IV всезарубежный собор

Поделись знанием:
(перенаправлено с «IV Всезарубежный Собор»)
Перейти к: навигация, поиск
IV Всезарубежный Собор

Радосте-Скорбященском соборе в Сан-Франциско
Статус

всезарубежный собор РПЦЗ

Город/область

Сан-Франциско, Калифорния

Страна

США

Четвёртый Всезарубежный Собор (IV всезарубежный собор) — собор епископов, клириков и мирян Русской Зарубежной Церкви, прошедший с 7 по 14 мая 2006 года в большом зале при кафедральном Радосте-Скорбященском соборе в Сан-Франциско в присутствии Курской Коренной иконы Божией Матери.





Подготовка к собору

Вопрос о созыве четвёртого Всезарубежного Собора обсуждался в октябре 2000 года на Архиерейском соборе РПЦЗ. По этому вопросу были прочитаны доклады протопресвитером Валерием Лукьяновым, протоиереем Виктором Потаповым, а также Петром Николаевичем Будзиловичем. Так, протоиерей Виктор Потапов в своём докладе отмечал нерешённость ряда вопросов[1]:

Мне представляется чрезвычайно важным именно теперь, спустя 26 лет после последнего Всезарубежного Собора и 9 лет после падения безбожного коммунизма, всей полноте Русской Зарубежной Церкви — иерархам, клиру и мирянам, единым сердцем и едиными устами, Господу содействующу, попытаться осмыслить пройденный нами путь. Настало время всей полноте нашей Церкви проанилизировать состояние межцерковных отношений, отыскать новые, творческие пути к достижению церковного единства Российской Православной Церкви, обсудить возможности восстановления литургического общения с Грузинской Православной Церковью, влить чадам Церкви новые духовные силы, передать следующим поколениям залог верности Русскому Православию, обновить церковную жизнь русского Зарубежья и, наконец, дать ответы на многие волнующие паству насущные вопросы современности.

Многие чада нашей Церкви спрашивают — как оценить прославление Московской Патриархией Новомучеников и Исповедников Российских? Можем ли мы служить молебны сотням подвижников благочестия 18 и 19 веков, канонизированных на последнем Архиерейском Соборе Московской Патриархии? В так называемой социальной концепции, принятой Московской Патриархией, упоминается об отделении Церкви от государства и о праве Церкви призывать своих чад к гражданскому неповиновению в тех случаях, когда государство принимает решения, идущие против учения Церкви и совести верующих. Означает ли это, что преодолено, кануло в Лету лжеучение под именем сергианства? Как нам поощрять растущее в недрах Московской Патриархии мощное антиэкуменическое движение?

Многих чад нашей Церкви смущают нездоровые высказывания, нетерпимость и непримиримое отношение к многим другим православным церквам и юрисдикциям со стороны некоторых руководителей Церкви, готовых вычеркнуть всякого из числа спасаемых, отлучить от Церкви или обвинить в безблагодатности. Из-за этого многие православные в мире перестали прислушиваться к голосу Зарубежной Церкви. Это углубляет нашу изоляцию и ослабляет голос здорового Православия в мире.

После обсуждения постановили созвать не Всезарубежный Собор епископата, духовенства и мирян, а совещание с участием духовенства[2]. Решение о созыве Всезарубежного совещания духовенства при храме Покрова Пресвятой Богородицы в городе Наяке с 9 по 12 декабря 2003 было вынесено на заседании Архиерейского Синода, прошедшего с 2 по 4 сентября 2003 года[3].

16 ноября 2004 года на первом Международном фестивале православных средств массовой информации архиепископ Марк (Арндт) прокомментировал решение Архиерейского Синода вынести решение вопроса о примирении с Московским Патриархатом на обсуждение Собора, который будет созван в течение двух лет. «У нас положение более сложное, так как есть силы, препятствующие сближению. Поэтому и необходим Всезарубежный Собор с участием священников и мирян. Мы надеемся провести его так, чтобы люди поняли суть происходящего, потому что распространяется много неверных слухов»[4].

27 января 2005 года Архиерейский Синод принял решение о созыве 4-го Всезарубежного Собора с участием клира и мирян, наменченный на первую половину следующего года при Кафедральном Радосте-Скорбященском соборе в г. Сан-Франциско. Архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион назначен председателем созданной тогда же предсоборной комиссии[5]. В комиссию также вошли: архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский Кирилл (Дмитриев) (по положению, как правящий архиерей Западно-Американской епархии), епископ Манхеттенский Гавриил (Чемодаков), протоиерей Виктор Потапов, протоиерей Петр Перекрёстов, священник Серафим Ган, В. В. Красовский[6].

