфянской кампании. Во время маркоманской войны императора Марка Аврелия подразделение понесло такие потери, что римское руководство было вынуждено перебросить отряды III Августова легиона в Аквинк для восстановления его боеспособности[21]. Зимой 179/180 года Валерий Максимиан зимовал с несколькими сотнями солдат II Вспомогательного легиона в Лавгариционе в современной Словакии[2]. Луций Арторий Каст, послуживший историческим прототипом образа короля Артура, некоторое время был центурионом II Вспомогательного легиона[22].

Эпоха династии Северов и солдатских императоров

В 193 году II Вспомогательный легион поддержал наместника Верхней Паннонии Септимия Севера в борьбе за императорский трон[1]. В 193/194 году он, вероятно, принимал участие в кампании против соперника Севера Песценния Нигера во Фракии и малоазиатских провинций, а также в двух парфянских походах в 195 и 197/198 годах[23]. В 202 году подразделение вернулось в Аквинк[24]. Легион, или, по крайней мере, его вексилляции участвовали в войне Каракаллы против алеманнов в 213 году, а в 214—217 годах сражался против парфян[1]. При Каракалле или Гелиогабале солдаты легиона построили дорогу от Сингидуна до Аквинка[2]. Отдельные подразделения в III веке стояли возле излучины Дуная в Кирпи[25] и, очевидно, в Кастра Ульцисия[26].

II Вспогательный легион также воевал и с персами при Александре Севере или Гордиане III[27]. Возможно, он участвовал в дакийских походах Максимина I Фракийца[28]. Подразделение упоминается на монетах эпохи правления императора Галлиена[29]. В 268 году под руководством префекта Аврелия Фронтина легионеры II Вспомогательного восстановили Большие термы (лат. Thermae maiores) в Аквинке[30]. В 269 году они сражались с готами под командованием Клавдия II[2]. При этом императоре легион получил почетный титул он имел титул «Постоянный» (лат. Constans)[1]. Известны статуи Гордиана III И Клавдия II с посвятительными надписями от солдат II Вспомогательного легиона[2].

Поздняя античность

При Констанции I Хлоре вексилляция легиона дислоцировалась в Могонциаке[2]. В 395 году из состава легиона было выделено подразделение, получившее название Acincenses и статус псевдокомитата, и отдано под руководство магистра конницы Галлии или дукса Могонциака[31]. Согласно Notitia Dignitatum, около 400 года подразделения II Вспомогательного легиона, имевший статус лимитана, во главе со своими префектами находились в Аквинке, Флорентии, Тавтанте, Кирпи и Луссонии под началом дукса Валерии Прибрежной[32]. Затем следы легиона теряются.

Напишите отзыв о статье "II Вспомогательный легион"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Канья, 2001.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Lendering, 2002.
  3. ↑ Ritterling, 1925, s. 1438-1440.
  4. ↑ 1 2 Birley, 2005, p. 67.
  5. ↑ Ritterling, 1925, s. 1441.
  6. ↑ 1 2 Birley, 2005, p. 228.
  7. ↑ 1 2 Ritterling, 1925, s. 1444.
  8. ↑ Tibor Nagy. Traian und Pannonien. Ein Beitrag zur Geschichte Pannoniens. In: Studien zu den Militärgrenzen Roms III. 13. Internationaler Limeskongreß, Landesdenkmalamt Baden-Württemberg, Aalen 1983. — Stuttgart: Konrad Theiss Verlag, 1986. — 377—383 p.
  9. ↑ Graham Webster. The Roman Imperial Army. Of the first and second centuries A.D. 3. — Norman OK: University of Oklahoma Press, 1998. — 377—383 p.
  10. ↑ Ritterling, 1925, s. 1445.
  11. ↑ Ritterling, 1925, s. 1446.
  12. ↑ Paul Lambrechts, u. a. (Hrsg.). Abriß der Geschichte antiker Randkulturen. — München: Oldenbourg-Verlag, 1961. — 141 p.
  13. ↑ Jörg Fündling. Kommentar zur Vita Hadriani der Historia Augusta (= Antiquitas. Reihe 4: Beiträge zur Historia-Augusta-Forschung. Serie 3: Kommentare; Bd. 4.1, 4.2). 2 Bde.. — Bonn: Habelt, 2006. — 405 p.
  14. ↑ M. Danov. Die Thraker auf dem Ostbalkan. In: Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. — Berlin: Walter de Gruyter, 1979. — 169 p.
  15. ↑ Karl Strobel. Untersuchungen zu den Dakerkriegen Trajans. Studien zur Geschichte des mittleren und unteren Donauraumes in der Hohen Kaiserzeit. — Bonn: Habelt, 1984. — 205 p.
  16. ↑ Sándor Soproni. Der spätrömische Limes zwischen Esztergom und Szentendre. — Budapest: Akadémiai Kiadó, 1978. — 68 p.
  17. ↑ Ritterling, 1925, s. 1448.
  18. ↑ Ritterling, 1925, s. 1448-1449.
  19. ↑ Mócsy, 1974, p. 99.
  20. ↑ [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel.php?s_sprache=de&p_belegstelle=AE+1893%2C+00088&r_sortierung=Belegstelle AE 1893, 88]
  21. ↑ Ritterling, 1925, s. 1449-1450.
  22. ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+03%2C+01919&r_sortierung=Belegstelle 3, 1919]
  23. ↑ Ritterling, 1925, s. 1450.
  24. ↑ Claude Lepelley (Hrsg.). Rom und das Reich in der Hohen Kaiserzeit. Band 2: Die Regionen des Reiches. — München: de Gruyter, 2001. — 296 p.
  25. ↑ [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel.php?s_sprache=de&p_belegstelle=AE+1982%2C+00800&r_sortierung=Belegstelle AE 1982, 800]
  26. ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+03%2C+03742&r_sortierung=Belegstelle 3, 3742]
  27. ↑ Ritterling, 1925, s. 1450-1451.
  28. ↑ Ritterling, 1925, s. 1451.
  29. ↑ Le Bohec, 1993, p. 225.
  30. ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+03%2C+03525&r_sortierung=Belegstelle 3, 3525]
  31. ↑ Jürgen Oldenstein. Kastell Alzey. Archäologische Untersuchungen im spätrömischen Lager und Studien zur Grenzverteidigung im Mainzer Dukat. — Mainz, 1992. — 298—299 p.
  32. ↑ Notitia Dignitatum. In partibus Orientis. XXIII.

Литература

  1. Emil Ritterling. Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Legio (II Adiutrix). Band XII,2. — Stuttgart, 1925. — 1437—1456 p.
  2. Andras Mócsy. Pannonia and Upper Moesia. A history of the middle Danube provinces of the Roman empire. — London: Routledge, 1974.
  3. Yann Le Bohec. Die römische Armee von Augustus zu Konstantin dem Großen. — Stuttgart: Steiner, 1993.
  4. Anthony Richard Birley. The Roman government of Britain. — Oxford: Oxford University Press, 2005.

Ссылки

  1. Р. Канья. [xlegio.ru/ancient-armies/military-organization-tactics-equipment/legion/p5-brief-history.html Краткая история различных легионов] (рус.). Legio. 2001.
  2. Jona Lendering. [www.livius.org/articles/legion/legio-ii-adiutrix/? Legio II Adjutrix] (англ.). Livius.org. 2002.
  3. [www.imperiumromanum.com/militaer/heer/legionen02_01.htm Legio II Adjutrix] (нем.). imperiumromanum.com.

См. также

Отрывок, характеризующий II Вспомогательный легион

Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=II_Вспомогательный_легион&oldid=80772548»