I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов
| I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов | |||
|
| |||
| |||
| Орган власти | Всероссийский съезд Советов | ||
|---|---|---|---|
| Страна |  Российская империя
| ||
| Срок | 3 — 24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 | ||
| Предыдущий съезд | Всероссийское совещание Советов | ||
| Следующий съезд | II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов | ||
| Доминирующая партия | Партия социалистов-революционеров | ||
Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов проводился с 3 (16) июня по 24 июня (7 июля) 1917 года в Петрограде.
Первый Всероссийский съезд Советов, на котором большинство принадлежало меньшевикам и эсерам, отверг предложенные большевиками резолюции о прекращении войны и передаче всей власти Советам и принял эсеро-меньшевистские резолюции, провозглашавшие полную поддержку министров-социалистов и продолжение «революционной войны» на принципах отказа от аннексий и контрибуций.
Съезд избрал свой постоянный орган, Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК), председателем которого был выбран меньшевик Н. С. Чхеидзе.
Содержание
Предыстория
Вскоре после Февральской революции Петроградский Совет начал подготовку к созыву Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, которое прошло с 29 марта (11 апреля) по 3 (16) апреля 1917 года. В своей резолюции делегаты одобрили курс на продолжение участия России в мировой войне («оборончество»), поддержав по этому вопросу политику Временного правительства при условии «отказа от захватных стремлений».[1].
Проведение Совещания стало крупным шагом оформления системы Советов; следующим шагом формирования «советской легальности» стал созыв I Всероссийского Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. Решение о проведении Съезда как высшего органа Советов было принято на Совещании, организационная работа была возложена на Исполком Петросовета, в состав которого было включено 16 представителей губернских Советов и фронтовых армейских частей, что расширило его полномочия на всю страну вплоть до созыва съезда.
Нормы представительства выглядели следующим образом: Советы районов с населением от 25 000 до 50 000 избирателей направляли двух делегатов, от 50 000 до 75 000 — трёх, от 75 000 до 100 000 — четырёх, от 100 000 до 150 000 — пять, от 150 000 до 200 000 — шесть, свыше 200 000 — восемь.
Состав
| Партийный состав I Всероссийского Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов | |
|---|---|
| Партия | Мест |
| Эсеры | 285 |
| Меньшевики | 248 |
| Большевики | 105 |
| Меньшевики- интернационалисты |
32 |
| Внефракционные социалисты |
73 |
| Меньшевики-объединёнцы («объединённые социал-демократы») |
10 |
| Бундовцы | 10 |
| Фракция «Единство» Плеханова |
3 |
| Народные социалисты | 3 |
| Трудовики | 5 |
| Анархисты-коммунисты | 1 |
| «Стоящие на платформе с.-р. и с.-д.» |
2 |
На Съезде присутствовало 1090 делегатов, представлявших 305 объединённых Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, 53 областных, губернских и районных объединения Советов, 21 организацию действующей армии, 5 организаций флота, 8 тыловых воинских организаций[2].
О своей партийности заявили лишь 777 делегатов, среди них оказалось 285 эсеров, 248 меньшевиков, 105 большевиков, 32 меньшевика-интернационалиста, 10 меньшевиков-объединенцев, ещё 24 делегата принадлежали к другим фракциям и группам.
Повестка дня
На обсуждение съезда были вынесены вопросы:
- Революционная демократия и правительственная власть;
- Отношение к войне: вопросы обороны и борьбы за мир;
- Подготовка к Учредительному собранию;
- Национальный вопрос;
- Земельный вопрос и вопросы крестьянской, рабочей и солдатской жизни;
- Организация производства, распределения, транспорта и контроль над ним;
- Продовольственный вопрос;
- Вопросы финансовой политики;
- Местное самоуправление;
- Организационные вопросы и выборы.
Демарш большевиков
На съезде большевики были в меньшинстве, составив лишь 13,5 % делегатов, заявивших о своей партийной принадлежности. Однако, несмотря на это, лидер большевиков В. И. Ленин пошёл на громкий демарш, ответив на утверждение председателя Петросовета меньшевика И. Г. Церетели «В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место. Такой партии в России нет» выкриком с места: «Есть такая партия!». Эсеро-меньшевистское большинство встретило демарш Ленина смехом, на который он ответил: «Вы можете смеяться сколько угодно… Окажите доверие нам, и мы вам дадим нашу программу. Наша конференция 29 апреля эту программу дала. К сожалению, с ней не считаются и ею не руководятся. Видимо, требуется популярно выяснить её». В своём выступлении Ленин предложил «арестовать 50-100 крупнейших миллионеров», ввести рабочий контроль в промышленности и заключить мир[3].