По словам протоиерея Петра Перекрёстова:
При выборе места проведения Собора надо было учесть ряд условий: желательно было иметь вместительный храм, подходящий церковный зал, местные силы для решения организационных вопросов, удобное и центральное расположение города. Архиерейский Синод на своих заседаниях от 25-26 февраля 2005 г. выдвинул четыре города, где возможно провести Всезарубежный Собор: Сан-Франциско, Чикаго, Лейквуд и Монреаль (Канада), и решил, что Сан-Франциско — наиболее подходящее место. Для этого выбора, видимо, были и духовные основания. Это, в первую очередь, духовно-историческая преемственность города Сан-Франциско. В нём жили и подвизались два великих, прославленных Русской Церковью иерарха: будущий Патриарх-исповедник, святитель Тихон и чудотворец русского рассеяния святитель Иоанн[7].

15 апреля 2005 года на заседании Предсоборной Комиссией был принят «Наказ IV Всезарубежному Собору Русской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян 2006 года»[8].

24 мая 2005 года Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей, заслушав доклады секретаря Предсоборной комиссии протоиерея Петра Перекрёстова, и члена данной комиссии священника Серафима Гана[9] и обсудив вопрос о созыве IV Всезарубежного Собора, постановил[10]:

Созвать IV Всезарубежный Собор с участием клира и мирян для всестороннего обсуждения вопросов:

а) установления нормальных отношений между Церквами в России и за рубежом и

б) миссии и служения Русской Православной Церкви за границей в современном мире.

IV Всезарубежный Собор созывается с 6 по 14 мая 2006 г., в знаменательный год 85-летия I Всезарубежного Собора, при кафедральном соборе в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радости» в Сан-Франциско — городе, освященном архипастырскими подвигами святителя Тихона, будущего Всероссийского Патриарха-Исповедника, и святителя Иоанна, чудотворца Шанхайского и Сан-Францисского, чьи нетленные мощи почивают в кафедральном соборе.

В связи с сим, каждой епархии вменяется в обязанность созвать Епархиальное Собрание для избрания делегатов.

Как отметил протоиерей Петр Перекрёстов: «Функция Всезарубежного Собора — совещательная. Окончательное решение вопроса евхаристического общения принадлежит исключительно Архиерейскому Собору. Такова практика апостольских времен: высший орган церковной власти — Архиерейский Собор. Но, несомненно, обсуждения, мнения участников Всезарубежного Собора и принятая резолюция будут иметь определенный вес в решениях Архиерейского Собора, который состоится непосредственно после Всезарубежного»[7].

5 мая в полдень в Сан-Франциско прибыл Митрополит Лавр в сопровождении протодиакона Виктора Лохматова, диакона Евгения Каллаура и иподиакона Николая Ольховского[11].

В субботу 6 мая, накануне открытия IV Всезарубежного Собора прибыли: почётный член Собора, представляющий Сербскую Православную Церковь, митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий (Радович), преосвященные архипастыри Русской Зарубежной Церкви и многочисленные делегаты, представляющие все её епархии, церковно-общественные организации Русской Зарубежной Церкви[12].

По окончании Божественной литургии началась регистрация участников Собора, а во время второй половины дня прошла пресс-конференция, проведенная в зале заседаний протоиереем Виктором Потаповым и священником Серафимом Ганом[12].

В четыре часа дня в кафедральном соборе иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте» была торжественно встречена Одигитрия русского зарубежья Коренно-Курская икона. Архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион внёс чудотворный образ Богоматери в кафедральный собор при всенародном пении тропаря: «Яко неподимую стену»[12].

Участники собора

Ход собора

7 мая

В воскресенье 7 мая 2006 года в Сан-Франциско в кафедральном Радосте-Скорбященском соборе состоялось открытие IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ)[15].

День открытия Собора начался торжественной Божественной литургией, которую возглавил Первоиерарх РПЦЗ митрополит Лавр. Его Высокопреосвященству сослужили представитель Сербской Православной Церкви и почётный делегат Собора митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий, все прибывшие архипастыри РПЦЗ и делегаты в священном сане[15].

После литургии было совершено молебное пение о призывании помощи Святого Духа, и «Об участницех священного собора, от всего рассеяния собравшихся, и ожидающих благодати Святого Духа, и требующих от Бога помощи и заступления…»[15].

В 4 часа дня делегаты собрались в кафедральном соборе для участия в церемониале открытия IV Всезарубежного Собора. На середине величественного храма на аналое лежали старинное Евангелие и крест. У амвона был поставлен архиерейский стол. На солее, по обеим сторонам царских врат, установлены были аналои с лежащими на них святынями. При внесении в храм Одигитрии русского зарубежья Коренно-Курской иконы Божией Матери прозвучало всенародное пение тропаря образу Богоматери — «Яко необормую стену»[15].

Председатель Собора митрополит Лавр затем объявил IV Всезарубежный Собор открытым, после чего члены Собора пропели «Христос Воскресе», «Символ Веры» и стихиру «Днесь благодать Сватого Духа нас собра»[15].

Правящий архиерей Сан-Францисской и Западно-Американской епархии архиепископ Кирилл (Дмитриев) приветствовал всех собравшихся и выступил с докладом, в котором обратился к делегатам с просьбой «конструктивно обсуждать прошлое, а не осуждать его по грешному естеству нашему»[15].

Председатель Собора митрополит Лавр выступил с пространным докладом, в котором всесторонне освятил историю Русской Православной Церкви Заграницей, её современную жизнь, её диалог с Московским Патриархатом и перспективы на будущее. Митрополит Лавр подчеркнул, что РПЦЗ всегда рассматривала себя канонической частью великой Российской Церкви и чаяла восстановления прерванного в силу исторических обстоятельств единства Церкви.

Братское приветствие IV Всезарубежному Собору Патриарха Сербского и Священного Синода Сербской Православной Церкви огласил митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий. После выступления высокого гостя собравшиеся пропели вечную память Предстоятелям Сербской Православной Церкви, Патриархам Димитрию, Варнаве, Гавриилу, каждый из которых сыграл важную роль в жизни РПЦЗ, и прочим сербским патриархам.

Архиепископ Иларион (Капрал) затем прочёл приветствия IV Всезарубежному Собору от Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, Патриарха-Католикоса Грузинской Православной Церкви Илии II, Патриарха Болгарского Максима, Священного Кинота Святой Афонской Горы, духовника Богородице-Введенской Оптиной Пустыни схиигумена Илия (Нозрина). Архипеископ Иларион отметил, что были получены приветствия от губернатора штата Калифорнии Арнольда Шварценегера и целого ряда дргугих церковных и общественных организаций[15].

Торжественный церемониал открытия Собора завершился пением пасхальных стихир, христосованием и окроплением всех делегатов святой водой[15].

8 мая

8 мая, Первый день работы Собора начался с Божественной литургии в кафедральном соборе, совершенной иеромонахом Евфимием (Логвиновым) (Мюнхен) при диаконе Димитрии Темидисе (Нью-Йорк). За богослужением регент хора синодального собора в Нью-Йорке П. А. Фекула руководил всенародным пением[16].

Затем в большом зале при кафедральном Радосте-Скорбященском соборе состоялось первое пленарное заседание IV Всезарубежного Собора. В начале утреннего заседания в зал была принесена главная святыня Русской Зарубежной Церкви Коренно-Курская икона Божией Матери[16].

На заседании присутствовали 11 архиереев РПЦЗ во главе с митрополитом Лавром и почетным делегатом от Сербской Православной Церкви митрополитом Черногорским и Приморским Амфилохием (Радовичем) и 127 делегатов от клира и мирян[16].

С первым докладом на тему: «Духовно-историческое наследие Русской Зарубежной Церкви» выступил протоиерей Николай Карыпов, настоятель Покровского собора в Мельбурне, Австралия. Затем последовали прения по докладу. Среди многочисленных выступлений прозвучал вопрос о понятии Матери — Российской Церкви. Можно ли считать Московский Патриархат Матерью Русской Церкви? Докладчик ответил, что, по его убеждению, Матерь Церковь — это Церковь новомучеников, Поместного Всероссийского Собора и Святой Руси[16].

Послеобеденное заседание было открыто докладом иерея Николая Савченко (Санкт-Петербург, Россия) на тему «Восстановление евхаристического общения и преодоление разделений в церковной истории»[16].