Решения Съезда
Делегаты съезда отвергли предложенные большевиками резолюции о прекращении войны и передаче всей власти Советам, за что были названы Лениным «соглашателями». Съезд принял эсеро-меньшевистские резолюции, провозглашавшие полную поддержку министров-социалистов и продолжение «революционной войны» на принципах отказа от аннексий и контрибуций.
Съезд избрал свой постоянный орган, Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК) в составе 320 депутатов. Состав ВЦИК был также эсеро-меньшевистским: 123 меньшевика, 119 эсеров, 58 большевиков, 13 «объединённых социал-демократов», 7 прочих. Председателем ВЦИК стал меньшевик Н. С. Чхеидзе.
Обстановка вокруг Съезда
8 (21) июня 1917 ЦК и ПК РСДРП (б) объявили о намерении провести 10 (23) июня 1917 мирную демонстрацию в поддержку требований бастующих рабочих Петрограда (см. Конфликт из-за дачи Дурново). На другой день, однако, под давлением эсеро-меньшевистского большинства Съезда Советов, обвинившего большевиков в организации «военного заговора», ЦК РСДРП (б), не желая противопоставлять себя съезду, отменил свою демонстрацию.
18 июня (1 июля) 1917 в Петрограде на Марсовом поле состоялась массовая демонстрация, организованная Съездом Советов. Однако, вопреки ожиданиям организаторов, планировавших провести общеполитическую демонстрацию доверия Временному правительству, акция, в которой участвовало около 500 тыс. чел., прошла под большевистскими лозунгами «Долой десять министров-капиталистов!», «Пора кончать войну!», «Вся власть Советам!», что свидетельствовало о разрыве между настроениями масс столицы и политикой Временного правительства и руководства Советов[4].
Присоединившаяся к манифестации группа вооружённых анархистов во время митинга совершила налёт на тюрьму «Кресты», освободив шестерых своих сторонников и члена Военной организации РСДРП(б) Ф. П. Хаустова[5].
Многочисленные демонстрации рабочих и солдат под лозунгами большевиков прошли в этот день также в Москве, Киеве, Харькове, Минске, Иваново-Вознесенске, Твери, Н. Новгороде и др. городах.
19 июня (2 июля) 1917 делегаты съезда отдельной резолюцией поддержали начавшееся на фронте наступление Русской армии.
См. также
- Есть такая партия!
- Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов
- Всероссийское совещание Советов
- Съезды Советов
Напишите отзыв о статье "I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов"
Ссылки
- ↑ БСЭ. [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/76345/%D0%92%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5 Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов]. Проверено 25 января 2011. [www.webcitation.org/686hoHIi7 Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
- ↑ Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов / БСЭ // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ [www.emc.komi.com/01/13/009.htm Из выступления Ленина на I Всероссийском съезде Советов.](недоступная ссылка — история) (4 июня 1917 г.). Проверено 25 января 2011. [web.archive.org/20061023201319/www.emc.komi.com/01/13/009.htm Архивировано из первоисточника 23 октября 2006].
- ↑ Александр Рабинович. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде. [scepsis.ru/library/id_1501.html Предисловие].
- ↑ [zakoylok.ru/kulturnyie-tsentryi-dostoprimechatelnosti-sankt-pet/durnovo-dacha.html Дурново дача]. Проверено 23 января 2011. [www.webcitation.org/69TYzCUtt Архивировано из первоисточника 27 июля 2012].
</ol>
- А.С.Покровский [www.iri-ran.ru/pokrovskij.html ПЕРВЫЙ РАБОЧЕ-СОЛДАТСКИЙ ПАРЛАМЕНТ РОССИИ] I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (3-24 июня 1917 г.): Опыт реконструкции списка участников; Контуры социального портрета. Ответственный редактор В.М.Лавров Москва - 2001
Документы
- Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов. (Стенографич. отчёт), М.— Л., 1927;
- Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. (Стенографич. отчет), т. 1—2, М.— Л., 1930—31.
Отрывок, характеризующий I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