Далее выступил с обширным комментарием протоиерей Пимен Саймон, настоятель единоверческого прихода РПЦЗ в Ири, шт. Пенсильвания, в котором сопоставил разделение в XVII веке и разделение между Церковью в Отечестве и церковью Заграницей[16].

Следующим по программе выступил почётный делегат Собора от Сербской Православной Церкви митрополит Черноморский и Приморский Амфилохий, который представил два сообщения — «Восстановление единства — опыт Сербской Православной Церкви», и «Экуменизм. Отношение к нему Сербской Церкви и современное положение во Всемирном Совете Церквей»[16]. В первом докладе он рассказал о раскола в Сербской православной церкви и опыте их преодоления. Он призвал всех пребывать в страхе Божьем, оставляя осуждения личностей, в том числе и митрополита Сергия. «Кровь мучеников жива». И в Церкви в России, и в Церкви Зарубежной — истинная иерархия[17].

9 мая

9 мая 2006 года в Сан-Франциско в большом зале при кафедральном Радосте-Скорбященском соборе состоялось второе пленарное заседание IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), на котором присутствовали 11 архиереев РПЦЗ во главе с Митрополитом Лавром и почётным делегатом от Сербской Православной Церкви митрополитом Черногорским и Приморским Амфилохием (Радовичем) и 126 делегатов от клира и мирян[18].

В зале заседаний митрополит Амфилохий сообщил, что возвращается домой рассказал о сложной ситуации в Сербской православной церкви: Европа желает создать два мусульманских государства — Косово и Албания. В Черногории будет проходить референдум о выхода из состава Сербии; сторонники отделения по его мнению — это в основном перекрасившиеся коммунписты, а те, которые занимались «приватизацией» в стране — мафиози. Речь вызывает восхищённые аплодисменты. Епископ Кливлендский Петр (Лукьянов) предложил митрпоолиту Амфилохию кров и убежище в своей епархии в случае изгнания из Черногории[17].

В начале заседания протоиерей Пётр Перекрёстов, старший секретарь IV Всезарубежного Собора, огласил протокол первого дня Собора и представил архиепископа Берлинского и Германского Марка, председателя Комиссии по переговорам с Московским Патриархатом, который выступил с докладом «На путях к уврачеванию разделения в Русской Церкви — предсоборный процесс». Доклад Преосвященного архиепископа Марка вызвал продолжительные прения, которые заняли остаток времени до обеда и были продолжены после обеда[18].

В послеобеденном пленарном заседании Собора с докладами выступили члены Комиссии по переговорам с Московским Патриархатом. Вступительное сообщение о работе согласительных комиссий РПЦЗ и РПЦ МП было сделано секретарем комиссии протоиереем Александром Лебедевым. Доклад, посвященный взаимоотношениям между Церковью и государством был сделан протоиереем Николаем Артемовым (Мюнхен, Германия). О том, как обсуждались во время переговорного процесса вопросы, связанные с экуменизмом осветили иерей Николай Савченко (Санкт-Петербург) и архимандрит Лука (Мурьянка) (Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, США). О канонических, административных и имущественных вопросах, обсуждаемых в ходе переговорного процесса говорил епископ Вевейский Амвросий (Кантакузен) (Швейцария)[18].

9 мая в 7:30 вечера, в конце второго дня работы Собора, во время которого обсуждались вопросы, связанные с переговорным процессом между Русской Зарубежной Церковью и Московским Патриархатом, Митрополит Лавр, Преосвященные архипастыри и делегаты Собора собрались в кафедральном соборе для молитвы перед Курско-Коренной иконой Божией Матери. Молебен Божией Матери и святым новомученикам и исповедникам Российским возглавил Преосвященный Епископ Таврический и Одесский Агафангел (Пашковский) в сослужении епископов Бостонского Михаила (Донскова) и Кливлендского Петра (Лукьянова)[19].

10 мая

В среду 10 мая Перед началом утреннего заседания Митрополит Лавр сообщил, что после оглашения назначенного на этот день доклада члены Собора будут ознакомлены с содержанием выработанного на встречах согласительных комиссий РПЦЗ и Московским Патриархатом «Акта о каноническом общении». В большом зале при кафедральном Радосте-Скорбященском соборе, в присутствии Коренно-Курской иконы Божией Матери началось третье пленарное заседание IV Всезарубежного Собора, ка котором присутствовали 11 архиереев РПЦЗ во главе с Митрополитом Лавром и 123 делегата[20].

Заседение открылось докладом чтеца Андрея Псарёва «Развитие мировоззрения Русской Зарубежной Церкви в отношении Поместных Церквей и инославия»[20].

Вслед за прениями по докладу был оглашен протокол второго дня Собора[20].

В послеобеденном заседании Собора выступил Преосвященный епископ Ишимский Евтихий (Курочкин). Он сказал, что, будучи архиереем РПЦЗ в России, он в особом положении[20].

После выступления епископа Евтихия, члены встречной комиссии РПЦЗ по переговорам с Московским Патриархатом снова заняли свои места в президиуме. Секретарь комиссии митрофорный протоиерей Александр Лебедев ознакомил делегатов Собора с текстом проекта «Акта о каноническом общении» и разъяснил возможные последствия этого документа для будущей жизни и канонического устройства РПЦЗ. Оживленное обсуждение Акта (выступило около 40 человек) прошло в духе соборности и братской любви[20].

Протоиерей Пётр Перекрёстов:

10 мая 2006 года, то есть накануне дня принятия резолюции, один из членов редакционной комиссии протоиерей Александр Лебедев в зале под храмом работал над проектом резолюции. Он не знал, что писать, поскольку по-человечески казалось, что единодушие на Соборе не может быть достигнуто даже по самым второстепенным вопросам. Отец Александр поделился с нами своими переживаниями и каждый из нас высказал свои мысли по поводу резолюции. Это позволило ему кое-что набросать и завершить черновик проекта. Затем кто-то из присутствующих предложил обратиться к святителю Иоанну за помощью. Был уже первый час ночи и все мы — и духовенство, и матушки — поднялись в храм, положили проект резолюции на мощи св. Иоанна и отслужили ему молебен. На следующий день эта резолюция была принята почти единогласно![21]

Третий день работы IV Всезарубежного Собора РПЦЗ закончился 8:45 веч. чтением вечерних молитв в трапезной[20].

10 мая, по окончании второго дня работы IV Всезарубежного Собора члены пресс-службы протоиерей Виктор Потапов и священник Серафим Ган провели пресс-конференцию, на которой рассказали о ходе работы Собора и ответили на вопросы журналистов[22].

11 мая

В четверг 11 мая состоялось четвёртое пленарное заседание IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), на котором присутствовали 11 архиереев РПЦЗ во главе с Митрополитом Лавром и 126 делегатов[23].

На утреннем заседании со словом выступили епископ Штутгарттский Агапит (Горачек) и епископ Манхеттенский Гавриил (Чемодаков)[23].

После их выступлений председатель Предсоборной комиссии Преосвященный архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион огласил проект резолюции по вопросу нормализации отношений между РПЦЗ и МП. Своими мысли высказали: епископ Бостонский Михаил (Донсков), епископ Таврический и Одесский Агафангел (Пашковский). Далее последовали прения по резолюции[23]. Как отмечал протоиерей Андрей Филлипс, атмосфера в зале напряжённая. Внесен ряд положительных текстуальных поправок. Епископское совещание решило объявить краткий перерыв, чтобы дать Редакционной комиссии IV Всезарубежного Собора возможность подготовить исправленный вариант резолюции[23].

После перерыва Митрополит Лавр благословил огласить обращение сестёр Богородице-Леснинской обители во Франции, в котором высказано огорчение по поводу того, что женское монашество не представлено на Соборе и содержатся просьбы не форсировать процесс примирения с Московским Патриархатом[23].

Затем зачитывается вторая редакция Резолюции. Вносятся еще поправки и замечания и готовится третья редакция. Голосования проводится по параграфам. В основном, все делегаты довольны. Высказавшихся против какого-либо параграфа не больше трёх процентов от общего числа делегатов. Протоиерей Андрей Филлипс отмечал: «Уже третий час дня, а мы ещё не обедали. Резолюция намного важнее телесной пищи»[17]. Епископ Ишимский и Сибирский Евтихий огласил окончательный текст единодушно принятой резолюции. 129 проголосовало участников собора проголосовало за, 6 — против[23].

На послеобеденном заседании IV Всезарубежный Собор перешёл к рассмотрению вопросов миссии и служения РПЦЗ. Сессия открылась докладом протоиерея Виктора Потапова: «Задача православного прихода в наши дни». После дискуссии члены Собора выслушали ещё два доклада, посвященных православной молодежи — «Церковь, молодежь и её нужды» — чтеца Георгия Скок (Канада) и «Проблемы молодёжи и путь к их решению» протоиерея Гавриила Макарова (Австралия)[23].

12 мая

В пятницу 12 мая 2006 года на заседании присутствовали 11 архиереев РПЦЗ во главе с митрополитом Лавром и 122 делегата[24].

На утреннем заседании был оглашён протокол предыдущего рабочего дня затем был прочитан седьмой доклад Бернарда ле Каро (Швейцарии) «Православное свидетельство на Западе»[24].

На послеобеденном заседании были прочитаны доклады: «Задачи нашей церкви в 21-м веке» иерея Андрея Филлипса (Великобритания).

Затем свой архимандрит Лука (Мурьянка) (США) прочитал «Миссия Русской Зарубежной Церкви», где размышлял о миссии РПЦЗ, основываясь на представлениях о ней её отцов-осноталей — митрополитов Антония (Храповицкого) и Анастасия (Грбановского), Филарета (Вознесенского), её богословов и мыслителей. Размышляя о реалиях современной жизни РПЦЗ, он сказал: «Мы много лет, времени и энергии уделили вопросу отношений Русской Зарубежной Церкви к Московскому Патриархату и с Божией помощью приближаемся к благополучному разрешению этой проблемы. Желательно сейчас решительно и всецело сосредоточить наше внимание на духовном окормлении Богом данной нам паствы»[24].

13 мая

13 мая 2006 года в начале заседания вице-председатель протоиерей Николай Карыпов отметил прибытие на Собор архиепископа Чикагского и Детройтского Алипия (Гамановича). Затем члены Собора перешли к рассмотрению проектов резолюций о служении и миссии Русской Зарубежной Церкви в современном мире и соборного послания. Была принята Резолюция IV Всезарубежного Собора о миссии и служении Русской Православной Церкви Заграницей[25]. Послание поддержало 102 делегата, 3 проголосовали против, 15 воздержалось. Зачитывается проект посланий Патриархам, приславшим свои приветствия Всезарубежному Собору[17]. Старший секретарь Собора протоиерей Пётр Перекрёстов огласил протокол предыдущего дня[26]. После обсуждения и принятия Послания Собор объявляется закрытым[17].

Последний рабочий день Собора молитвенно завершился торжественным всенощным бдением, которое возглавил Митрополит Лавр, Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви[26].

14 мая

В воскресенье 14 мая 2006 года состоялось закрытие Всезарубежного Собора. День начался с торжественной Божественной литургии, которую возглавил митрополит Лавр, которому сослужили 12 архипастырей, 48 священников и 14 диаконов[27].

После литургии состоялось чествование IV Всезарубежного Собора и торжественный обед. На обеде с речами выступили митрополит Лавр, ахриепископ Марк и епископ Агапит и другие. Протоиерей Пётр Перекрёстов, председатель местного оргкомитета, рассказал об огромной работе, которая была проделана многочисленными его членами и выразил каждому сердечную благодарность[27].

Делегаты долго не расходились, желая поделиться своими впечатлениями и выражая друг другу благодарность за всё, что видели и слышали в минувшие дни[27].

В тот же день митрополит Лавр составил составил «Послание IV Всезарубежного Собора боголюбивой пастве Русской Православной Церкви Заграницей»[28] и Ответные послания IV Всезарубежного Собора Патриарху Сербскому Павлу, Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II, Патриарху Грузинскому Илии II, Патриарху Болгарскому Максиму, духовнику Оптиной пустыни схиигумену Илию (Ноздрину), Священному Киноту Горы Афон, архиепископу Команскому Гавриилу (де Вильдеру)[29].

Последствия и значение

Протоиерей Михаил Протопопов, благочинный штата Виктории (Австралия):
На IV Всезарубежном Соборе выражается голос всей Русской Зарубежной Церкви. Этот Собор особенно важный потому, что на нем решаются вопросы дальнейшего существования Русской Зарубежной Церкви. Нам нужно решить — кем мы хотим быть в 21 веке. Станем ли мы неотъемлемой частью Русской Поместной Церкви не только в теории, но и на самом деле, или останемся в стороне от судьбы России?[30]

Протоиерей Гавриил Макаров, настоятель Николаевского собора в г. Брисбене (Австралия)[30]:

Этот Собор является самым знаменательным, самым важным событием в моем служении Святой Церкви. На открытии Собора, во время оглашения «Наказа», я был охвачен чувством страха Божия и одновременно глубокой благодарностью к Нему за Его долготерпение и милость ко всем нам, членам Святой Православной Церкви.

Г. Н. Никольский, член епархиального совета Восточно-Американской и Нью-Йоркской епархии[30]:

Для меня большая честь быть делегатом на этом Соборе, который проходит под омофором Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Действительно, скорбят клирики и миряне Русской Православной Церкви в России и за её пределами, то есть в рассеянии сущие. Надеюсь, что евхаристическое общение принесет всем скорбящим духовную РАДОСТЬ. Да будет воля Господня.

П. П. Пагануцци, делегат от Восточно-Канадской епархии[30]:

Смысл и значение Всезарубежного Собор заключается в нашем желании исполнить волю Пастыреначальника Господа Иисуса Христа. Наши деяния на этом Соборе должны отражать это желание, которое должно исходить из глубины нашего сердца. На Соборе мы призваны раскрыть, во-первых, для себя а, во-вторых, и для других Истину и идти по этому пути, ибо Господь есть и Путь и Истина. Мы должны понять, что наши действия повлияют на многих наших современников и потомков, повлияют на их судьбу.

Быть на Соборе — это и честь, и огромная ответственность.

Очень важно не забывать что Церковь — это не общественная или политическая организация. Решения должны приниматься соборно и в единомыслии.

Протоиерей Николай Балашов подчеркнул, что IV Всезарубежный Собор «сделал большой и важный шаг на пути восстановления канонического церковного единства: Зарубежная Церковь сказала решительное „да“ воссоединению с Церковью в Отечестве»[31].

По словам участника собора протоиерея Димитрия Каплуна[32]

Я своими глазами увидел настроение подавляющего большинства делегатов и, главное, епископата РПЦЗ. Это настроение: скорейшее объединение. Российские приходы РПЦЗ рассматриваются священноначалием, как одна из досадных помех на пути к быстрому объединению. Архиеп. Марк Берлинский прямо заявил с трибуны Собора, что открытие приходов в России в начале 90-х годов прошлого века — большая ошибка Зарубежной Церкви. Это заявление не вызвало никаких возражений со стороны делегатов. Эту же мысль впоследствии повторил и такой известный противник скорого объединения, как еп. Гавриил Манхеттенский. <…>

Честно говоря, все эти события и новости вызвали во мне сильнейший внутренний протест. Пребывание в РПЦЗ мне было очень дорого. Эти тяжелые и прекрасные шесть с половиной лет, что я был клириком РПЦЗ в России, дали мне очень много хорошего в духовном смысле. Я очень уважал (и продолжаю уважать) зарубежных архиереев, особенно же своего архипастыря — владыку Евтихия. И вот теперь я с болью обнаруживал, что любимая РПЦЗ и наши владыки практически отказываются от нас, признавая само наше существование досадной ошибкой.

Архимандрит Тихон (Шевкунов) по поводу принятого документа сказал:

За восемь десятилетий накоплено столько недоразумений, предрассудков и обид, что делегатам нужно было проявить поистине глубокую мудрость, чтобы за всем этим увидеть главное — необходимость единства русского Православия. Русская Церковь сумела показать обществу пример достижения единства, консолидации, преодоления множества проблем ради главного — служения Богу и своему Отечеству. Я был даже удивлён результатами голосования, когда из 126 делегатов только 6 выступили против принятого решения в пользу воссоединения. Накануне некоторые аналитики в ряде газет высказали предположение, что Собор не примет никаких решений, так как большинство зарубежной паствы, по их мнению, выступает против объединения. Неблагоприятные прогнозы не только не оправдались, но и показали, что комментаторы не совсем понимают истинную ситуацию"[33].

Диакон Андрей Кураев в интервью интерфакс-религия сказал:

Ничего принципиально нового в тексте резолюции не содержится, она — родом из прошлого столетия. Совершенно такой же документ мог быть принят Зарубежным собором десять, двадцать и пятьдесят лет назад. Никаких серьезных шагов к объединению на уровне документа не видно: перед нами текст, представляющий собой замечательный продукт церковной дипломатии, который создает определенное ощущение движения, но пока совершенно непонятно, в чём оно состоит[34].

В 2012 году Издательством Московской Патриархии была выпущена книга «Деяния IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей»[35].

26 ноября 2012 года в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете состоялась премьера документального фильма Николая Шермана «Соборъ 2006»[36].

Напишите отзыв о статье "IV всезарубежный собор"

Примечания

  1. ↑ [sinod.ruschurchabroad.org/Sob00_03.html На Путях К Созыву Iv Всезарубежного Церковного Собора]
  2. ↑ [vishegorod.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=728&Itemid=185 17 октября 2000 г. в Нью-Йорке. АРХИЕРЕЙСКИЙ СОБОР РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ]
  3. ↑ [www.synod.com/Iz%20Synoda/synod-fall-2003.html Заседание Синода в Нью-Йорке 2003]
  4. ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2004/peregovori.html Православная Церковь заграницей]
  5. ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2005/synodmeeting.html Православная Церковь заграницей]
  6. ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2005/perekint.html Православная Церковь заграницей]
  7. ↑ 1 2 [ruskline.ru/monitoring_smi/2006/01/31/predstoyawij_sobor_ne_miting_a_poisk_voli_bozhiej/ Предстоящий Собор не митинг, а поиск воли Божией]
  8. ↑ [www.synod.com/synod/2006/5sobornakaz.html Русская Православная Церковь Заграницей - Официальная Страница]
  9. ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2005/munichcomm.html Православная Церковь заграницей]
  10. ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2005/circular.html Православная Церковь заграницей]
  11. ↑ [www.russianorthodoxchurch.ws/synod/2006/5mlarrivalsf.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  12. ↑ 1 2 3 [synod.com/synod/2006/5soborday1.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  13. ↑ www.katolik.ru/mir/1016-archive/78576-st10651.html
  14. ↑ [ekallaur.com/vancouver.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  15. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [synod.com/synod/2006/5soborday2.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  16. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [synod.com/synod/2006/5soborday3.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  17. ↑ 1 2 3 4 5 [www.synod.com/synod/2006/11phillipsivsobor.html Русская Православная Церковь Заграницей - Официальная Страница]
  18. ↑ 1 2 3 [synod.com/synod/2006/5soborday4.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  19. ↑ [synod.com/synod/2006/5soborakaf.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  20. ↑ 1 2 3 4 5 6 [synod.com/synod/2006/5soborday5.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  21. ↑ [www.synod.com/synod/documents/art_perekrestovfirstladyvisit.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  22. ↑ [synod.com/synod/2006/5soborpressconf1.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  23. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [synod.com/synod/2006/5soborday6.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  24. ↑ 1 2 3 [synod.com/synod/2006/5soborday7.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  25. ↑ [synod.com/synod/2006/5sobresolution2.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  26. ↑ 1 2 [synod.com/synod/2006/5soborday8.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  27. ↑ 1 2 3 [synod.com/synod/2006/5soborday9.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  28. ↑ [synod.com/synod/2006/5sobordayposlaniye.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  29. ↑ [synod.com/synod/2006/5soborresponses.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  30. ↑ 1 2 3 4 [synod.com/synod/2006/5soborinterview.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
  31. ↑ [www.pravoslavie.ru/17484.html В РПЦЗ считают затянутым процесс восстановления канонического единства] // Православие.Ru
  32. ↑ [archive.apologetika.eu/print.php?sid=574 Меч И Трость]
  33. ↑ [www.pravmir.ru/rezolyuciya-iv-vsezarubezhnogo-sobora-russkoj-pravoslavnoj-cerkvi-zagranicej/ Резолюция IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей | Православие и мир]
  34. ↑ [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=11437 Интерфакс-Религия: Диакон Андрей Кураев считает, что резолюция Всезарубежного собора не содержит ничего нового]
  35. ↑ [www.irpz.ru/book-deyaniya-iv-vsezarubezhnogo-sobora-russkoy-pravoslavnoy-tserkvi-zagranitsey/ Деяния IV Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви Заграницей (Сан-Франциско, 7-14 мая 2006 г.) - История Русского Православного Зарубежья]
  36. ↑ [www.taday.ru/text/1937751.html В Москве состоялся показ фильма «Соборъ 2006» — документальной хроники исторического IV Всезарубежного Собора Русской Зарубежной Церкви — Татьянин день]

Ссылки

  • [www.pravoslavie.ru/arhiv/060515112321.htm IV ВСЕЗАРУБЕЖНЫЙ СОБОР: ХРОНИКА, ДОКЛАДЫ, ПРИВЕТСТВИЯ, ОБЗОР РОССИЙСКОЙ ПРЕССЫ]

Отрывок, характеризующий IV всезарубежный собор

Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=IV_всезарубежный_собор&oldid=80737202»